Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Будучи не в том настроении, чтобы спорить, Аркадез прорычал:

— Хватайся. Живо!

Повиснув на одной руке, Гека'тан поднял другую и протянул ему навстречу. Кончики их пальцев почти соприкоснулись.

— Еще немножко…

— Слишком глубоко. Выбирайся отсюда, пока можешь.

Аркадез качнул головой.

— Мы так близко… — Его лицо исказилось от натуги. Он наклонился еще ниже и дотянулся до пальцев Гека'тана…

…как раз в тот миг, когда рука Саламандра задрожала. Нервная дрожь усиливалась, и ладонь Аркадеза соскочила. Теперь Гека'тана всего трясло. Взрывы, дым и огонь — в его памяти вновь ожил Исстваан.

— Успокойся… а не могу… — Аркадез доставал до трясущейся руки Гека'тана, но не мог ее захватить как следует. — Успокойся, брат.

Их взгляды встретились. В глазах Саламандра навсегда застыло отражение краха.

— Отпусти меня, — сказал он, опуская дрожащую руку. Его голос был спокоен — решение принято.

Аркадез яростно взмахнул рукой.

— Я могу вытащить тебя! Что ты делаешь?

— Ухожу к своим братьям. — Он разжал пальцы.

Взревев от горя, обессилевший Ультрамарин видел, как Гека'тан пролетел несколько метров и пропал среди разрывов. Аркадез топнул ногой по трапу, дробя роккрит. Рядом причитал Воркеллен:

— Не дайте мне погибнуть, пожалуйста, не дайте мне погибнуть…

Полностью лишившийся сострадания и вообще любых чувств, Аркадез, чья живая плоть была столь же натренированной, как и его аугментические имплантаты, схватил итератора за запястье и вытащил наверх.

Буквально через несколько секунд огненный столб взметнулся к небу как раз в том месте, где только что висел Воркеллен. Человек с трудом поднялся на ноги. Он не переставая рыдал. Аркадез подхватил его и кинул себе на плечо.

Потом он побежал, а мир Бастиона за его спиной корчился в предсмертных муках.

III

Из трюма челнока Аркадез наблюдал за разрушением мира. Воспламененные поджигателями, термоядерные источники Бастиона рвали планету на части.

Длинные огненные цепи, стягивавшие поверхность, будто пылающие швы, распадались: разламывались континенты, рушились горы, вскипали и испарялись океаны, исчезали города. Миллиарды людей, увидевших искусственный восход ядерного солнца, ослепли в один миг, кожа на их телах ссохлась, будто пергамент и превратилась в пепел. Но даже это длилось недолго. Летевшая следом взрывная волна развеяла пепел и унесла его навстречу забвению.

Небольшой флотилии кораблей удалось выйти на орбиту; остальных поглотил хаос — они не сумели набрать высоту и убраться на достаточное расстояние от стремительно разворачивающегося катаклизма.

Выжившие направлялись к имперскому звездному кораблю, бросившему якорь на краю Вселенной. Аркадез уже связался по воксу с капитаном и предупредил его, но атаки примкнувших к магистру войны не последовало. Здесь их работа была закончена. Железный Воин выполнил свою миссию. Независимо от назначения схем, о которых говорил Гека'тан, их не обнаружили бы до тех пор, пока не стало бы слишком поздно. Послание передано. Хорус желал, чтобы Галактика знала: союз с Империумом означает гибель. Бастион он использовал в качестве примера.

Теперь нейтральные планеты встанут на колени перед магистром войны — угроза наказания слишком реальна и несомненна, чтобы ее игнорировать.

Гека'тан верил в возможность мирного решения. Несмотря ни на что он надеялся, что изменники станут придерживаться правил войны. Теперь Саламандр мертв, убит, как и многие из его легиона.

— Я не забуду тебя, брат, — шепотом поклялся Аркадез. — Ты будешь отмщен!

Виновный понесет наказание. Возможно, Аркадезу не найдется места на передовой, но за павшего брата он отомстить сможет. За него и за всех позабытых сынов Империума.

Джон Френч

Последний летописец

В Эпоху Тьмы правда должна умереть.

Слова забытого ученого Старой Земли

Они убили корабль-нарушитель на краю Солнечной системы. Он мчался, разрывая космическое пространство стальным, утыканным амбразурами шипом в километр длиной и оставляя за собой предсмертный горящий след, будто клочья савана. Как львы, настигшие охромевшую жертву, два золотистых ударных корабля взяли умирающее судно в клещи. Каждый из них напоминал затупленный на углах треугольник из полированной брони, пронзающий пустоту на конусах раскаленного до температуры звезд пламени. Корабли несли на борту оружие, способное сровнять с землей города, и отряды храбрейших воинов. Их задачей было уничтожать любого врага, посмевшего вторгнуться в охраняемые владения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эта звездная система — место обитания Императора Человечества, сердце Империума, преданное ярчайшим из его сыновей. Здесь не было места милосердию. «Гость» явился без предупреждения и подобающих опознавательных сигналов, поэтому ему оставалось лишь умереть возле Солнца, освещавшего зарождение человечества.

На корпусе нарушителя расцвели взрывы, на обшивке зазияли рваные раны, из которых в пустоту посыпались гибнущие члены экипажа и сгустки расплавленного металла. Охотники перестали стрелять из орудий и запустили в борта нарушителя абордажные торпеды. Первое бронированное жало пробило командную палубу корабля; штурмовые рампы опустились и изрыгнули воинов, одетых в янтарные доспехи и открывших яростный огонь.

В каждой абордажной торпеде находились двадцать Имперских Кулаков из Легионес Астартес: генетически улучшенных воинов, облаченных в силовые доспехи и не знающих ни страха, ни жалости. Их противник носил знаки Хоруса, сына Императора, восставшего против своего отца и ввергнувшего Империум в гражданскую войну. Красные глаза со щелевидными зрачками, оскаленные звериные морды и зубчатые восьмиконечные звезды украшали корпус корабля и тела членов экипажа. Сладковатый смрад разложения проникал даже внутрь герметичных доспехов Имперских Кулаков, с боем пробивавшихся внутрь корабля. С их янтарной брони капала кровь, с цепных мечей свисали клочья плоти. Экипаж корабля-нарушителя оказался весьма многочисленным: рядовые матросы, сервиторы, командный состав, техники и воины. Имперских Кулаков было всего сто, но они не собирались никого оставлять в живых.

Через двадцать две минуты после высадки десанта Легионес Астартес нашли запертую дверь. Она была в три человеческих роста высотой и шириной с боевой танк. Легионеры не знали, что находится за ней, но это не имело значения. То, что так старательно оберегалось, должно было представлять особую ценность для врага. Четыре мелтазаряда, и в двухметровой толще металла образовалась оплавленная дыра. Первый Имперский Кулак пролез в брешь, края которой еще светились вишнево-красным, с болт-пистолетом наготове, выискивая цель.

За дверью находилось пустое помещение, настолько высокое и просторное, что в нем уместилось бы в ряд с полдюжины «Лэндрейдеров». Воздух чистый, без зловония, которое наполняло весь остальной корабль, словно комната была полностью изолирована. Никаких зубчатых звезд, нацарапанных на металлическом полу, и красных глаз на стенах.

В первый момент комната показалось пустой, но затем космодесантники увидели в центре человека. Они двинулись вперед: красные прицельные руны на дисплеях их шлемов мерцали на сгорбленном мужчине, одетом в серое. Он сидел на полу, вокруг валялись остатки пищи и скомканные листы пергамента. Один конец толстой цепи был прикован к палубе, а другой — к кандалам на его тощих лодыжках. На коленях у человека лежала стопка желтого пергамента. Рука сжимала грубое металлическое перо, кончик которого был испачкан черным.

Сержант абордажной группы Имперских Кулаков подошел к человеку на длину клинка. В гулкой комнате появлялись все новые воины с оружием на изготовку.

— Кто ты? — пророкотал сержант сквозь решетку громкоговорителя, встроенного в шлем.

— Последний летописец, — ответил человек.