Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - Андрей Марчуков

В результате «черной работы» «пролезших» врагов из числа националистических элементов и национал-уклонистов – членов компартии все научные и учебные заведения, литература, театры, искусство и т. п. оказались пронизаны «ложной буржуазной националистической теорией», обезоруживающей пролетариат и объективно подготавливающей реставрацию капитализма. При этом партийцы-уклонисты становились центром притяжения, ширмой и защитой для подобных враждебных элементов, под прикрытием которой эти последние «пролезали» в партийный и советский аппарат, заполняли его и поворачивали украинизацию таким образом, что она стала использоваться в интересах буржуазной реставрации и отрыва Украины от Советского Союза.

На пленуме даже звучали голоса пересмотреть некоторые решения X и XII съездов. В том, что начатая в 1930 и резко усиленная в 1933 г. кампания могла быть истолкована (что нередко и случалось) как пересмотр ленинского курса, окружение Постышева прекрасно знало. Но в планы советского руководства это не входило. Подобные поползновения к корректировке основных положений национальной политики были пресечены. В резолюции подчеркивалось, что «любые попытки ревизии», прикрывающиеся фразами о том, что «национальный вопрос… уже себя изжил» и «национальные республики больше не нужны», партия будет изобличать и бороться с ними[1276]. Конечно, власти не забывали и о продолжении «самой беспощадной» (как говорилось на пленуме) борьбы с великодержавным шовинизмом, постоянно подчеркивая ее важность для разрешения национального вопроса и проведения «большевистской украинизации»[1277]. Например, выступая 5 июня 1934 г. на сессии Всеукраинской ассоциации марксистско-ленинских институтов, П. Постышев напомнил, что великорусский национализм снова может стать главной опасностью на Украине[1278]. Немало деятелей науки и искусства в СССР и УССР были репрессированы по этому обвинению.

Ноябрьский пленум стал важной вехой на пути проведения национальной политики и еще одним переломным этапом в судьбе многих участников украинского национального движения. На нем был как бы проанализирован пройденный путь, подведены итоги борьбы с этим движением за четыре предыдущих года и намечены новые шаги по окончательному разгрому националистических уклонов и контрреволюции. О том, что не все враги еще вычищены, заявил в своем докладе на XII съезде КП(б)У в январе 1934 г. П. Постышев. Он подчеркнул, что «и шумскизм, и уклон Скрыпника питались одними и теми же корнями и соками», оба «работали на дело отрыва Украины от Советского Союза» и порабощения трудящихся, оба «стремились прочь от Москвы – центра мировой пролетарской революции»[1279]. Среди дальнейших заданий в области национальной политики он назвал необходимость повышать среди партийной организации большевистскую бдительность «по отношению к националистической контрреволюции» и призвал окончательно разоблачить националистический уклон Скрыпника и непримиримо относиться «к малейшим уклонениям от ленинской национальной политики»[1280].

Постановления ноябрьского Пленума интересны еще и тем, что официально подтвердили наличие национального уклона (именно как уклона, а не ошибок отдельных личностей) в партии. На XII съезде КП(б)У П. Постышев провел прямую параллель между уклоном Н. Скрыпника и А. Шумского, охарактеризовав первого как наследника и продолжателя «шумскизма». Это не только подчеркивало преемственность националистических настроений в партии, но и указывало на их источник. Ноябрьский пленум во всеуслышание назвал его. Им оказались выходцы из украинских партий – боротьбисты и укаписты. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что немало их было в верхнем эшелоне Коммунистической партии Украины. Бывшими боротьбистами были активные борцы со «скрыпниковщиной» П. Любченко, А. Хвыля. Их бывший соратник Г. Гринько в то время занимал пост председателя Госплана СССР. Поскольку было объявлено, что «уклон» Скрыпника опирался на укапистско-боротьбистский подход к решению национального вопроса на Украине, вырисовывался и новый объект для внимания советских спецслужб.

Первый удар по бывшим боротьбистам и укапистам был нанесен еще во второй половине 1920-х гг. во время борьбы с «шумскизмом». Искать среди них уклонистов стали и теперь. Сначала это делалось в контексте разоблачения «буржуазно-националистической деятельности» украинской интеллигенции. Например, резкой критике был подвергнут учебник «Основы украинознавства» под редакцией одного из бывших лидеров УКП А. Речицкого (среди авторского коллектива были такие известные фигуры марксистской науки, как В. Коряк, Д. Фрид и др.). Концепция учебника была названа «извращением… истории революционного процесса на Украине», так как в основу концептуального подхода были положены теории М. Яворского, М. Равич-Черкасского, «переоценивавших» значение национального фактора в истории Украины. «Политически ответственным» за допущенные «извращения» объявлялся А. Речицкий[1281]. Естественно, он был вынужден публично признать свои ошибки, в том числе и то, что «переоценил вес национального вопроса в революции», «националистически трактовал роль квалифицированного промышленного пролетариата на Украине как носителя руссификаторско-колонизаторских тенденций», а революцию 1917 г. оценивал как «национальную с аграрным и социальным содержанием»[1282].

В следующий раз «национал-коммунисты» оказались в центре внимания вокруг «дела» УВО. За причастность к террористической и диверсионной организации были арестованы виднейшие боротьбисты и деятели КП(б)У и КПЗУ – А. Шумский, К. Максимович, А. Турянский.

После 1933 г. выходцев из других партий стали «вычищать» и репрессировать как особую категорию врагов, вне контекста борьбы с украинской интеллигенцией. В 1934–1935 гг. в ходе чистки украинской парторганизации ее покинуло множество боротьбистов[1283]. Мощный удар по «выходцам» был нанесен в 1935–1936 гг., когда был раскрыт и ликвидирован Всеукраинский боротьбистский центр. В своем докладе на январском (1936 г.) Пленуме ЦК КП(б)У П. Постышев сказал, что укаписты и боротьбисты так и не сменили свои взгляды и продолжали проведение контрреволюционной работы против партии и советской власти. В партию они вливались для того, чтобы вырвать Украину из рук большевиков, причем готовиться к этому они начали уже давно. Еще на XII съезде РКП(б) и боротьбисты, и большевик Н. Скрыпник, критикуя национальную политику партии, группировались вместе. Впервые реализовать свои планы, утверждал Постышев, «выходцы» попытались при А. Шумском, а когда «шумскизм» был разгромлен и надежды на «кабинетный переворот» были потеряны, боротьбисты ушли в подполье и создали свою организацию, которая начала устанавливать связи с другими подобными организациями – СВУ, УНЦ, группой М. Грушевского – и оказывать на них влияние. Но основной ее работой было впутывание в свою деятельность Н. Скрыпника и окружение его своими людьми. В 1930–1932 гг. боротьбисты-подпольщики занимались вредительством в хозяйственных органах (например, в Наркомземе) и учреждениях культуры и, опять-таки, готовили восстание. С лета, после ликвидации УВО, они перешли непосредственно к террору[1284].

В ходе ликвидации Украинской войсковой организации и Всеукраинского боротьбистского центра было арестовано и осуждено немало бывших видных укапистов и боротьбистов: соответственно А. Речицкий, Ю. Авдиенко, А. Драгомирецкий и Н. Любченко, Л. Ковалев, С. Семко-Козачук, Д. Кудря и др. Высшие функционеры компартии Украины – выходцы из других партий – по «делу ВВЦ» привлечены не были. Но теперь их положение становилось очень незавидным.

Конечно, далеко не все из тех, кто ранее состоял в других партиях, продолжали придерживаться своих прежних взглядов. Были и такие, кто сознательно перешел на позиции ВКП(б) – КП(б)У по национальному вопросу. Но во-первых, осуждению подлежали сами эти взгляды и идеология «национал-коммунизма», а раз так, то и ее сторонники, пусть даже и бывшие. А во-вторых, немало боротьбистов и особенно укапистов действительно вступало в КП(б)У со своими прежними взглядами, надеясь повлиять на ее национальную политику. Главной задачей эти люди считали подготовку и воспитание сознательных украинских кадров, «способных к борьбе за независимость от Москвы». А для этого нужно было идти в компартию, комсомол, занимать в них командные посты, быть активными, «воевать с русотяпами и украиножёрами», привлекать на свою сторону партийное большинство. «Чем больше нас будет в компартии, тем легче нам будет потом, будет на кого опереться»; «учиться, копить силы, анализировать», а при удобном моменте «действовать и революционным путем» – все эти цели и методы бывших укапистов и боротьбистов не были секретом для партии и ее «карающего меча» – ГПУ[1285].