Два Парижа - Владимир Рудинский

момент уничтожения библиотеки Германия с СССР не воевала и оба государства состояли в наилучших отношениях.

Восстановить библиотеку удалось только в 1952 году, и с тех пор она работает снова. Причем читатели ее теперь принадлежат ко всем трем призывам послереволюционной и следовательно, в принципе, антисоветской эмиграции (вряд ли кто еще уцелел из эмиграции дореволюционной!).

Выпущенная сейчас правлением библиотеки брошюра в 160 страниц сообщает основные данные из ее истории, перечисляет имена библиотекарей за разные годы, адреса помещений, последовательно ею занимавшихся, описывает проводившиеся ею культурные мероприятия и т. п.

Еще интереснее сведения о числе и характере имевшихся прежде и имеющихся теперь книг. Весьма любопытны и попытки выявить наиболее читаемых авторов и литературные предпочтения клиентов. К сожалению, они сделаны сколько-либо всерьез только для 30-х годов. А с той поры, – так много воды утекло! Тогда, помимо прочего, еще не существовало второй волны, не говоря уж о третьей; а ведь их вкусы тоже ценно бы было определить.

Надо еще сказать, что значительная часть как раз тех книг, которые пользовались в 30-е годы особым успехом, теперь, после катастрофы 1940-го года, вовсе отсутствуют. Например, нет в библиотеке, почти совершенно, русских журналов дореволюционной эпохи (а из них особо активный спрос царил на «Ниву»).

Можно полагать, что ряд авторов, популярных у публики в 30-е годы, в наши дни если не целиком забыты, то прочно вышли из моды. Допустим, такие из иностранных, как Голсуорси[191], Уоллес[192], Локк[193], Дрейзер[194]; а также и О. Уэдсли[195] (насчет нее, отметим заодно досадную ошибку: ее имя, несколько раз упомянутое, дано как Уэцдсли!).

Более осторожно следует судить о судьбе русских писателей. Но и из них, навряд ли остаются по-прежнему бестселлерами сочинения Краснова[196], Минцлова[197], Амфитеатрова или даже Мережковского. Хотя они-то все вполне заслуживают внимания. Тем более уж мало, наверное, сохранилось поклонников у Е. Чирикова[198] и М. Осоргина[199].

Другое дело авторы как Джэк Лондон, А. Дюма, Сенкевич, Киплинг, О. Генри, Конрад или Стивенсон: они останутся классиками при любой погоде.

Читательный зал при библиотеке хорошо снабжен современными журналами и газетами. В том числе фигурирует и «Наша Страна». И мне нередко приходится видеть людей разного типа, включая молодежь, внимательно ее изучающих. С какими чувствами, я спрашивать не рисковал; но с явным интересом, по крайней мере.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Библиография», 13 июля 1987 года, № 1924, с. 2

Парижские скандалы

Меня удивило и огорчило известие об участи И. Одоевцевой[200]. Проездом во Франции, я не раз навещал Ирину Владимировну в старческом доме в Ганьи под Парижем, где она прежде жила; и, хотя мы больше разговаривали о поэзии, чем о политике, она, разумеется, никакого советофильства не проявляла. В своих стихах, она мечтала за гробом встретиться с Гумилевым; грустная выйдет встреча, если состоится!

Покойный ее муж, Г. Иванов, тоже был человек крайне правых взглядов, писавший:

Я за войну, за интервенцию,Я за царя, хоть мертвеца!

Пламенным антикоммунистом был и второй, тоже покойный теперь супруг Одоевцевой, Яков Николаевич Горбов, с которым я был хорошо знаком, написавший по-французски талантливые и имевшие большой успех романы «Le second avenement», «Les condamnés» и «Madame Sophie»[201].

Трагическую судьбу выдающейся женщины, последнего обломка нашего блестящего Серебряного Века, я только и могу объяснить себе изоляцией, в которой она оказалась в нынешнем измельчавшем, опошлившемся и морально падшем русском Париже. Недаром в нем на самое ее имя наложено табу!

Очевидно, большевики сумели оценить и использовать создавшуюся ситуацию. Они сконцентрировали на Одоевцевой свои усилия; и вот, как говорится, помнится, в «Дневнике Кости Рябцева»: «Недолго барахталась старушка в злодейских опытных руках!»

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Трибуна читателя», 4 июля 1987 года, № 1927, с. 3

Роковые выборы

Капризы французской психики и гримасы демократии! Переизбрали Миттерана… Пару месяцев тому назад это казалось невозможным: настолько сильно было всеобщее против него недовольство.

Правда, правые сделали, словно нарочно, все мыслимые ошибки. Вместо того, чтобы выставить одного кандидата, они выдвинули двух: Ж. Ширака и Р. Барра[202]. В результате, сторонники как того, так и другого больше боролись между собой, чем против социалистов.

Выборы во Франции производятся в два приема; во втором туре остаются только два противника. Барр, получив гораздо меньше голосов, чем Ширак, уступил тому место. Они публично обнялись и обменялись рукопожатиями.

Очень мило! Но низовые работники их партий, которые друг с другом ругались, – всегда ли им легко оказалось не просто переменить позицию, но и повести за собою массу избирателей? Вчера такой партизан Барра утверждал, что Ширак никуда не годится, и подчеркивал его недостатки, – а сегодня он должен уверять, что именно в Шираке заключается спасение и лучшее будущее всей страны!

Немудрено, если многие предпочли воздержаться. А это шло на руку Миттерану.

Однако, самое худшее состояло не в этом.

Первый тур принес неожиданность, в виде бурного успеха Жана-Мари Ле Пена, лидера крайне правой партии «Национальный Фронт». Он получил примерно четыре с половиною миллиона голосов, иначе говоря около 15 процентов всего числа голосов.

Ясно стало, что от него зависит теперь решение вопроса о победителе на выборах. С его голосами, Шираку был бы обеспечен выигрыш. Сам по себе Ширак имел около 20 процентов голосов, а Барр – несколько больше 16 процентов. Остальное принадлежало Миттерану, включая 5 процентов голосов коммунистов и незначительное количество целого ряда мелких левацких группировок.

И вот, вместо того, чтобы сговориться с Ле Пеном (как того требовал элементарный здравый смысл!), Ширак, в страхе потерять голоса слева, особенно среди барристов (они же централисты), категорически запретил своим сторонникам какие бы то ни было контакты с «Национальным Фронтом», и сделал строгий выговор тем, которые под свою ответственность попытались подобные контакты установить.

Ле Пен тогда дал своим приверженцам инструкции ни в коем случае не голосовать за Миттерана, а в остальном действовать по усмотрению, как им рассудок и совесть подскажут; то есть, либо голосовать за Ширака, либо воздержаться. Как он справедливо указывает, он не мог, без потери собственного достоинства, сделать больше и пойти дальше навстречу людям, подчеркнуто от него отмежевавшимся и оскорбительно его отталкивающим.

Надо еще отметить, что возглавитель «Национального Фронта» еще задолго до президентских выборов предлагал партизанам Ширака и Барра составить с ним вместе антисоциалистический блок и взаимно один другого поддерживать; но встретил с их стороны надменный отказ.

Теперь же, очевидно, большинство лепенистов предпочло выйти из игры, уязвленное вызывающим поведением Ширака (на которого, в свою очередь, давили центристы).

Плохая арифметика умеренно правых группировок окончилась печально: Миттеран восторжествовал, получив 54 процента голосов. Опять-таки, Ле Пен вернее других оценил происшедшее, сказав: «Правые сами организовали свое