Второй - Ята Петри

Мельник проявляя стоическое спокойствие то ли бывшего гота то ли действительно философа по жизни, молча ждет в стороне до чего мы договоримся.

Заканчивается все вытряхиванием из карманов всех запасов соли и принятым решением — бежать как можно быстрее.

— Одежку можно забрать? — вдруг спрашивает Мельник. — Она ж новая совсем. Я бы продал.

— А то что она может с трупов быть тебя не смущает? — спрашивает Второй.

— Не-а. Сегодня они покойнички, а завтра я. Шмотки им я так понимаю не понадобятся, а мне пока я живой вполне пригодится могут. Думаю, мертвые не против бы были… — слишком уж и реалистично и цинично говорит Мельник. Меня от брезгливости уже выкручивает. Но в том что он говорит рациональное зерно есть. У каждого свои принципы и моральные понятия. То, что для меня неприемлемо, для него нормально.

Тем более, по сути говоря, он же так и не понял что произошло на поляне. Он ведь кроме груды сложенных вещей и каких-то следов ничего не видел. Для него ни рассказ Второго о массовом расстреле не имеет значения, ни выводы о распаде тел. Он все воспринимает как очередную страшную байку из склепа. Интересно, кто мы в его глазах? Надо спросить будет, если все таки благополучно выберемся.

Второй, бросая последнюю горсть соли, щелкает зажигалкой и подносит ее к искоркам спор. Пламя начинает плясать чуть веселее.

— Побежали, — говорит Второй. Он подталкивает вперед Мельника, несущего в руках горку одежды, и стараясь не грохотать инвентарем, просит двигаться как можно быстрее. Я изо всех сил пытаюсь не отставать от них.

В принципе, добежали нормально. Мельника пришлось прихватить с собой. Второй расстелил ему армейскую раскладушку, я посмотрел на свой топчан, на диван Второго и понял что Берлога медленно но верно превращается толи в военный лагерь толи в ночлежку.

Так время было позднее устраивать стратегические совещания не хотелось. Сил уже не было. Вскипятив чай, зажевав по сложному бутерброду из остатков хлеба и того что нашлось в холодильнике залегли в свои постели. Спокойной ночи никто никому не желал. Мужики ж всетаки. Я уже начал задремывать когда вдруг услышал голос мельника который обращался ко Второму как к старшему.

— Я вот подумал, вы там про какую-то иномарку говорили и хромого в дорогих туфлях. И фургон. Так я таких людей несколько раз по кладбищам видел. Я из далека наблюдал. Они еще больше чем вы на баньдюков походили. И с кладбищенским начальством за ручку здоровались.

Вот вам и сказка на ночь, подумал я. Спокойно уснуть таки не получалось.

Второй скрипнув диваном судя по всему приподнялся на локтях и спросил у Мельника.

— Ты их давно видел?

— Нет, пару дней назад. И, еще раз, неделю назад. Я почему и вспомнил- странно было одних и тех же людей на разных кладбищах наблюдать. Я ж обход территорий совершал. У меня есть список могил за которыми я слежу- за деньги, понятное дело. Так я вообще подумал может они мои конкуренты. А потом присмотрелся — такие серьезные люди вряд ли мой бизнес делить будут. Им другое надо. Двойные могилы например для того чтоб тела спрятать, ну или наоборот. Свежие трупу понадобились. Сейчас же извращенцев полно…

— А описать этих людей сможешь? Как выглядели, машины, может быть ты номера заметил.

Мельник молчал. Пауза тянулась слишком долго. Почему-то больше было похоже что он заснул чем задумался. Но наконец он ответит.

— Описать не смогу, а приблизительный портрет нарисую. Я в Ялте художником портретистом на набережной подрабатывал. Мне с карандашом проще обращаться чем словоизысканиями заниматься.

— Так ты и рисовать умеешь? — ахнул Второй. В Мельнике, похоже, сидела недюжинная гора талантов, заботливо зарываемая алкоголем и разгульной жизнью.

— Ну да, я ж как это…Как в мультике. Еще и на машинке вышивать могу. Вот в молодости…

Но я уже не в силах был бороться со сном и заснул так и недослушав рассказ о молодости. Пусть у Второго уши болят. Он же его в гости привел.

Портреты и наброски были готовы к обеду. Пока я возился на кухне с тем, чтоб из того что недоели вчера, соорудить хоть что ни будь съедобное, Второй чертил схемы и вносил правки в свои записи, а Мельник как раз успел отрисовать достаточно реалистичные лица.

Я когда посмотрел на наброски сначала не поверил, а после ахнул.

С белых листов бумаги на нас смотрели вполне узнаваемые Егор Петрович и Тарасов. А еще на одном рисунке рядом с машиной (тарасовской Тойетой) стоял изображенный в полупрофиль, сгорбленный, в плаще, но тоже достаточно узнаваемый господин Задорожный собственной персоной.

Заглядывая мне через плече, Второй присматривается к картинке и я слышу как он сквозь зубы матерится.

Мы с Мельником переглядываемся и оборачиваемся к Второму.

Он молча забирает рисунки. Складывает их сначала по полам, после еще раз и кладет на дальнюю полку над под лестницей.

— Об этом забыли. — выдает неожиданно он. Второй хмур и зол. Я вижу как он начинает заводится.

— Но почему? — пытаюсь прояснить я ситуацию.

— Да потому. То что в этом деле кто-то из Клиники был замешан и ежу понятно. Кто еще на кладбище кукол бы привез. Но Старик и Тарасов…Это очень серьезно.

— Так давай пойдем к ним и спросим, пусть объяснят что происходит…

— Ян, ты дурак, да? Ты у кого объяснения спрашивать будешь? Да тебя выпрут из кабинета еще только заикнешься про то что видел. Да и меня судя по всему тоже. Старик похоже специально из города отправлял чтоб я меньше вопросов задавал.

Мельник озадачен.

— Эти баньдюки ваши знакомые, да?

Мы со Втором киваем головой.

— Так че, вы выходит тоже?

Точно также синхронно отвечаем — Нет.

Мельник почесывая макушку смотрит на нас и говорит. — Ну и ладненько. Вам — верю. Так мы сегодня завтракать будем или я пожалуй домой пойду?

Реакция у мужика на новости потрясающая. Другой бы уже из Берлоги бежал а этот отыскав на столе половинку соленого огурца и горбушку хлеба сидит, в телефоне ковыряется, и трескает за обе щеки.

Второй меряет шагами помещение. Я не мешаю. Он так думает. Ему так удобнее. Удивляюсь тому что у него по полу еще дорожка не протоптана.

— Так. — говорит Второй. Мы молчим. Ждем продолжения.

— Планы не меняются. Наоборот. Будем делать пятилетку за три года. Цель та же. У нас осталось четыре объекта. Работаем круглосуточно. На глаза старику не попадаемся. Ищем артефакты. Как только будет какой-то результат- я сам с ними пообщаюсь. И вообще- я осторожно спрошу над чем он работает. И зачем ему нужен Задорожный.