Капкан для Александра Сергеевича Пушкина - Иван Игнатьевич Никитчук

– Заезжал к тебе, душа моя, да вижу, у тебя все гости, да все сановные… – сказал новый гость, протягивая руку для приветствия. – А мне бы поговорить с тобой без свидетелей…

Жуковский сел в кресло и продолжил в том же ласковом тоне:

– Признавайся, брат, признавайся без всякой утайки, что тут у тебя происходит? – Вдруг в голосе его сердечность заменилась испугом. – Александр Сергеевич, все знаю!.. Ты в своем уме? Стреляться надумал, как какой-нибудь прапорщик!.. Тебе ли, отцу семейства, устраивать дуэли?..

Пушкин слушал, и лицо его становилось все более мрачным. Приезд Жуковского и его осведомленность о дуэли озадачили Пушкина. Наконец, не выдержал:

– От кого прибыл, миротворец?..

– Это не важно… Я, как, надеюсь, твой друг, хочу единственного – спасти тебя от неминуемой беды. Твое чистосердечное покаяние будет лучшим исходом затеянной глупости.

Пушкин молчал. Его поразило то, что тайна дуэли уже не тайна. Кто же ее мог разгласить? Конечно, Геккерен!.. Неужто об этом знает и Натали? Но кто рассказал о дуэли Жуковскому?

Жуковский не выдавал своего осведомителя. Он добивался от Пушкина причины дуэли.

Тому ничего не оставалось другого, как вынуть из стола «диплом» и передать его Жуковскому. Ознакомившись с написанным, Жуковский брезгливо отложил «диплом» в сторону.

– Гнусность и подлость!.. И все это уместили в несколько строк… Но написано замысловато… Только вот не пойму, какое отношение ко всему этому имеет Дантес-Геккерен?

– Извини, но это уже мое дело, – ответил со злобой Пушкин.

– Хорошо, твое так твое… А с женой ты советовался? Ты в драку лезешь, а ей-то как быть? Ты об этом подумал?..

– Подумал, Василий Андреевич, но, поверь мне, другого выхода нет. Я устал от сплетен вокруг имени моей жены и должен защитить ее честь…

Ничего толком не добившись, не понимая, как этот пожар тушить, Жуковский отправился за советом к друзьям – Вяземскому, Виельгорскому… Оказывается, они тоже получили такой же «пасквиль». Узнав о дуэли, друзья ничего дельного не предложили. А тайна дуэли приобретала все большую аудиторию.

Пушкин оставался в своем кабинете, размышляя над весьма неприятным фактом осведомленности уже многих о предстоящей дуэли. Если о дуэли стало известно Жуковскому, значит, о ней наверняка знает и жена… Молчит… Нет необходимости дальше откладывать, надо объясняться… Он уже было совсем собрался идти к жене, но дверь кабинета открылась, и на пороге появилась Наталья Николаевна. Вид ее был сникший, подавленный от свалившегося на нее горя.

– Александр, к чему эта ужасная дуэль? – слабым голосом проговорила она.

Пушкину стало бесконечно жаль жену видеть в таком, как ему казалось, неподдельном горе.

– Кто тебе об этом сказал?

– Не хочу скрывать… Я была у тетушки… Ее посещал Геккерен…

– Вот оно в чем дело!.. А тетушка призвала Жуковского…

– Да, конечно… И я ее об этом просила…

Пушкин подошел к жене и обнял ее. Чувство вины перед ней заполнило его душу…

– Ах, женка, женка… Мне давно надо было бы положить конец волокитству Дантеса за тобой… Да и не только Дантеса… Тебе это хорошо известно… Но я надеялся на их порядочность, что мое молчание вовсе не значит поощрение… Все это породило слухи, да и, как я вижу, Дантес на тебя произвел впечатление.

Натали бросила на мужа встревоженный взгляд, но не ответила.

– Я не хочу и не буду ни в чем тебя винить, и верю, что перед богом ты не провинилась, – успокаивал жену и себя Пушкин, – но твое кокетство и, извини, легкомыслие привело тебя к краю пропасти.

Натали бросилась на шею мужа:

– Я все исполню, что ты хочешь, но прошу тебя отказаться от этой страшной дуэли!

Пушкин чувствовал ее горячее дыхание на свое щеке. Она горько разрыдалась…

– Таша, успокойся, прошу тебя… Но отменить дуэль, видит бог, я не в силах… Ведь это Геккерены разгласили тайну дуэли, исключив себя из числа порядочных людей, и теперь мой отказ неизбежно вызовет толки, которые будут порочить и мою, и твою честь и достоинство…

Чувство жалости у Пушкина все больше менялось на ярость.

– Может быть, тебе все станет более понятным, если прочтешь это письмо… Не хотел тебя вовлекать во всю эту грязь, но, видно, другого выхода нет.

Наташа жадно впилась в текст «диплома», хотя слезы мешали и буквы расплывались. Она вытирала слезы, снова читала, перечитывала… и все больше удивлялась: здесь не было никакого упоминания о Дантесе…

– Извини, милый… Но… здесь какие-то Нарышкины, рогоносцы…

Пушкину пришлось указать жене на скрытую подсказку в «дипломе» о ее интимной связи с царем.

– Я бы ни за что не додумалась бы, – краснея, проговорила она. – Но тогда я тем более не понимаю, почему дуэль с Дантесом? Какое отношение к этому гнусному письму имеет барон?..

Пушкину пришлось снова говорить жене о назойливости француза, о сплетнях, о его обязанностях защищать честь жены и семьи, что давно следовало бы вмешаться… И вот теперь появился этот повод, и он им воспользовался.

– Теперь тебе все понятно? – спросил Пушкин уже спокойным голосом.

И все же Наташа ничего не понимала. Несколько успокоившись, она стала способной размышлять. Совершенно неожиданно ее осенила мысль, которая должна расстроить дуэль.

– Ах, Александр, как все кругом несправедливо… Выслушай меня, прошу тебя, она села и усадила возле себя мужа. – Ты сам видишь, сколько вокруг нас злобных людей, распространяющих гадости, клевещут на меня… Все это подло и глупо, – Наталья Николаевна пыталась улыбаться сквозь еще не высохшие слезы. – Особенно что касается императора… Я хочу тебе сообщить что-то очень важное… Представь себе, что Дантес пострадал именно от императора, стал жертвой подозрений со стороны царя…

Пушкин удивленно слушал жену. Наташа решительно продолжала, ей надо сказать самое главное.

– Дантес теперь должен оправдаться перед императором женитьбой.

– Это твои фантазии? – с недоверием в голосе спросил Пушкин.

– Никакие не фантазии!.. – решительно отвечала Натали. – Свое повеление Дантесу царь передал через генерала Адлерберга…

Она пыталась понять, какое впечатление произвели ее слова на мужа. Но Пушкин молчал в мрачной задумчивости. Нет, надо продолжить, надо полностью рассеять его мрачные мысли.

– Хочешь узнать, чью руку намерен просить Дантес? Никогда не догадаешься!.. – продолжала Натали уже даже с прояснившейся своей очаровательной улыбкой. Она сделала паузу и с шутливой торжественностью произнесла: – Жорж Геккерен будет просить руки у нашей Екатерины… И твой вызов его на дуэль совершенно не справедливый.

– И кто тебе эту фантастическую сагу рассказал? – спросил задумчиво Пушкин.

Новая мысль о низости бравого кавалергарда поразила Пушкина.

– Тетушка сама тебе об этом расскажет.

– Нет, все это бабьи бредни… Никак не пойму: то ли царь хочет отодвинуть