Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

— Советую вам пристегнуть ремни, — пробурчал он, тронув руку Франчески. — Эстел сию минуту очутится перед нами. Катарин нас заметила.

— О Боже! Пошли отсюда, Ник.

Она слегка улыбнулась официанту, поставившему перед нею demitasse, и поблагодарила его.

— О'кэй, готов с вами согласиться. Когда вернется официант, я попрошу счет.

— Боюсь, что уже поздно, — прошептала Франческа.

— Франческа! Николас! Мои дорогие! Подумать только, какая встреча! — Перед их столиком выросла улыбающаяся во весь рот Эстел.

Франческа молча кивнула в ответ, а Ник, бросив: «Привет, Эстел», сделал движение, чтобы привстать. Эстел взмахом руки остановила его.

— Пожалуйста, дорогой, не утруждайтесь. Я притопала, чтобы просто пригласить вас с нами выпить. Вы не откажетесь? Катарин просто сгорает от нетерпения поприветствовать вас. Разумеется, немного погодя, когда вы допьете кофе.

Ник почувствовал, как пальцы Франчески впились в его колено.

— Спасибо, Эстел, но боюсь, что не удастся. Передайте наши извинения… Катарин, — сказал он.

Журналистка собралась было настаивать, но тут же заметила непривычную холодность, написанную на лице Ника, а во враждебности Франчески она была убеждена заранее. «Снобка напыщенная! — выругалась мысленно Эстел. — Холодная стерва!» Она решила все внимание сосредоточить на Нике.

— О, дорогой мой, Кэт будет так разочарована. Она была так обрадована, увидев вас, Николас.

Эстел замешкалась, и на ее лице появилось умоляющее выражение.

— Очень сожалею, Эстел, но мы не сможем, — повторил Ник. — Рад был вас повидать.

Эстел хорошо поняла, что ее вежливо спроваживают, и, вспыхнув, отшатнулась от столика.

— Я тоже рада нашей встрече, — эхом откликнулась она на слова Ника и, высокомерно кивнув Франческе, расстроенная, с трудом сдерживая возмущение, направилась к своему столику в дальнем углу.

— Я действительно не переношу ее, — сказала Франческа. — До сих пор не могу прийти в себя от возмущения ее поведением, когда десять дней назад она с шумом заявилась в мой дом под предлогом вымышленного интервью.

— Когда вы мне рассказали об этом, я с трудом мог поверить. Но это же — Эстел! Куда, к черту, запропастился официант? Когда надо, их никогда не бывает поблизости! Может быть, мы все-таки выпьем кофе? — Ник налил им обоим и добавил: — Я не собираюсь удирать отсюда, словно перепуганный насмерть заяц.

Не успел он проговорить это, как, подняв голову, чуть было не лишился чувств. Катарин собственной персоной — холодная, надменная и невероятно красивая в белом платье из тонкой шерсти — стояла перед ними. Украшения из бирюзы подчеркивали необыкновенный цвет ее глаз.

— Привет, Франки, Никки!

Они пробормотали ответные приветствия, а Ник попытался подняться.

— Нет-нет, можешь не вставать. Я оторву вас буквально на считанные секунды, — быстро, негромким голосом произнесла Катарин. — Я понимаю, почему вы не захотели встретиться со мной, и не осуждаю вас за это. Вы, должно быть, ненавидите меня. То, что я сделала с вами, многие годы терзает мою совесть. Я обязана объясниться с вами обоими. Я живу здесь в отеле, номер двадцать два ноль три. Не могли бы вы подняться ко мне на десять минут? Прошу вас.

Они не сразу нашли, что ответить. Наконец Франческа обрела дар речи и сумела выдавить:

— Боюсь, что это… невозможно.

Ник промолчал. Катарин, хорошо представляя испытываемую ими неловкость, робко улыбнулась и изящно склонила голову.

— Поразмыслите немного над моим предложением, обсудите его. В жизни редко выпадает такой шанс — покончить с незавершенным в свое время делом. А нам троим многое еще следует прояснить.

Она еще раз улыбнулась им и вернулась за свой столик. Несколько минут спустя, высоко держа голову и не оглянувшись в их сторону, Катарин покинула ресторан. Эстел поспешила за ней следом.

Ник проводил их взглядом. Он был удивлен собственной реакцией на появление Катарин. Многие годы, вспоминая эту сложную, непостижимую женщину, которую он когда-то любил больше всех на свете, Ник испытывал множество разнообразных, крайне интенсивных и взрывоопасных эмоций. Гнев, обида, ненависть, горечь, тлевшие по-прежнему в его сердце, очень часто уравновешивались чудовищной тоской по ней, точившей, как ржа, его душу. И вот теперь, когда он, впервые за двенадцать лет, снова увидел ее, он не ощутил ничего, кроме странного спокойствия. Все его страхи, терзавшие его в последние дни, куда-то неожиданно улетучились. Неужели он наконец стал неуязвимым для ее чар?

Повернув голову к Франческе, он обратился к ней:

— Вы знаете, Франки, она права — у нас действительно осталась масса незавершенных дел.

Франческа сжала губы так, что они обратились в тонкую нитку, перерезавшую ее лицо, удивленно уставилась на него.

— Боже мой, Никки, вы капитулируете перед ней с удивительной легкостью, — с трудом, задыхаясь и крепко сжимая руки, сложенные на коленях, проговорила она.

Ник, все еще погруженный в анализ своих нынешних ощущений, недоуменно нахмурился.

— Удивительная вещь, Франки, но я ничего не чувствую. Нет, не совсем так. Я сгораю от любопытства. Мне не терпится узнать, как она живет, послушать, что она хочет нам сказать.

— Любопытство до добра не доводит.

— Не скажите. Должен признаться, мне очень хотелось бы узнать, зачем она тогда продала «Флорабелль», и еще кое-что. А вам разве не интересно было бы выяснить, зачем она придумала все про Виктора?

— Теперь все это не имеет никакого значения. Какая разница, почему. И с чего вы решили, что на этот раз она скажет вам правду?

Франческа хорошо понимала, что Нику хочется подняться в номер Катарин, и очень опасалась, что ей придется составить ему компанию.

— Это поможет нам разрешить все сомнения, вы не находите, Франки? Скажу вам кое-что еще, дорогая. Многие годы Катарин, как наваждение, преследует меня; Мне кажется, что, поговорив с ней, я смог бы раз и навсегда избавиться от ее невидимого присутствия, выбросить ее из своего сердца. Честное слово, я действительно считаю, что обязан наконец разделаться с этой моей «смуглой леди сонетов».

Франческа кивнула. Нежная любовь и дружеские чувства, которые она всегда питала к Николасу Латимеру, с новой силой вспыхнули в ней. Она припомнила все хорошее, что он делал для нее в прошлом, его преданность, его неизменную моральную поддержку, и, немного смягчившись, сказала:

— Мне понятны ваши чувства, Ник. Вы так сильно любили ее, были связаны с ней столь долгими и непростыми отношениями. Наверное, для вас было мучительной пыткой многие годы помнить о ее предательстве и задаваться вопросом, почему она тогда так поступила с вами. — Она взяла руку Ника и легонько пожала. — Но я не могу позволить, чтобы вы шли к ней один. Видите ли, Ник, я по-прежнему ей не доверяю.