Дикарка для Хулигана - Настя Мирная

— Егор! — это уже возмущённо.

Растягиваю рот шире и дёргаю ремень на брюках.

— А ты какой реакции ждала, отправляя мне фотку, где из одежды на тебе… нихуя?

Кроме волос, которые прикрывают её тело только частично. Фотка была из её спальни. В зеркале в полный рост. Чёрные волосы перекинуты вперёд, пряча часть груди и лобок, но всё остальное на обозрение. Ввиду отсутствия у нас нормального секса, мне хватает даже её снимков в пижаме или нижнем белье, которые она присылает мне ночами. Обычно рукоблудством я не занимаюсь, но сегодня сносит.

Стянув боксеры, падаю спиной на кровать и наблюдаю, как Дикарка облокачивает телефон на подушку и сползает с постели, оттопырив задницу в трикотажных ярко-зелёных шортах. Сжимаю член у основания и медленно веду к головке.

Усиливаю давление и опускаю обратно, пока девушка, виляя бёдрами, избавляется от одежды.

Блядь, в ней пропадает стриптизёрша. То, как эротично она спускает шорты… Как сексуально стягивает футболку… Как подпрыгивает при движениях грудь… Как длинные пряди цепляются за торчащие соски…

Ускоряю движение руки, понимая, что много времени мне не надо. Дианка заползает обратно на кровать и берёт мобилу.

— Хочу видеть, как ты дрочишь. — выписывает полушёпотом, переключая на заднюю камеру.

— Бля-я-дь… — тяну хрипло, глядя, как она опускает руку к промежности и нарезает круги на покрытым влагой клиторе.

Совсем моя Демоница осмелела. Неделю назад отказывалась это делать, а сейчас смело наяривает на камеру.

Двусторонне сбивается дыхание. Её пиздая грудь резко поднимается и опадает, когда и я переключаю с фронталки.

Сосочки морщатся и вытягиваются вверх. Представляю, как всасываю их в рот и облизываю. До боли сжимаю эрекцию. Чувствую её вкус на языке. Тяжёлое рваное дыхание на губах и шее. Ощущаю дрожь тела на своей коже. А может это моя собственная?

Не знаю, что там с сексом по телефону, но секс на камеру вставляет определённо. Динамик не передаёт всей полноты и яркости её стонов, но я и так наизусть помню каждый из них. Она почти достигла оргазма.

Блядь, как же я хочу заменить её руку своей. Чтобы мои пальцы блестели и утопали от обилия её нектара. Хочу вкусить её. Облизать каждый миллиметр. Сжать тонкую талию. Закинуть стройные ноги, на которых сейчас подгибаются пальчики, на плечи. Я до безумия хочу засунуть в неё член, который ноет и болит, требуя разрядки.

Закусив губы, кончаю в тот самый момент, когда Дикарка сжимает зубы, а её глаза закатываются. Пока протяжно стону, она громко выдыхает и переворачивается на живот.

— Я сошла с ума. — сипит, прикладывая ладони к горящим щекам.

Я ухмыляюсь в ответ, всё ещё стараясь собрать мысли и слова в кучу.

— Не ты одна, Дикарка. — высекаю хрипом.

Прочищаю горло, кайфуя от её пунцовых щёк и залитой стыдом груди.

— Не знаю, что на меня нашло. Просто я скучаю по тебе. Сегодня мы впервые за две недели не увидимся, и у меня явно поехала крыша.

Всего день вдали от неё, но и меня на части растаскивает от желания быть рядом. Да что за херень такая? Уже бесит эта зависимость. Но хочу ли я от неё избавиться? Один взгляд на мою Дианку, и сразу посрать становится на всё.

— Ничего, Котёнок. Завтра я уже буду дома. Только больше никаких провокационных фоток.

Она смеётся и соглашается. Весь перерыв проводим с ней за разговорами, поэтому к окончанию конференции я злой, голодный и чертовски уставший. Но ничего из этого не мешает мне рвануть в Петрозаводск, как только закидываю в рот салат и заливаю две чашки экспрессо.

Как раз к утру доберусь домой. Пара часов на сон и поеду в дом Диких, чтобы наконец рассказать семье Дикарки, что я и есть тот самый загадочный парень. Затягивать дольше нельзя, иначе проблем насобираем ещё больше на свои сумасшедшие головы.

— Мы должны выезжать завтра днём. — бухтит отец, когда объявляю ему о своих планах.

— Я никому ничего не должен. Я выезжаю через пол часа. Можешь или ехать со мной, или оставаться здесь и завтра возвращаться хоть поездом, хоть самолётом, хоть пешком.

— Так не терпится? — бросает ехидно.

Гадать, о чём он, конечно же, не приходится.

— Мне то потерпится, не волнуйся. Но вот станет ли терпеть твоя будущая жёнушка? — возвращаю "любезность", подтянув вверх правую бровь и уголок губ.

Наблюдая за тем, как морда отца краснеет от злости, не сдерживаю удовлетворения, отражающегося на лице.

Схавай и подавись, папочка.

Раньше я предвкушал, как и он, и Ирка поймут кто есть кто, но теперь похеру. Впрочем, я не упускаю ни единой возможности его уколоть. Слабая месть. Но его любовь к контролю, репутации, внешнему лоску и чужому мнению — самая большая слабость отца. Ничего не сделает ему больнее, чем пострадавшее самолюбие. Ему похеру, если жена будет с кем-то трахаться, но вот если эта информация просочится в свет, его это убьёт. Так же, как и уход Артёма.

Он бесился не из-за этого, а из-за того, что ходило много слухов о том, что же случилось в семье Северовых. В итоге папаша выкрутился, полив дерьмом своего сына, чтобы спасти собственную репутацию. Заявил, что старший сын его разочаровал, подсев на наркоту. Что он набросился на родного, любящего папочку с ножом, потому что тот хотел ему помочь.

До сих пор не понимаю, как я мог спокойно это жрать, зная правду. Единственное, на что был тогда способен, отказаться участвовать в этом бредовом фарсе его воспалённой фантазии. Но тогда и мне доставалось нехило не только кулаками, но и словами. Кем я только ни был… И слабаком, и трусом, и предателем, и сопляком, и ошибкой природы, и вообще не должен был рождаться.

А ведь всё же стерпел. Отключился от всего и больше был на какого-то шизофреника похож, которому на весь мир похеру. Жил прошлым. Жил вымышленным. Жил в нереальном мире. Сбегал от действительности. Прятался в мечтах. Скрывался в фантазиях. А потом… Потом обозлился на весь мир. Сам не заметил, когда начал превращаться в копию чудовища,