В тебе моя жизнь... - Марина Струк

Марина аккуратно по стеночке пошла по коридору, не отрывая взгляда от щелей под дверью. В диванной, соединявшей их половины, было темно, поэтому она прошла дальше, к двери в спальню супруга. Аккуратно повернула ручку и как можно тише ступила в комнату.

Спальня была пуста, даже постель не смята, заметила Марина в свете, падавшем через распахнутую дверь из соседнего кабинета. Лишь мундир висел на вешале, перепугав Марину до полусмерти — ей привиделось, что там кто-то стоит. Она перевела дыхание и, тихо ступая босыми ногами по ковру, пошла на приглушенный свет в кабинет Анатоля, как она впоследствии увидела, свет от камина.

Он был там. Сидел в кресле перед ярко пылающим камином, развалясь, спиной к ней. Его рубашка была почти расстегнута, волосы взлохмачены, словно его рука не раз их ерошила. В одной руке он держал стакан, из которого пил жидкость янтарного цвета, в другой, свободно свисающей с подлокотника кресла было зажато письмо.

Марина прошла в комнату, с каждой секундой ожидая, что сейчас Анатоль обернется и заметит ее присутствие, но он не обернулся. Когда она почти подошла к камину, Анатоль вдруг переменил свою позу: он бросил пустой стакан на пол и сел, слегка наклонившись вперед, опершись лбом на свои скрещенные впереди руки. Вся его поза выражала такое отчаянье, что у Марины замерло сердце. Она быстро прошла к креслу и опустилась рядом с ним на колени.

— Что случилось? — спросила она тихо, едва коснувшись пальцами его напряженного предплечья. Анатоль поднял голову и посмотрел на нее. Его взгляд был слегка замутнен, от него пахло алкоголем, и Марина поняла, что он пьян. Последний раз пьяным она видела его в их брачную ночь, и это воспоминание наполнило ее сердце страхом и каким-то тревожным ожиданием.

Анатоль же смотрел на нее, не отрывая взгляд, вовсе не удивляясь тому, что Марина пришла к нему сюда среди ночи. Он лишь вздохнул горестно, а потом перевел взгляд на письмо, по-прежнему зажатое в его пальцах. Марина машинально посмотрела туда же, вдруг заметив в неясном свете огня камина, что почерк ей вроде бы знаком. Но прежде чем она успела собраться с мыслями и вспомнить, Анатоль вдруг резко одним движением руки скомкал письмо.

— Что вам не спится в такой поздний час? — хрипло спросил он, и Марина снова взглянула на него, отводя глаза от бумаги в его руке.

— Я пришла к вам поговорить, — решительно сказала она, с трудом перебарывая в себе желание подняться с колен и убежать отсюда прочь, под защиту своей спальни. — Не считаете ли вы, что настало время нам разрешить все наши разногласия и недопонимания?

— А вы думаете, что сейчас как раз такое время? — усмехнулся он, явно намекая на свое состояние.

— В иной раз я могу и не собраться с духом для откровенностей, — Марина отвела глаза от его пристального взгляда и стала смотреть на огонь в камине. Она не могла смотреть на него, рассказывая свою историю, только не в глаза. — Я понимаю, что вам будет неприятна моя исповедь, но прошу вас, выслушайте меня.

Он промолчал, давая понять своим молчанием, что сегодня ночью он расположен выслушать ее. Марина вздохнула, собираясь с духом, и принялась за свой рассказ, который начала с того самого момента, когда впервые столкнулась с Загорским в саду Смольного. Она рассказала, что произошло далее, вплоть до ее отъезда в Ольховку, и только после поняла, что видимо, Анатолю уже известна эта история.

Она немного помолчала, теперь опустив глаза в пол и теребя полу капота, а затем продолжила рассказывать свою историю. Теперь те моменты, что не были известны никому, кроме нее и Сергея: о его письмах к ней, своих сомнениях и страхах, о его признании в любви и ее неверии, злости и тщеславии, которые толкнули ее принять предложение Анатоля. Краем глаза она следила за выражением лица своего супруга и заметила, как тот поморщился, услышав, как они с Загорским встречались за его спиной, одно упоминание об этом причиняло ему боль.

Марина понимала его чувства, но не могла не продолжить. Слова так и лились с ее языка, словно все то тайное, что она скрывала от всех, кроме своего духовника, теперь более не желало скрываться в укромных уголках ее души. Теперь она рассказала о венчании в небольшой уездной деревушке, кратко, без каких-либо подробностей, затем упомянула о том, что они провели несколько дней во флигеле в Киреевке. Тогда-то по ее словам и было зачато это дитя.

— Поверьте, Анатоль Михайлович, — говорила Марина. — У меня и в мыслях не было совершить то, о чем я сейчас так раскаиваюсь. Если бы все было иначе, я обратилась бы к его сиятельству с просьбой о помощи, как вдове его внука и матери его наследника. Но я, увы, вовсе не была супругой Сергею Кирилловичу. Мне бы обратить внимание еще тогда, что в дружках солдат, и счесть это подозрительным, но я была так счастлива…

Марина заметила, что Анатоль при этих словах вдруг выпрямился в кресле и смотрит теперь на нее недоумевающим взглядом. Он несильно сжал ее ладонь, привлекая к себе внимание.

— О чем вы толкуете, Марина Александровна? — едва слышно спросил он.

— О, когда мы поехали с маменькой в ту церквушку прежде, чем нанести визит старому князю Загорскому, то обнаружили, что приход держит там другой священник — средних лет, меня же венчал седой. Да и приходской книге нет ни одной записи с нашими именами. Сами понимаете, что это означает, — Марина подтянула колени к груди и обняла их, прижавшись подбородком к сомкнутым ногам. Ей было тяжело рассказывать о том, как жестоко она обманулась, человеку, который предупреждал ее, что шутки с Загорским плохи. — Дело в том, что Сергей Кириллович нашел, видимо, развенчанного попа да разыграл со мной венчание, а я-то поверила ему… А на деле вышло вон как. А вскрылось все после его…, в общем, в конце июля. Я не знала, что мне делать, к кому обратиться за помощью. Мне некуда было идти. Последняя моя надежда была Ольховка, но она… она стала вашей по закладной. И так я решилась стать вашей женой…

Она перевела взгляд на Анатоля в конце своей сумбурной речи и заметила, что не отрывает своего взгляда от ее лица. Заметив в его глазах неверие, Марина прошептала:

— Вы мне не верите?

— Я не верю собственным ушам! — возразил ей Анатоль. — Разве возможно это? Разве способен человек чести на подобный поступок?

Что-то странное было в тоне его голоса. Марина же, приняв это на свой счет, быстро прошептала с горечью в голосе:

— Значит, Загорский не был человеком чести, ибо все указывает на его обман.

Анатоль вдруг резко подался к ней, приблизив свое лицо к ее, словно хотел заглянуть в ее глаза. Она заметила, что он разозлен, и отпрянула, испугавшись, что он сейчас опять, как тогда в спальне в Завидово, может ударить ее.