Грешница и кающаяся. Часть II - Георг Борн

— Это честные, прямые слова, сеньор Вольдемар,— серьезно сказал Эбергард,— слова, нашедшие отголосок в моей душе! Вы поразили меня: я считал вас неспособным на такой шаг!

— Вполне понятно, князь! Я и сам прежде не поверил бы, что способен на такое. Но в жизни есть сила, которая служит двигателем всего и творит чудеса… Нет нужды называть вам эту таинственную невидимую волшебницу! Она-то и привела меня сюда, заставив бросить прежнюю жизнь, и так изменила, что Маргарита, верно, не узнает…

— Мы увидим это, сеньор Вольдемар, но прежде я хотел бы заключить с вами мир. Нет ничего отраднее, чем сближение с человеком, который прежде был очень далек от вас,— сказал Эбергард,— и сегодня я испытываю это. Ваша энергия сделала то, на что я уже не мог надеяться, а жертва, принесенная вами, не пропала даром. Но будем надеяться, что ее уже не существует, потому что я вижу счастье на вашем лице!

— Для полноты его не достает лишь одного! — дополнил Вольдемар, приближаясь с князем к замку.

— Подождите минуту, я сам позову Маргариту,— прошептал он принцу,— и надо сознаться, сеньор Вольдемар, она любит вас по-прежнему.

— Благодарю вас за эти слова, князь! — отвечал принц негромко, но горячо.— Моя надежда сбывается.

Эбергард исчез под высоким портиком замка, куда мысленно последовал за ним счастливый Вольдемар: сейчас он увидит Маргариту и свое дитя…

Сердце его учащенно билось: сейчас произойдет желанная встреча, к которой он стремился долгие годы. Давно уже он испытывал себя и умерял свое нетерпение, зная, что любимое существо находится поблизости; но он хотел предстать перед Эбергардом, к которому питал искреннее уважение, не раньше, чем мог бы с полным правом сказать ему: «Взгляни сюда — вот доказательство моей силы и воли!»

Теперь желанный день настал. Он услыхал шаги под портиком…

На пороге показался Эбергард между Маргаритой и Жозефиной.

Обе вопросительно посмотрели сначала на незнакомца, почтительно снявшего свою шляпу, потом на улыбавшегося Эбергарда.

— Наш сосед, дорогой и уважаемый мною сеньор Вольдемар! — сказал князь.

Принц с сильно бьющимся сердцем следил за выражением лиц обеих дам.

— Сеньор Вольдемар…— повторила вдруг Маргарита, как бы пробуждаясь и подоходя ближе.— Боже мой, не сон ли это… Вольдемар?…

Голос ее дрожал; она вопросительно глядела на незнакомца; тот протянул ей руки.

— Маргарита, узнаешь ли ты меня? — воскликнул он взволнованным голосом…

— Это он… Вольдемар!…

Не в силах более сдерживать нахлынувшую на нее радость, она кинулась в объятия принца; узнавшая своего благодетеля Жозефина также бросилась к нему.

Эбергард растроганно смотрел на них и мысленно произносил слова, которые приготовился сказать Маргарите:

«Дочь моя, охотно отдаю твою руку моему другу сеньору Вольдемару; он с честью заслужил ее!»

Долго рыдала Маргарита в объятиях любимого человека, нашедшего ее после стольких испытаний.

Потом, когда князь, соединив руки детей, обнял их, владевшая всеми радость нашла наконец свое выражение в словах; у каждого накопилось столько рассказов, столько воспоминаний, что ночь незаметно прошла в разговорах, и утро застало все общество на балконе.

— Сеньор Вольдемар,— сказал князь, поднимаясь,— не будете ли вы возражать, если завтра мы все навестим вас? Тогда договоримся и о дне свадьбы. Вы согласны?

ЭПИЛОГ

Надо ли нам описывать читателям, следившим за ходом всего повествования, что произошло далее в Монте-Веро и Санта-Франциске?

Безмятежное счастье и радость поселились там, а у счастливцев нет приключений. Маргарита отдала свою руку принцу Вольдемару, с гордостью считавшему себя творцом развивавшейся по примеру Монте-Веро колонии.

Жозефина нашла отца, и трогательно было видеть, с какой дочерней любовью милая девушка привязалась к нему!

Часто владелец Санта-Франциски вместе с женой и дочерью отправлялся верхом в Монте-Веро, где их встречал с распростертыми объятиями счастливый Эбергард.

Император, относившийся к князю Монте-Веро, как к любимому другу, скоро простер свою милость и на владельца новой колонии, так что его нередко видели в простом платье, отдыхающим от государственных забот в обществе Эбергарда, Вольдемара, его жены и дочери.

Жозефина была живым портретом своей матери, только в полном расцвете и блеске юности, между тем как тяжелые испытания наложили свою печать на лицо Маргариты, отражающее все движения ее души.

Вольдемар был — сила, Маргарита — кротость; он — неутомимый созидатель, она — добрый ангел, повсюду сеявший счастье, утешение и радость.

Объединенные колонии Эбергарда и Вольдемара процветали все более и более, и переселявшиеся туда немцы, которых в этой обширной стране прежде ожидала печальная участь, находили во владениях этих двух людей все возможности для счастливой, но не праздной жизни. То же самое находили и негры, освобожденные обоими владельцами, которые не на словах, а на деле осуществляли свой девиз: одинаковые права для всех!

Да, одинаковые права, но не одинаковые обязанности! Тот, кто трудолюбиво исполнял свой долг, кто в работе видел награду и цель жизни, всегда находил в Монте-Веро и Санта-Франциске необходимый ему клочок земли и мог рассчитывать на прочное счастье, поселясь на ней.

Пусть читатели вспомнят при этом разговор Эбергарда с королем его родины! В тех немногих словах соединилось все, к чему он стремился, что, по его мнению, составляло истинное счастье народов. Идеи князя Монте-Веро не были плодом только кабинетных размышлений, они вытекали из многолетнего опыта, накопленного в результате всей его жизни.

Но Эбергард Монте-Веро не ограничивал распространение своих идей границами княжества; он старался, принося всевозможные жертвы, сеять доступные ему благодеяния далеко за пределами Бразилии.

В далекой Германии, на родине Эбергарда, остались друзья и ученики, самоотверженно воплощающие в жизнь его замыслы. Зная по опыту, что прекрасные речи ни к чему обычно не приводят, они действовали, незаметно помогая своим бедным соотечественникам. Доктор Вильгельми, живописец Вильденбрук и банкир Арман неутомимо поддерживали и распространяли идеи Эбергарда: они предоставляли работу бедным, помогали обездоленным, руководили народом.

Эбергард, с которым они находились в постоянных сношениях, со своей стороны не жалел ничего для достижения намеченной цели. Все эти люди действовали скромно, не желая походить на тех героев трибун, которые только речами хотят помочь народу.