Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Я осталась в доме, однако наступили тяжелые времена. И вот в прошлом году случился страшный голод. Многие жители деревни решили уйти сюда. Люди председателя Мао не были против. Они, по сути дела, даже поощряли нас — называли «бесполезными ртами». Я случайно отбилась от хозяев, но сумела перейти границу и попала сюда: без единого пенни, голодная, ни семьи, ни друзей, ни кола ни двора. В конце концов нашла работу и теперь стряпаю и прислуживаю семье Чжун, мусорщикам. Эти собачьи кости ничего мне не платят, работаю только за жилье и еду. Главная Жена Чжун — бранчливая карга. Но скоро я буду избавлена от них всех! Так ты говоришь, твой отец пришел сюда со всей семьей десять лет назад?

— Да. У нас было поле возле бамбуковой рощицы у реки. Его звали У Чотам и…

— А-а, да, мне кажется, я помню эту семью. Да-да. Знаю это поле. Я жила в семье У Тинтоп, у них уже больше ста лет аптека на перекрестке.

— А-а, Досточтимый Аптекарь У? О да, конечно!

Очкарик У действительно хорошо помнил эту семью. Аптекарь У всегда был сторонником Мао. Однажды ему даже пришлось бежать от националистов. В Нинтоке было около тысячи жителей. Все любили Аптекаря У и доверяли ему, а он старался по возможности поддерживать спокойную жизнь в деревне и защищать её от чужих.

— Значит, ты один из сыновей У Чотама, Младший Брат! — говорила А Там. — И-и-и, в прежние времена в Нинтоке было так чудесно, а вот в последние годы… ужасно.

— Да. Нам повезло. Поле у нас было плодородное, и мы усердно работали на нем. Но вот пришли чужаки и обвинили всех, у кого имелась земля, что они, мол, эксплуататоры! А мы всего лишь работали на своем поле. Землевладельцев стали забирать одного за другим, некоторых расстреляли. Поэтому однажды ночью отец собрал нас всех и бежал. Теперь отец уже умер, а я живу с матерью неподалеку.

— В прежние времена бежало столько людей и был такой голод… А сейчас, я слышала, стало лучше. Ты тоже слышал такое? Ведь тогда пришли чужаки, верно? А они приходят и уходят. В деревне снова не так уж плохо, Младший Брат, о нет! Чужаки нас больше не беспокоят. Да, они оставили мою хозяйку и нас в покое, потому что Батюшка был человек важный и с самого начала выступал за председателя Мао. Мою хозяйку звали Фан-лин, она уже умерла. Никакого коллективного хозяйства рядом нет, так что жизнь течет как и всегда, хотя всем приходится изучать «красную книжечку» председателя Мао[163]. В деревне не так уж плохо, все мои подруги остались там. Гонконг — место паршивое, мой дом — в родной деревне. Жизнь без семьи не жизнь. Но теперь… — Тут старуха понизила голос и даже фыркнула от удовольствия. — Но теперь боги смилостивились ко мне. Через месяц-другой я уеду домой, и навсегда. У меня хватит денег, чтобы уйти на покой. Куплю себе маленький домик в конце моей улицы, а может, и небольшое поле…

— На покой? — переспросил У, подводя её к тому, что его интересовало. — Откуда может быть столько денег, Старшая Сестра? Ты же сказала, что тебе ничего не платят…

— А-а, — самодовольно надула щеки старуха. — У меня есть очень важный знакомый.

— А что это за знакомый?

— Очень важный деловой знакомый, которому нужна моя помощь! Я оказалась для него очень полезна, и он обещал мне огромную сумму денег…

— Ну, ты это все придумала, Старшая Сестра, — засмеялся он. — Я что, глупый чужак, кот…

— Говорю тебе, мой знакомый такой важный, что может держать в страхе весь этот остров!

— Таких людей нет!

— О, есть, есть! — Она снова понизила голос и хрипло прошептала: — А Вервольфы?

Очкарик У уставился на неё, открыв рот:

— Что?

Она снова фыркнула, довольная эффектом, который произвело её откровение.

— Да-да.

Ошеломленный молодой человек постарался собраться с мыслями и быстро прикинуть, что к чему. Если это правда, он получит вознаграждение, и продвинется по службе, и, возможно, его переведут в особую разведслужбу, Эс-ай.

— Ты все это придумала!

— Разве я стану врать земляку? Говорю тебе, мой знакомый — один из них. Ещё он 489, и его Братство будет самым богатым во всем Гонконге.

— И-и-и, ну и повезло же тебе, Старшая Сестра! Когда снова встретишься с ним, пожалуйста, спроси, может, ему нужен кто-то вроде меня. Я вообще-то по профессии уличный боец, но моя триада небогатая, предводитель тупой, да ещё и чужак. А он из Нинтока?

— Нет. Он… он мой племянник, — сказала она, и молодой человек понял, что это неправда. — Я увижусь с ним позже. Да, он придет чуть позже. Он должен мне кое-какие деньги.

— И-и-и, это хорошо. Только не клади их в банк. И конечно же, не в «Хо-Пак» или…

— «Хо-Пак»? — подозрительно переспросила она, и её маленькие глазки мгновенно сузились, затерявшись в складках лица. — Почему ты говоришь о «Хо-Пак»? При чем здесь «Хо-Пак»?

— Ни при чем, Старшая Сестра, — выпалил У, проклиная себя за то, что сболтнул лишнее, и понимая, что теперь она будет настороже. — Просто видел очереди сегодня утром, вот и все.

Она кивнула, но осталась при своем подозрении. Потом, увидев, что её курица уже упакована и готова, поблагодарила его за чай и пирожное и заковыляла прочь, что-то бормоча про себя. Он с большой осторожностью последовал за ней. Время от времени она оглядывалась, но его не заметила. Успокоившись, она пошла к дому.

Человек из ЦРУ покинул машину и быстро направился в Главное управление полиции. В бюро информации его приветствовал сержант в форме:

— Добрый день, мистер Роузмонт.

— У меня встреча с мистером Кроссом.

— Да, сэр. Он ждет вас.

Роузмонт с угрюмым видом прошел к лифту. «От этого треклятого, убогого острова просто тошнит, и от чертовых англичан тоже».

— Привет, Стэнли. — Это был Армстронг. — Что ты здесь делаешь?

— О, привет, Роберт. Встречаюсь с твоим шефом.

— Я сегодня уже имел это сомнительное удовольствие. Ровно в семь ноль одну.

Двери лифта открылись. Роузмонт вошёл, Армстронг за ним.

— Надеюсь, у тебя хорошие вести для Кросса, — зевнул Армстронг. — Настроение у него просто отвратительное.

— Вот как? Ты тоже на эту встречу?

— Боюсь, что да.

Роузмонт вспыхнул.

— Черт, я просил, чтобы были только свои.

— Я свой.

— Ты-то точно, Роберт. И Брайан тоже, и все остальные. Но один ублюдок — нет.

Шутливого настроения Армстронга как не бывало.

— Вот как?

— Да, вот так. — Больше Роузмонт ничего говорить не стал. Он понял, что задел англичанина, но ему было наплевать. «Ведь это правда, — с горечью думал он. — Чем быстрее треклятые „лайми“[164] откроют свои глаза, тем лучше».

Лифт остановился. Они прошли по коридору, и Брайан Квок провел их в кабинет Кросса. Роузмонт почувствовал, как за ним закрылись задвижки, и подумал: «Как это все, черт побери, глупо и бесполезно. Какой он всё-таки болван!»

— Я просил, чтобы были только свои, Родж.

— Так ведь все свои. Роберт свой в доску, и Брайан тоже. Чем могу быть полезен, Стэнли? — Кросс был вежливо холоден.

— О'кей, Родж, сегодня у меня большой список для тебя. Во-первых, ты лично на сто процентов влип вместе со мной, всем моим департаментом, вплоть до самого директора в Вашингтоне. Мне приказано передать тебе — помимо всего прочего, — что внедренный в вашу контору агент на сей раз превзошел себя.

— Вот как?

Теперь Роузмонт уже не говорил, а скрежетал:

— Для начала: мы только что узнали от наших источников в Кантоне, что вчера вечером накрыли Фэн-фэна и всех ваших парней. Прикрытия у них больше нет — они провалены. — Заметно было, что Армстронг и Брайан Квок в шоке. Однако Кросс по-прежнему пристально смотрел на американца, не обнаруживая никаких эмоций. — Должно быть, это заслуга «крота», Родж. Должно быть, это случилось из-за тайбаневских бумаг АМГ.

Кросс кинул взгляд на Брайана Квока:

— Воспользуйтесь экстренным радиокодом. Проверьте эту информацию!

Брайан Квок поспешно вышел, а Роузмонт повторил:

— Они провалены, бедолаги.

— Мы это проверим, что бы там ни было. Что ещё?

Роузмонт безрадостно усмехнулся.

— Следующее: почти вся информация, что была в тайбаневских бумагах АМГ, гуляет среди разведчиков в Лондоне — на стороне противника.

— Боже, покарай всех предателей, — пробормотал Армстронг.

— Да, именно так я и подумал, Роберт. Дальше, ещё один небольшой перл: смерть АМГ не результат несчастного случая.

— Что?

— Кто его убил, неизвестно, зато известно как. Мотоцикл был сбит машиной. Ни марки, ни номера, никаких свидетелей, пока ничего, но он был сбит — и, конечно, по приказу отсюда.

— Почему тогда меня не проинформировал об этом «Источник»? Почему информация поступает от тебя?

Голос Роузмонта зазвучал резче:

— Я только что говорил по телефону с Лондоном. Там сейчас шесть утра, так что, может быть, ваши люди планируют известить тебя, когда приедут в офис, а сначала не спеша съедят замечательную яичницу с беконом и выпьют свою чертову чашку чая!