Чердынец - taramans

капли. Потом вздохнула, подняла голову и глядя мне в глаза протянула:

— Н-у-у-у вот… Все кончилось. Как-то мало было, — честно сказать, я не сказал бы, что было мало, но ей — виднее, — и правда, Юрка, вкусный ты… никогда бы не подумала, что с таким удовольствием буду ее глотать… да еще и смаковать каждую капельку.

Она подтянулась повыше и легла на меня сверху:

— Я тебя не придавлю так? А то — вон какая корова!

— Милая, я же говорил, что ты очень красива, и вовсе никакая не корова.

Она села на меня сверху и глядя в глаза, прошептала:

— Ты, наверное, не поверишь, но мне ни с кем не было так здорово!

Я взял ее за попу, и поглаживал:

— И мне с тобой очень-очень хорошо! Но мы ведь не закончили? — вот плохо, что у меня не четыре руки. А так бы — две на попу, а еще две — грудки поласкать, эх!

Она, улыбаясь, глядела мне в глаза:

— А ты странный…

— Это почему же?

— Ну… все мужики так и норовят спросить — а у тебя много было до меня?

Я приподнялся телом, благо состояние пресса уже позволяло это сделать, губами ухватил ее сосок, поласкал его языком, стиснул губами.

— О-о-о-о-х-х-х-х… еще вот так… да… так что — и не интересно тебе? — интересно, но вот только то, что Надюшка оказывается… как же это извращение называется… ну — когда человеку нравится вот так выворачивать все про себя. Хотя — какое это извращение, так — легкая перверсия.

Она улыбалась. Я выпустил сосок из губ:

— Ну… если тебе так хочется, то — сколько?

— Ну… Димке я досталась уже не девочкой. Он, может поэтому и поколачивал меня иногда, все ревновал…, — Надя стала по чуть-чуть тереться своей киской по моему члену, — а так, кроме Димки, четверо.

Ну что сказать… для двадцати трех лет… вроде и немного. Но для этого времени — и не мало.

— Но ты не думай, я правду говорила, что до тебя мне ни с кем не было так вот… до головокружения.

Я, кажется, поймал ее волну, понимал, что ей сейчас нужно.

— А кто минет учил делать?

— Что делать? — она удивленно приостановилась.

— Ну — вот ласки ртом. У французов это называется — минет. Вроде бы также или похоже рот звучит по-французски, но — не уверен.

— А-а-а… понятно… да Димка и учил… хотя — как учил… заставлял, козел. Он… ну пьяный — вроде издевался так — трахал меня в рот. Сука… — а матов я и не слышал раньше от нее. Было так забавно, как она это сказала, я бы не сказал, что меня от этого коробит.

Надя стала двигаться активнее. Опять глаза с поволокой. А она оказывается… довольно опытна… хотя — о чем я! пять лет в браке, причем с не самым лучшим представителем мужской половины, судя по всему…

— Слушай, а давай ты опять мне в рот… ну… кончишь…, — опять удивила.

— А… а — почему?

— Ну я же сказала — ты вкусный, я же не врала!

— Киска! Давай делать все так — как тебе нравится!

— Ну-у-у… мне много что нравится…, — она протянула руку под себя и вставила его. По тому как легко он туда зашел, мне сделалось опять печально. Расти мне еще и расти!

— Надюшка! Мне очень жаль… что я еще мал… в определенных местах…

— Не говори глупостей! Все что ты сегодня сделал — и так — лучше всех! А — хуй… он еще у тебя вырастет… о-о-о-о-х-х… и так хорошо… м-м-м-м… я надеюсь, что еще стонать буду, когда ты меня будешь на него насаживать… такой он будет у тебя большой…, — Надя открыла глаза с сумасшедшим огоньком, и глядя мне в глаза, — ты же не бросишь свою любимую тетю, трахнув ее раз-другой, правда?

Все, что она сейчас делала и говорила, настолько сильно возбуждало меня, что казалось — я сейчас лопну от распиравшей меня крови — там, внутри ее.

Она открыла глаза шире:

— Да и не такой уж он… маленький… о-о-о-о… еще… давай вот так, снизу…

Я начал качать пресс «наоборот».

— Держи меня за соски… сильнее… сильнее сожми… ну же… только не забудь… а-а-а-х-х… кончаешь мне в рот… понял, Юрка! — она то прыгала на мне, вызывая опасения, что вот-вот соскочит, то сильно вжималась в меня, покачивая попой из стороны в сторону.

Я старался держаться, чтобы не кончить раньше нее. Пришлось повторять таблицу умножения. Я дошел до восьми. Надя замерла на мне, стиснула меня своими коленями, выдыхала резко, а вдыхала сипло. Потом протяжно застонала и опустилась мне на грудь.

— Сейчас, Юрочка… сейчас… милый… чуть передохну только… потерпи… вот… сейчас.

Чуть полежав, я начала покачиваться снизу снова.

Тетя, полежав, приподнялась на локтях, и глядя мне в глаза, спросила:

— Сколько же раз я уже кончила, а? Что же ты творишь, племянничек? Я же так разохочусь, что потом делать буду?

Я, улыбаясь, продолжал движения.

— Вот свинёнок! Еще и молчит! Ты помнишь, как кончать будешь? — я, улыбаясь, молча кивнул. Она прильнула к моим губам. До чего же мне — хо-ро-шо-о-о!

— Вот так бы и лежала, и лежала…, — Надя снова смотрела мне в глаза.

— Слушай… а давай вот так попробуем, — я развернул Надю попой к себе, — это называется шестьдесят девять.

— А почему? А-а-а-а… понятно, — Надя засмеялась, но недолго. Как же здорово она это делает! Еще чуть подучить — и ого-го!

Ее раскрытые «губки» чуть нависали надо мной. Я обнял ее за попу, пропустив руки под ноги. О, да! Вот это класс! Войдя во вкус, начал снизу покачивать своими бедрами. Надя была не против. Благодаря размерам, мой… «орган» полностью входил в ее рот. А уж там она знала, как поступить с ним, умело так играя язычком.

В свою очередь, я постарался приласкать ее посильнее. Она уже не раз кончила, и мои воздействия должны быть пожестче. Тут и пальцы можно вовсю задействовать. Кончили мы вместе. К этому моменту, три пальца одной моей руки были у нее в… ну пусть будет — киске, хотя… дурацкое название! А один, средний палец другой