Незримый фронт. Сага о разведчиках - Андрей Юрьевич Ведяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но зато Вам удалось спасти Краков…
— В 40 км от Кракова находился большой Ягеллонский замок. Немцы этот замок превратили в склад взрывчатки. И задумали перед наступающей Красной Армией взорвать Рожновскую плотину на реке Дунаец со стороны Словакии. Кроме того, Гитлер потребовал провести в Кракове акцию возмездия. Я об этом узнал от польского инженера-картографа Зигмунда Огарека, служившего в вермахте. А через Мусиловича вышли на гауптмана, тоже поляка по национальности. Я встретился с ним и передал ему мину замедленного действия, с простым взрывателем из мыла. Тот просто приказал солдату отнести в замок сапоги и положить к ящикам с амуницией. 18 января 1945 года замок взлетел на воздух, и немцы были обезоружены. А сутки спустя в уцелевший Краков уже входили передовые части 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева.
— А Вас потом перебросили в Чехословакию?
— Нет. Там у меня только люди были на связи. А я остался под Краковом и связался с контрразведкой Смерш. Дело в том, что поляки встречали Красную Армию не очень дружелюбно. Дело доходило до столкновений. Поэтому я показывал контрразведчикам Смерш, с кем они могут встретиться и наладить взаимодействие. Так что и в этом отношении помог. А числа 15–20 мая 1945 года мы вместе с Перминовым сели в самолет — у него брат был генерал — и приземлились в Москве. Так я закончил войну.
— Вам приходилось встречаться во время войны с Павлом Анатольевичем Судоплатовым?
— Когда нас забрасывали в тыл в 1942 году, Судоплатов приезжал на станцию, беседовал с нами, давал наставления. И я слышал, как он сказал Карасёву: «Береги людей!» А я рядом стоял. И в дальнейшем, если наш сотрудник погибал и оставалась семья, то он прикреплял человека, который заботился об этой семье, устраивал детей в институт. Сам Судоплатов был человеком доступным. Я думаю, таких руководителей мало, которые так заботятся и о выполнении поставленной задачи, и о сотрудниках. На верную смерть не посылал никого. В 1944 году он вручал мне офицерские погоны старшего лейтенанта госбезопасности. Ну и после войны встречались. И с ним, и с Эйтингоном, который меня чехом сделал. Потом к власти пришел этот негодяй Хрущёв и засадил их за связь с Берией. Какие толковые люди были! Сколько сделали для страны — ведь все партизанские отряды под ними были. И Берия, и Сталин — что ни говори, а они мобилизовали страну, отстояли ее, не позволили уничтожить. Когда уже после освобождения Судоплатов появился в нашем клубе на Дзержинке — все сотрудники встали и аплодировали. Все их уважали — и Судоплатова, и Эйтингона. Они были нелегалами, очень много сделали — и в то же время заботились о подчиненных. Хорошее у меня мнение о них, очень хорошее. Но вот видите, как бывает — пришел один дурак, и засадил их. А его самого судить нужно, негодяя — довел страну до голода, ликвидировал подсобные хозяйства, развалил армию.
27 июня 2015 года на въезде в Смоленск прошла торжественная церемония открытия памятника Павлу Анатольевичу Судоплатову. Памятник установлен на холме, к которому ведут гранитные ступени, и представляет собой три стелы разной высоты, символизирующие собой штыки. У подножия стел находится гранитная глыба с установленной на ней плитой серого гранита, в верхней части которой изображен знак «Заслуженный чекист ВЧК — ОГПУ — НКВД». Под знаком надпись:
«Генерал-лейтенанту Судоплатову Павлу Анатольевичу (1907–1996)
Верному сыну Отечества, гражданину и патриоту, легендарному советскому разведчику, организатору партизанской войны и разведывательно-диверсионной работы в тылу немецко-фашистских войск. Создателю подразделений спецназа органов госбезопасности (ОМСБОН). Организатору агентурного проникновения в секреты создания США ядерного оружия.
Меч возмездия для предателей Родины».
Четыре апостола
Четырежды падут все вехи и устои,
Исчезнут города, осыпятся сады,
Но что бы ни стряслось, тревожиться не стоит —
Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы…
И сколько б ты ни жил, в какой бы ни был силе,
И кто бы ни склонял тебя на все лады,
И сколько б ни вело следов к твоей могиле —
Дождь смоет все следы. дождь смоет все следы…
Вадим Егоров
В разведке, как и в церкви, есть свои святые. Это люди беззаветного служения, отдавшие Родине все свои силы сполна и принявшие мученическую смерть во имя своего народа. В годы войны среди них выделяются четверо руководителей нелегальных резидентур 4-го Управления НКВД, действовавших в оккупированной Украине. Это Иван Кудря, Виктор Лягин, Владимир Молодцов и Николай Кузнецов. Все они существенно приблизили Победу и были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Иван Данилович Кудря родился в тот же день, что и Павел Анатольевич Судоплатов — 7 июля, в день Ивана Купалы. Оба родились на Украине, но Кудря на пять лет младше. Оба они рано потеряли отцов. Несколько лет Иван Кудря с матерью и братьями жил в Киеве, затем семья переехала на Херсонщину. Осенью 1934 года его призывают в армию и направляют на службу в пограничные войска НКВД, а оттуда — во внешнюю разведку.
Иван Кудря проходил специальную подготовку под руководством Эммы Карловны, жены Павла Анатольевича Судоплатова, которая была старшим преподавателем спецдисциплин в Центральной школе НКВД СССР. В марте 1941 года Кудря был командирован в Киев и Львов. Он характеризовался как прирожденный разведчик, хладнокровный, не теряющий головы даже в самой сложной ситуации, отважный, терпеливый, великолепно знающий украинский язык, отлично умеющий уживаться с людьми, быстро завоевывать симпатии. Говоря о задачах, поставленных перед его группой, Павел Анатольевич Судоплатов пишет: «Группа должна была проникнуть в украинское националистическое подполье, на которое немецкое командование делало серьезную ставку. Последние годы после окончания пограничной школы Кудря боролся с украинскими националистами и хорошо знал особенности и специфику этого движения. Имея опыт работы в составе нашей оперативной группы во Львове, он занимался разработкой связей украинских националистов с немецкими разведывательными органами. Это был молодой, способный, энергичный работник».
К началу войны крупнейшими советскими городами являлись Москва (4,5 млн человек), Ленинград (3,2 млн) и Киев (850 тысяч). «Стратегические цели Гитлера, — писал генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, — покоились преимущественно на политическом и военно-экономическом соображениях.
