Литература как жизнь. Том II - Дмитрий Михайлович Урнов

в руках безграничную власть над огромной страной, он думал о маленьком домике. От Горби ждали великого дела, а он ждал пенсии: областное понимание своих интересов и выгод, таков один из возможных сюжетов для небольшого рассказа под пером нового Чехова или исторического романа, который мог бы написать новый Алексей Толстой.

В эпоху революций 1905–1917 годов властелином России оказался добрый семьянин, любивший французские водевили, которые приезжал смотреть один, без любимой жены. В 30-40-е годы, перед лицом страшного врага великий человек, любивший смотреть кино, пересажавший и перестрелявший своих родственников, чудовищной ценой привёл народ к победе в мировой войне. На исходе столетия в 80-90-х годах, полный амбиций, но мечтавший о супружеской жизни в духе гоголевских старосветских помещиков, под влиянием жены, желавшей жить за границей, сдвинул государственные границы и развалил Советский Союз.

На каждого мудреца довольно простоты – блуждающий мотив. Простоватость выдающегося воина показана в кинофильме «Чапаев». В фильме «Гражданин Кейн» (американский эквивалент романа «Обломов»: истина о стране и её народе) – простецкие вкусы магната, способного закупить весь мир: он отдыхает душой, слушая песенку нетребовательной любовницы, чем и губит свою политическую карьеру. Домашние запросы у разбогатевшего бутлегера Эдди Бартлета, переступавшего через трупы и ставшего «королем теневой промышленности», – он мечтает увидеть своей спутницей миловидную особу, которая суетится у плиты. Эдди за душу берет мотивчик «Приходи ко мне, мой грустный бэби» – из фильма «Шумные двадцатые».

У нас фильм назывался «Судьба солдата в Америке». Фильм показывает оставшееся в подтексте на страницах романа «Великий Гэтсби»: путь к успеху, богатству и краху. Сообразительность, смелость, воля человека, радующегося множеству своих рубашек, вели к материальному процветанию, а в остальном… В кино роль Гэтсби исполняют красавчики, кино извращает книгу, в романе Джей Гэтсби представлен по принципу анти-изображения: воплощенная безличность. Попробуйте на лице главного героя отыскать хотя бы одну запоминающуюся черту. Все остальные лица в романе запоминаются: паучьи волосы в носу у гангстера Мейера Волсфсгейма или всевидящие глаза доктора Экльберга. У «великого Гэтсби» лица нет, он никто и ничто, хотя не без способностей, на которые намекает сам, когда его спрашивают, правда ли, что он убил человека, и на вопрос следует вопрос: «Только одного?» Вот в чем оказался он велик, а в остальном – простоват и сентиментален. Удивляющийся вопросу, приходилось ли ему убивать, просит сыграть ему «Гнездышко любви» и «Разве не приятно?»

Имеющим власть и силу с размахом на весь мир любезна дешевая чувствительность. Могучие фигуры думают и действуют, просто как дети или обыватели, как «милый еврей» Леопольд Блюм в «Улиссе», на котором, по Джойсу, заканчивается мировая история. Дисгармония в натуре решающих судьбы человечества сказывается на судьбах человечества. Железная воля и острейший ум Ленина перевернул мир, и чуть ли не по-детски Ильич стал задаваться вопросом, не был ли переворот сделан вопреки законам развития. Великий Сталин любил смотреть американское кино и, пользуясь его слабостью, приговаривали к бессмертию отечественные мертворожденные шедевры. А Горбачев? Хлестакову поручить департамент: каков получился бы результат?

«Не всё получилось так, как хотелось бы».

Горбачев в письме Рейгану (1992). Перевод с английского.

«Во всех отношениях перестройка сегодня – это совсем не то, что мы замышляли в середине 80-х годов».

Александр Яковлев. Судьба марксизма в России, Издательство Йельского Университета, 1993.

«Войдет в историю как человек, разрушивший советскую систему по ошибке», – скажет о Горбачеве один из американских экспертов. «Горбачев дал выход силам, которыми не смог управлять», – добавит другой. Это стало лейтмотивом постсоветологии: реформаторы хотели как лучше, но – не удалось! Не получилось, понимаете, при самых благих намерениях.

При первых же обескураживающих результатах затеянных реформ ту же песню затянули лидеры перестройки: «Не ожидали!» Чего? Что одни понастроят себе дворцов, а другие пойдут с протянутой рукой? Что преступность повылезет изо всех нор и захватит власть? Что вспыхнут межнациональные распри? Что распадётся Союз?

Похоже, не дети, а большие дяди забавлялись, играя со спичками возле стога сена, когда же стог загорелся, стали оправдываться, что они не предвидели такого результата.

Эти дяди со Старой площади нас принимали то ли за детей, то ли за дураков. Мы привыкли, что руководство не всегда выражается внятно, однако понятно, чего от нас хотят. И вот – непонятно. Слушали мы слушали, что нам внушали на Старой площади, где раздавались речи, странные для той площади, наконец один не выдержал, поднялся и крикнул: «Нас преследует кошмар развала Советского Союза!».

Это был Александр Проханов. Совещание проводил Вадим Медведев, заместитель Яковлева. «Пусть вас подобные кошмары не преследуют», – с улыбкой второй идеолог ответил на выкрик.

Успокоили нас за год до того, как Советский Союз перестал существовать.

Прецеденты

«Обещает человек ввести демократию, а учреждает власть олигархии».

Илер Беллок. Портреты деятелей Реформации (1936).

Проханова преследовал страх, что будет. Меня мучил вопрос, не повторяется ли у нас что было в другие времена и в других странах? Принимаясь писать биографию зарубежного писателя, я старался прочитать о нем всё мне доступное и сходство современности с прошлым проступало само собой.

Во времена Брежнева я занимался биографией Дефо. Создатель «Робинзона Крузо» жил при Реставрации, когда после крушения Кромвелевской республики шло восстановление королевской власти. «Приключения Робинзона Крузо» и есть символическое изображение этого перелома. Книга читается как авантюрный роман, а, по (неудавшемуся) замыслу Дефо, он создавал аллегорию революции и контрреволюции. Робинзон – эмигрант, отсидевшийся вдали от родины, пока под ногами таких, как он, в Англии колебалась почва. Терпит Робинзон крушение и попадает на остров в год, когда к власти вернулся король Чарльз (он же Карл) Второй. На острове Робинзон отсиживается двадцать восемь лет – годы правления Чарльза. Возвращается отшельник Острова отчаяния на родину к Славной революции: Чарльз скончался и наступило время Робинзонов, деловых людей.

В «Робинзоне Крузо» всё иносказательно, а прямо о Чарльзе и временах Реставрации повествуется в романе Дефо «Роксана», это, если угодно, «Британская красавица» восемнадцатого столетия. Какие времена ни возьми, государственное разложение выражалось в разгуле плоти, социальные перевороты находили литературное отражение в эротике. «Опасные связи» – назревающая Великая Французская революция. Перед падением Российской Империи – расцвет арцыбашевщины. «Русская красавица» – развал СССР. Уровень дарований различен, но, надо признать, поучительно, какую из книг ни возьми. Роксана, героиня романа Дефо, женщина легкого поведения, названная именем супруги Александра Македонского, одерживает одну победу за другой – переспала со всеми по социальной лестнице, снизу доверху, как это совершит