Айдол-ян. Часть 2 - Андрей Геннадьевич Кощиенко

— Ещё пожелания. — просит он.

— И мне нужно нормальное жильё. — говорит ЮнМи. — Либо отдельная комната, либо я живу дома и приезжаю в агентство. Мне надоело жить на втором этаже двухярусной кровати.

— Ещё. — коротко произносит СанХён.

— Всё, господин президент, — отвечает ЮнМи. — У меня не такие уж огромные запросы. Всего лишь нормальные условия для работы.

— А кто будет платить ЁнЭ? — внимательно смотря на ЮнМи спрашивает СанХён.

— Я. — просто отвечает ЮнМи.

Место действия: общежитие группы «Корона»

Время действия: более позднее время

Захожу в общежитие, вижу, возле входной двери стоят две мои сумки. Полные. Так… знакомая картина. Как говорится, развод и девичья фамилия. Могли бы уже на место вернуть. Знали же, что вернусь? Упёртые баранихи…

— Эге-гэй! — кричу я, стаскивая я себя обувь. — Есть кто дома?!

На мой крик в коридор сначала выглядывает СонЁн, потом, чуть позже, за ней появляется ХёМин.

— Добрый вечер, онни. — с поклоном здороваюсь я. — Как ваши дела? Как прошёл день?

Девочки озадаченно смотрят на меня.

— А где КюРи? — спрашиваю я. — Позовите. Скажите, пусть волочёт мои вещи назад. Она уже знает, как это делается.

— Ты чего весёлая такая? — помолчав, интересуется ХёМин.

— Не вижу причин для печали, — говорю я, проходя мимо неё в общую комнату. — Ноги — ходят, руки — машут, стул — не жидкий…

— ЮнМи! — строгим голосом призывает меня к порядку СонЁн.

Захожу в комнату и обнаруживаю в ней всех остальных участниц группы.

— Прошу минуточку внимания! — восклицаю я, решив воспользоваться моментом. — Одно небольшое заявление. Уважаемые сонбе! Как показала практика нашего совместного проживания, вы — не любите меня, я, соответственно — вас. И это было бы драматическим моментом в нашей жизни, но, к счастью, президент СанХён разделил наши пути, и вы это уже знаете. Однако, у нас с вами остались незавершённые дела. Я говорю о японском промоушене, где мы сможем заработать денег и славы. Поэтому, я предлагаю пройти этот совместный участок жизни как подобает профессионалам. А именно — без взаимных претензий и тягостных воспоминаний прошлого. Как хоккейной сборной. Собрались, потренировались, сыграли, разбежались. Нам осталось сыграть и разбежаться. По времени — это всего две недели. Давайте проведём их на позитиве и без взаимной нервотрёпки. Никто ни перед кем не извиняется, никто ни от кого ничего не требует. Окей?

Толкнув «речь», поочерёдно перевожу взгляд с одной озадаченной онни на другую, ожидая ответа.

— Ты чего? — первой подаёт голос КюРи. — Опять напилась?

Ну вот… Пришёл поручик Ржевский и всё опошлил… — думаю я, смотря на КюРи. — Договариваться с девчонками — дохлый номер. Вначале сто раз поседеешь, пока объяснишь, чего хотел… ну и ладно! Не хотите по-хорошему, будем как понятно…

— КюРи, — говорю я. — Иди и отнеси обратно в мою комнату мои вещи. Или я расскажу на пресс-конференции, что ты два раза выгоняла из группы номинантку «Грэмми».

— Какой ещё пресс-конференции? — удивляется ДжиХён.

— Обычной. — говорю я, проходя дальше в комнату и плюхаясь на диван. — Нация наверняка захочет узнать о трудном пути одной из себя, к такому столь славному свершению как американская премия. О том, какой путь был пройден человеком, который предотвратил несколько десятков самоубийств школьников, нации оказалось знать не интересно, а вот американская премия… вызвала неподдельный интерес…

— Поэтому, — откидываясь назад и раскидывая руки по спинке дивана объясняю я девчонкам, — если КюРи сейчас же не оттащит мои вещи обратно и не разложит их по местам, то я обязательно сообщу всем, как меня гнобили и «изгоили» в группе.

После моих слов в комнате устанавливается тишина. Оглядываю группу, останавливаюсь взглядом на КюРи.

— Вы знали, что я вернусь, — говорю я ей и всем остальным. — Но всё равно, выкинули мои вещи из комнаты. Увидев сумку, я расценила это как знак, что вы не собираетесь со мной контактировать в любом виде. Несмотря на это, я предложила вам мирное сотрудничество. Согласия я на него не получила. Ну хорошо. Война, так война, если вы по-другому не понимаете. Поэтому я говорю — берите мои вещи и тащите обратно туда, где они лежали. В противном случае, я расскажу о вашем поведении на первой же конференции. Я не намерена больше терпеть к себе хамское отношение.

В комнате устанавливается гнетущая тишина. Все смотрят на меня. Я жду.

— Я помогу. — говорит, поднимаясь на ноги ИнЧжон и обращаясь к КюРи. — Пойдём!

Смотрю, как они уходят. Смотрю и не чувствую ни капли раскаяния. Достали уже, честное слово! Ну не «стыкуемся» мы, чего сожалеть? Будем работать как профи. Без эмоций.

(позже. Вечер. Общежитие.)

Сижу, телевизор смотрю. Интересно, что там про меня говорят. Раньше, в первой жизни, про меня ничего в телеке не говорили. А теперь — говорят. Правда и я уже не я и жизнь уже не та, но… говорят ведь? Приятно…

С девочками не общаемся. Они таки последовали моему предложению — вести себя как профи. Но, сделали это так, как любые девушки, когда им предлагают что-то неприятное. Они обиделись. И не разговаривают теперь. А просто не разговаривать, без обид, нельзя было? Я не понимаю такого подхода…

… Фотосессия с Мульча прошла без затыков. Единственное, что было не так, так это то, что кошка оказалась какая-то ненормальная. Скажешь «сиди!» — сидит, никуда не бежит, покажешь рукой — «смотри сюда!», смотрит. Чужих людей и незнакомой обстановки не пугается, свет её не нервирует, смотрит на всё с интересом. Наоборот, это её все шугаются, как чумной. Смешно было видеть, как фотограф в стену спиной вжимался, когда Мульча к нему подбежала познакомиться. А «свет» так вообще, впереди себя экран, как щит выставил. Под конец сьёмок мы с кошатиной совсем уже расхулиганились. Сыграл я с ней в «ладушки», а потом она, обхватив меня лапами за пальцы правой руки понарошку кусала их. Съёмку на этом закончили и все участвовавшие в ней, кроме нас двоих, постарались исчезнуть как можно быстрее, причём с таким видом, что ещё чуть-чуть и они