Московские Сторожевые - Лариса Романовская

— Только имей в виду… мне к одиннадцати на работу надо. — Жека возникла в прихожей первая. Артем не просто следовал за ней, а двигался неотрывно, обхватив своего будущего учителя за плечи и угнездив свой подбородок на Жекиной макушке. Я как-то попятилась, негодующе подумав про то, что в нынешних прихожих любой третий всегда лишний, невзирая на пикантность ситуации.

— Успеем, Евдокия Ольг… Женечка… Я тебе обещаю.

— Руки убери, — довольно жестко отозвалась Жека, выворачиваясь из нежных объятий.

Артем послушно, хоть и нехотя, убрал.

— А теперь их ковшиком сложи. Хотя… Ленк! Там тазик был в ванной, неси сюда. Или кастрюлю с кухни, только чистую.

Я подхватилась за тазиком, даже не успев обидеться, что меня гоняют по поручениям, хотя в доме теперь есть целый настоящий мужчина. Принесла голубой таз в неброский цветочек и честно застыла с ним на изготовку — так, будто в пластмассовой емкости уже высилась горка спелых яблок.

— Ага, спасибо, — Евдокия отошла от своего партнера на пару шагов. — Артем, ты кольцо вынимай!

— А? — удивился ресторатор. У него это чувство скоро совсем сотрется, но пока что оно есть. И оттого бывший «марселец» еще притормаживает и переспрашивает.

— А то, которое у тебя в нагрудном кармане лежит. Ты же понимаешь, что я такие вещи…

Артем больше ни о чем не спрашивал, вынул ювелирную безделицу. Без камней, кстати. Зато белое золото и какая-то тоненькая вязь на изнанке, надпись, что ли…

— Молчи, — упредила партнера Жека, перехватывая из его ладони невесомый ободок. — Без ювелирки, так мне все скажешь, честнее будет.

Артем кивал. Все-таки любил он Жеку, ничего не скажешь. Хоть и странной любовью, зато честной, от всей своей искалеченной души.

— А теперь, Скиф, лови, — захохотала Жека, удерживая кольцо большим и указательным пальцами левой руки. Поднесла его к губам и звонко фыркнула, словно надувая невидимый воздушный шарик. На кольце немедленно набух прозрачный золотистый пузырь чуть крупнее обычного мыльного, затрепетал неловко и поплыл в Артемовы ладони. Угнездился на сплетенных пальцах и сразу же потяжелел, превращаясь в елочный шар с прозрачной картинкой на золоченом боку. Артем неверяще взглянул на новогоднюю игрушку. Я подставила тазик.

— Быстрее давайте, — прикрикнула Жека, надувая следующий шар, — помельче, но поизящнее. У этого рисунок оказался не простым, а вдавленным.

— Ну кольцо же тает, вы что! — Евдокия вдыхала жизнь в третий стеклянный пузырь.

— Они небьющиеся, не бойся, — неизвестно зачем сказала я, звеня невесомой стеклянной ношей.

Колечка хватило ровно на дюжину украшений. Двенадцатое — уже из самого ободка, оказалось не елочным шариком, а стеклянным, со снежной метелью и маленьким домиком внутри. Я побаюкала новогоднее чудо на ладони, тоже на него дыхнула — так, чтобы метель улеглась, осела мягкими крупинками на лапках малюсеньких елей, а в окнах крошечного дома затрепетали огни. Артем, ставший теперь главным носителем тазика, смотрел на меня отнюдь не суровыми глазами.

— С наступающим… — как-то неловко отозвалась я, греясь о мирскую радость.

— Спасибо. Вас… тебя тоже, — поблагодарил бывший Скиф.

— И меня тоже. — Жека блаженно потянулась, косясь на верный трельяж. — Медам и месье, а где наш букет?

— Я в ванную отнесла.

— Ой, Ленусь, спасибо… Самое оно для елки…

Артем уже не удивлялся, только улыбался недоверчиво. Жека осторожно потянула на себя кромку голубого таза.

— Ну пошли давай. Заяц, ты же елку хотел на самом деле, правда? Чтобы совсем как в детстве?

Он кивнул и остался стоять на месте.

— Ну тогда давай, куртку хотя бы снимай, что ли. Пойдем, я тебе сейчас елку сделаю, ты ее в комнате установишь. Ленк, у нас чайник горячий?

— Горячий, — обрадовалась я. А потом развела руками. — Только вы не обижайтесь, но я сейчас уже убегать начну. Меня Клаксон дома заждался. Как раз, пока до дома доеду, пока с ним разгребусь, уже одиннадцать будет.

Жека виновато и очень счастливо улыбалась. Артем снова смотрел на шары в тазике. Так, будто было ему сейчас года четыре от роду, и он только-только научился считать и теперь никак не может поверить, что любой предмет может оказаться не только первым, но еще и пятым, седьмым и даже двенадцатым.

— У вас шампанское есть? — Маленький магазин располагался аккурат напротив Жекиного подъезда. Судя по тому, как взбудораженная продавщица расспрашивала покупателей о жизни и чего именно желала им в ответ на поздравления, здесь в основном отоваривались жильцы пары ближайших домов, аккуратно и своевременно обработанные Жекой. Никаких конфликтов, никаких нервных мыслей. Только ощущение близкой радости и чего-то хоть и волшебного, но нам, колдовским, непонятного. В общем, уютная очередь, даже жаль, что быстро закончилась: я только и успела, что сунуть себе в мобильник напоминалку. Про Жеку, естественно, на без четверти одиннадцать. А то, знаю я, как некоторые елку украшают… Как бы не уснули потом.

— Есть, но оно теплое, — продавщица кивнула на только что принесенный из подсобки ящик. — Будете брать?

— Конечно, буду, — обрадовалась я и полезла в карман за заранее приготовленными купюрами. Вместе с ними и мелочью цепанула что-то еще, явно не зернышко, а… Ладно, сейчас разберемся.

Это хорошо, что теплое, с теплым работать легче.

Расплатившись, я поправила сумку, упихнула в перчатку непонятный крошечный предмет и вышла из магазинчика с бутылкой на изготовку. Весело глянула в затемненные Жекины окна: судя по всему, до елки там дело не дошло и новогодние шары просто плавно кружили под потолком, освещая дом нежными бликами. Ох, Евдокия…

Я улыбнулась и прибавила шагу. Пересекла безлюдный двор, потом свернула на узкую тропку между заборами школы и детсада. Самое место — тут сейчас никого нет, даже собачников.

Я вдавила донце бутылки в скромный сугроб, осторожно содрала фольгу, смотала проволочку, отошла шагов на пять.

Сосредоточенно глянула на бутылку, вернулась обратно на тропу, махнула рукой и скомандовала:

— Пли!

Счастье рвануло из толстого зеленого горлышка вверх, взмыло высоко в заледенелое небо и уже там вспыхнуло золотистыми искрами, разлетаясь на удачи в делах, хорошее настроение, крепкое здоровье, настоящую любовь и прочие новогодние пожелания. Звездочки падали вниз, но не гасли, а оседали в снегу, мешаясь с искрящимися под фонарным светом снежинками.

Бутылка опустела. Я потянула было за горлышко, чтобы отнести ненужную посудину к ближайшей урне, и охнула: горячо! Как настоящий артиллерийский ствол, наверное. Надо бы перчатками обернуть, чтобы не обжечься.