Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li

щелкал монетами, внезапно остановился. Монах открыл глаза. Сюэ Сянь замер.

Глава 54: Древний барабанный бой (I)

Все его чешуйки встали дыбом, все тело дракона сжалось от смущения, и он замер. Когда он увидел, что рана на руке монаха быстро начала заживать, он наконец пришел в себя и сказал:

— Слушай, у тебя больше нет крови. Разве ты не должен меня поблагодарить?

Сказав это, он обдумал свои слова про себя и пришел к выводу, что его действия были вполне логичными и разумными. Убедившись в том, что он не полностью и необратимо не унизил себя, его настроение снова поднялось.

Но потом понял, что с тех пор, как Сюань Минь открыл глаза, он продолжал стоять неподвижно, даже не опустив руки, которая все еще была поднята в буддийском приветствии, и не убирал монеты, некоторые из которых печати, которые он теперь успешно сломал, он определенно даже не взглянул на рану, которую зализал Сюэ Сянь…

Это было странно.

Голова Сюэ Сяня покоилась под слишком неудобным углом, чтобы можно было нормально видеть Сюань Миня. Казалось, что когда он снова превратился в дракона, чтобы не похоронить Сюань Миня заживо, он изменил свой размер. Но это все еще была его первоначальная форма, и, несмотря на изменение, он все еще был тяжёлым. Хорошенько подумав, дракон слегка наклонил голову и опустил шею, так что он мог наблюдать за Сюань Мином, полу опершись о пол.

Теперь, когда он изменил свою точку зрения, странное поведение монаха стало более ясным. Его брови были слегка нахмурены, а губы поджаты, и, хотя его глаза были открыты, его взгляд был окутан черным туманом, который не пропускал ни тени света. Казалось, он вообще ни на что не смотрел, а вместо этого погрузился в какое-то состояние сна.

Самым поразительным было то, что родинка сбоку на шее Сюань Миня была необычно заметной — теперь она выглядела как голубоватая паутина, которая спускалась с его шеи до самого воротника и выглядела особенно зловеще на фоне бледной гладкой кожи монаха в безупречном белом халате.

Даже Сюэ Сянь, который едва ли считал, что его собственная плоть, стекающая с его тела, серьезная рана, был ошеломлен видом паутины. Он протянул коготь и сдвинул часть мантии монаха в сторону, чтобы лучше осмотреть.

Он удивленно зашипел. Кровеносные сосуды распространились по всему его плечу, и даже некоторые мышцы на его спине, казалось, были переполнены намеками на еще больше зигзагообразных вен.

— Что за чертовщина?

Пробормотал Дракон, отодвигая воротник Сюань Миня на место. При такой скорости заражения половина тела Монаха скоро будет полностью покрыта такими отметинами, превратив его из верховного жреца в монаха-демона.

Независимо от того, как он на это смотрел, сейчас с Сюань Мином было что-то глубоко не так. Но если Сюэ Сянь внезапно разбудит его сейчас, повредит ли это ему?

Размышляя об этом, Сюэ Сянь замахал когтем перед лицом Сюань Миня. У монаха не было никакой реакции, он даже не моргнул, и эта густая тьма продолжала зловеще затуманивать его глаза.

Как он смог заставить лысого осла снова открыть глаза?

Верно, он зализывал его рану.

Но было ли это из-за того, что он потревожил саму рану, или это был плевок дракона?

Сюэ Сянь немного подумал, затем кончиком языка снова лизнул полузажившую рану Сюань Миня, и в ответ пальцы монаха дернулись.

Сюэ Сянь был в ужасе.

«Должен ли я, черт возьми, вернуть его к жизни? Что это?»

Что это за чушь? Если бы Сюэ Сянь не знал Сюань Миня достаточно хорошо, чтобы знать, что у монаха абсолютно нет чувства юмора, он бы подумал, что его разыгрывают. И хорошо, что это был Сюань Минь, если бы это был кто-то другой…

Сюэ Сянь попытался представить себя облизывающим кого-то, и подумал, что его может вырвать от отвращения.

Он взял себя в руки и покосился на Сюань Миня.

«Если ты сейчас не проснешься, я заберу твою душу.»

Как только Сюэ Сянь открыл челюсть и попытался оценить лучший угол, под которым снова приблизиться к ране, вены кровеносных сосудов на плечах Сюань Миня внезапно отступила. Подобно морю, отступившему от большого прилива, паутина быстро исчезла обратно в небольшую родинку сбоку на шее монаха.

И в этот самый момент мрак в глазах Сюань Миня тоже исчез, и, как если бы он внезапно был вытерт, в его черных глазах снова появились лучи света.

Затем он нахмурился, и рука, держащая медную монету, упала. Он не спал.

Очнувшись, он краем глаза заметил, что что-то движется к его голове, и оглянулся, столкнувшись лицом к лицу с драконом, который собирался пойти еще раз лизнуть.

Долгое время ни один из них ничего не говорил. Наконец, Сюань Минь спросил:

— Что ты делаешь?

Сюэ Сянь молча смотрел на него.

Он не собирался говорить Сюань Миню, что рассчитывал лучший угол, с которого можно лизнуть его!

«Могу ли я сказать, что я использовал твою блестящую голову как зеркало, чтобы любоваться своими зубами?»

[Простите, но меня вырвало(≧▽≦)]

Нет, он не мог быть таким засранцем. Хотя Сюэ Сянь не возражал против насмешек над людьми и на самом деле наслаждался этим, но когда дело дошло до Сюань Миня, ему нужно было подумать, прежде чем действовать, поскольку в конце концов, технически лысый осел был рожден, чтобы победить подобных ему.

Зверь быстро перебрал все варианты в своем паническом уме, а затем неловко сказал:

— Я зевнул, тебя это касается?

Если бы это было раньше, Сюань Минь хладнокровно посмотрел на него с лицом, говорящим: «Делай все, что хочешь.»

Но теперь в его выражении лица было что-то глубокое, как будто он не полностью вернулся из того видения, которое только что испытал.

— Почему у тебя такое трагическое лицо? — спросил Сюэ Сянь. — Что только что произошло? Ты ни на что не отвечал.

Взгляд Сюань Миня упал на кулон в его руке, и он рассеянно потер эти две блестящие монеты большим пальцем. После некоторого размышления он снова повесил кулон на бедро и мягко сказал:

— Я кое-что вспомнил.

— Какие вещи?

Сюэ Сянь автоматически спросил, а затем небрежно добавил:

— Конечно, это обычные правила. Если ты не хочешь мне что-то рассказывать, ты можешь просто сказать, что это не часть того, что вы вспомнил.

На самом деле, даже такой поверхностный вопрос от Сюэ Сяня был весьма необычным. Обычно ему было все равно, чтобы обращать внимание на проблемы других людей,