Солнце мертвых - Алексей Атеев

Старуха неодобрительно смотрела на гостей и, казалось, чего-то ждала. Володя молчал, не зная, с чего начать разговор.

Стас небрежно уселся на пуфик и глянул на старуху.

– Давай, Матрена, рассказывай, мы ждем!

– Чего рассказывать-то?! – обозлилась старуха. – Чего ты, старый, ко мне привязался?

Володя машинально отметил, что бабка называла Недоспаса старым. «Видимо, так трансформировалось его имя – Стас», – мелькнула мысль.

– Ну расскажи хотя бы, как ты с государыней общалась, – небрежно промолвил Недоспас. Казалось, что ему ужасно скучно от всего происходящего.

– Девчонкой я была, – охотно начала старуха совсем другим, тягучим и сюсюкающим тоном. – По нашим местам проезжала тогда матушка императрица. Остановилась в соседнем поместье, верст за тридцать от Лиходеевки, у князя Путятина. Там кто-то ей про нас рассказал. И захотела государыня на нас посмотреть и расспросить о житье-бытье.

«Интересно, о какой это императрице рассказывает бабка? Скорее всего о последней – Александре, жене Николая Второго.

Неужели она помнит то время? Конечно, на вид бабка стара, но не настолько же! Интересно, с какого она года?»

– Вот приезжает она в Лиходеевку, – невозмутимо продолжала старуха, – с нею, конечно, свита, слуги, челядь всякая и этот одноглазый при ней. Запамятовала его фамилию.

– Потемкин, – зевнув, подсказал Стас.

– Да-да. Светлейший.

– Кто? – вытаращив глаза на бабку, спросил Володя.

– Князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический, – невозмутимо сообщила старуха. – Подкатывают к нашему дому в каретах и экипажах. Императрица, значит, из кареты вылазит, а Григорий Александрович величества ее ручку подхватывает и ведет в наш дом.

Батюшка мой, конечно, выскочил, не знает, что делать. Ведь этакая честь! А матушка-государыня спокойно так входит в залу, вот прямо сюда, и усаживается на диванчик, на тот, где вон он сидит, – она кивнула в сторону Недоспаса. – Челяди набилось – некуда яблоку пасть. Ну, царица этак головой кивнула: мол, пошли все вон. Тотчас же зала опустела. Осталися только Потемкин и батюшка. И я, грешница. Спряталась вот тут, за бюро, и смотрю одним глазком.

«Ты, говорят, ворожить умеешь», – обращается государыня к батюшке.

«Не вели казнить», – кинулся он ей в ноги.

Потемкин подскочил, поставил его.

«Не бойся, – говорит государыня, – я не велю тебя в острог везти». По-русски она говорила не очень чисто.

Словом, приказала батюшке погадать. Что дальше было, я не ведаю. Узрел он меня и пальчиком на дверь показал: мол, чтоб духу твоего не было. Я выскочила из-за бюро, а матушка-государыня к себе поманила, по головке погладила… Чего уж батюшка ей наворожил – не знаю. Только вскорости нашу деревню от всяких податей освободили. Вот как было, – с гордостью закончила старуха.

Володя слушал этот рассказ и не знал, что и подумать. «Скорее всего старуха со сдвигом», – решил он.

Безобразова между тем с минуту помолчала, потом включила телевизор, всем своим видом показывая, что общаться больше не желает.

Недоспас поднялся и кивнул Володе, указывая на дверь.

Он сухо попрощался, Володя прошептал «до свидания», и они вышли.

– Как же это понимать? – обескураженно спросил Володя.

– Выжила из ума старуха, – спокойно ответил Стас. – Слышала рассказы своей бабки, с которой все это случилось взаправду, вот и спроецировала на себя. А то, что царица Екатерина посетила Лиходеевку, – истинная правда.

– А обстановка в доме какая! – восхитился Володя. – Прямо из прошлого века.

– Из позапрошлого, – поправил Стас. – Что, идем дальше?

И они вновь неторопливо побрели по пустынной улочке.

Понемногу начало смеркаться. Легкая дымка окутывала ветхие домишки, и казалось, что нет в двух шагах отсюда никакого города, нет запахов асфальта и бензина, нет резкой музыки, несущейся из окон… Тишина отсекала город, как инородное тело. Пахло свежескошенной травой, парным молоком, речной сыростью и почему-то грибами. Володя словно завороженный шел за своим провожатым. Его окружала сказка.

– Старуха Безобразова – это так, экспонат, совершенно безвредна. Но есть у нас и личности, с которыми общаться я бы вам не рекомендовал.

«Теперь пугать начинает, – подумал Володя, – или специально подталкивает. Вот только куда?»

– Я понимаю, – продолжал Стас, – что мои речи звучат как-то невнятно, но хочу предупредить, что для некоторых граждан попытки проникнуть, так сказать, во внутренний мир Лиходеевки кончились довольно печально.

– Не совсем вас понимаю?

– Дело в том, что кое-кто из тех, кого ссылали в нашу деревушку, действительно владел тайными знаниями.

– Колдовством, что ли?

– Можно и так сказать. Чародейством, волшебством, волхвством… Определений много. Как историка вас, возможно, интересуют тайные культы.

Володя хмыкнул.

– Чтобы в конце двадцатого века существовали какие-то колдовские секты, да еще у нас? Что-то не верится. Хотя, конечно, в последнее время об этом много пишут, создают телепередачи. Различные экстрасенсы, вроде Чумака и Кашпировского, заклинают многотысячные аудитории… Все верно. Но в древнее знание, гнездящееся посреди большого города, я не верю!

– Может быть, желаете убедиться в обратном?

– Что ж, я не против.

– Но учтите, обратной дороги не будет. Так что решайтесь.

– Я же сказал. – Тогда пошли.

И Стас зашагал вперед.

4

Гомельский достал из кармана спортивной куртки пачку «Кэмела», кое-как раскурил сигарету, судорожно щелкая зажигалкой. Он глубоко затянулся, закашлялся, потом часто со всхрипами задышал, изображая, что ему вот-вот станет плохо.

– Кончай дурака валять, – прикрикнул на него капитан Казаков.

– Да не придуряюсь я вовсе, – плаксиво произнес Гомельский, – боюсь я! Ой как боюсь!!! Вилы мне будут, коли колоться начну.

– Тебе, голубок, и так будут, как ты выражаешься, «вилы» – два трупа на тебе висят.

– При чем тут я!!! – заорал Гомельский.

– Все! – заключил Казаков. – Вызываю конвой, и в камеру. Будет время подумать.

– А если без конвоя?

– Вы же сказали, что расскажете нам все, – вмешался Андрей.

Гомельский искоса посмотрел на него и задумался. Потом он затушил остатки сигареты, глубоко вздохнул и совершенно спокойно сказал:

– Ладно, слушайте. Месяца полтора назад, в конце апреля, мне позвонил из Москвы один знакомый и предложил крупно заработать. Хочешь, говорит, наварить кучу бабок, и не простых – «зеленки», то есть долларов?

– Фамилия знакомого? – быстро спросил капитан.

– Пока без фамилии. Сначала я вам все расскажу, а если поверите, назову фамилии.