Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

я вдруг поняла, что в шатре кто-то есть. Я резко села и увидела Кибелла, стоявшего неподалёку. Он был уже в чёрных, отделанных серебром латах, поверх которых накинул тяжёлый переливающийся плащ того тревожного сине-фиолетового цвета, который бывает иногда у грозовых облаков. На его кудрях тускло поблескивал венец из тёмного золота, на поясе висел боевой меч с эфесом, украшенным самоцветами. Взгляд его вполне соответствовал этому воинственному, полному мрачного величия одеянию.

— Я не люблю, когда ко мне кто-то врывается, если я сплю, — хрипло со сна проговорила я.

— Для меня здесь нет закрытых дверей, — произнёс он и его голос заполнил всю внутренность маленького шатра. — Ты не имела права говорить так со мной в присутствии моих поданных,

Я невольно усмехнулась.

— Я всего лишь сказала тебе, что думаю. Если ты так ведёшь себя по отношению ко мне в их присутствии, то почему бы им не узнать, как я это оцениваю.

— Ты находишься в нашем мире, и здесь свои законы, — напомнил он. — Твоё поведение было оскорбительным, в ином случае ты была бы наказана.

— В каком другом? — уточнила я, спуская ноги на землю и подтягивая сапоги. — Кто ты такой, чтоб наказывать меня? Ведь я говорила тебе когда-то, король, что приказывать мне не может никто, и только Космические Боги могут иногда давать задания, не стесняя в выборе способа их исполнения. То же относится и к наказаниям, но к ним они прибегают ещё реже. Ты просто забыл, с кем имеешь дело. Я повела себя как обычная женщина, потому что и я иногда устаю геройствовать, а ты решил, что можешь меня приближать и отталкивать по собственной прихоти? Я разочарована, король, — поднявшись, я потянулась, и поправила на поясе эфес Налоранта, — Я не убиваю тех, кто меня разочаровывает. Я просто их забываю. Они ничего больше для меня не значат. Я думаю, что ты это переживешь.

Я повернулась к выходу. По моим расчётам вечер был не за горами, и мне следовало проверить катер перед полётом на орбиту.

— Подожди, — услышала я голос Кибелла и обернулась. — Наверно, я действительно забылся, — негромко и устало произнёс он. — Я видел в тебе женщину, но не обычную. Я не влюблён в тебя, — он покачал головой, — но ты много значишь для меня. В тебе есть что-то, что связывает меня с моим будущим. Это странно, но мне кажется, что у меня впереди что-то… Предназначение. Путь… Долгая и необычная жизнь… Так непривычно чувствовать это после того, как столько раз видел смерть, когда уже побывал за этой гранью, когда старость уже не так далека и непонятна. Мне осталось жить не так уж много, и скоро я начну стареть, потом дряхлеть, пока не рассыплюсь в прах, а у меня такое чувство, какое бывает в ранней юности, когда приходит вдруг осознание того, что впереди ждут долгие годы, великие свершения и небесная любовь.

— Понятно, — кивнула я. — у меня есть такое качество, я вызываю в людях разные предчувствия… Они смотрят на меня, знают, что мне положено быть старухой, а я молода, я живу, люблю и веду свою нескончаемую борьбу. Они думают, если такое может случиться с ней, то почему не может со мной?

Кибелл смотрел на меня. Я подумала, что не стоило ему говорить это. Он действительно необычен, у него есть странные способности, в его крови смешалась мудрость двух древних рас, так почему его предчувствия не могут сбыться?

— А, может, я и влюблен… — задумчиво произнёс он. — И всё дело в твоём муже. Его появление здесь так тревожит меня. И в отношении него у меня тоже есть предчувствие. Только очень недоброе. Словно он принёс с собой беду. Мне жаль, что я разочаровал тебя. Знаю, ты не нуждаешься в извинениях, но я действительно прошу прощения. Прошу, как зарвавшийся смертный у богини с далёких Звёзд.

Он склонил голову в королевском венце.

— Ладно, проехали… — пробормотала я. — Ты для этого пришёл сюда?

— Нет, — он снова взглянул на меня. — Я пришёл, чтоб передать тебе просьбу Совета Храма. Через час в деларской обители состоится богослужение о Небесной защите и Помощи. Они хотят, чтоб ты была там и присоединила свои молитвы к нашим.

— Я же не посвящена Аматесу, — напомнила я.

— Какая разница? — улыбнулся он. — Что значат имена богов перед силой единства светлых душ, призывающих их? Свет остаётся Светом во всех мирах, и питают его не слова, а помыслы, устремлённые к нему. Разве не так?

— Почему бы и нет… — пожала плечами я, глядя на него, и подумала, что такое уверенное космополитическое мышление делает его готовым кандидатом в члены Совета Ассамблеи Объединения. Сердце моё вдруг прыгнуло и замерло от такой догадки. Ещё раз внимательно взглянув на него, я вспомнила, что многие мои предположения, высказанные на Диктионе, сбылись, а вслух сказала: — Действительно, почему бы и нет?

И, откинув полог шатра, вышла в этот надоевший мне туман.

II

Несколько часов спустя в густом лесу неподалёку от восточных ворот столицы раздавалось приглушенное ржание лошадей. Мощные длинноногие болотные скакуны уверенно шли за лесниками. Копыта привычно ступали по мягкому мху. Их немного смущало обилие вокруг высоких деревьев, но они уже успели привыкнуть к ним за несколько дней. К тому же наездники так твёрдо и спокойно направляли своих коней, что у животных просто не было причин для беспокойства.

Эдриол уже ждал своих людей за стеной густого кустарника, наблюдая с помощью инопланетного устройства, во много раз приближающего изображение, за наёмниками в странной одежде и с необычным вооружением, разгуливавшим за зубчатым парапетом на крепостной стене. Он уже сталкивался с ними за прошедшие два дня и не удивлялся отсутствию на них кольчуг. Никакая кольчуга не спасёт от цветного узкого луча, который бьёт без промаха из их смертоносного оружия. Но она могла бы спасти от стрелы…

— Нужно, чтоб перед самым взрывом ворот начали выбивать этих постовых из арбалетов, — проговорил он, не отрывая глаз от окуляров бинокля. — Чтоб нам не пришлось пересекать луг под градом пуль и этих лучей.

— Мы прикроем вас. А потом сразу двинемся следом, — успокоил его Сут.

— Твои люди уже вышли на позиции, милорд, — раздался рядом голос настоятеля деларской обители Хурана. — Вездеходы тоже готовы.

Эдриол взглянул на него. На смуглом узкоглазом лице не было ничего, кроме деловитой готовности к действию. Такое чувство, что эти ребята вообще не знают, что такое обижаться. Или умеют прощать обиды. Или слишком коварны. Но последнюю мысль Эдриол с усилием