Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

N-25 зачалили в проливе Франклина, а «Шёлив», пожертвовав промыслом, приняла на борт бесценный груз и взяла курс на Кингсбей. «Проходя мимо бухты Вирго, мы подняли все свои флаги, и маленькая "Морская жизнь" принарядилась, — пишет полярник в окончательном отчете[147]. — Нам хотелось почтить память человека, который впервые пытался проникнуть в области Ледовитого океана по воздуху, — Саломона Августа Андрэ. Есть ли еще кто в мире, кто мог бы почтить его память с большим правом, нежели мы шестеро, стоявшие на палубе нашего судна и смотревшие на то место, откуда он в 1897 году предпринял свой отважный полет? Я не думаю. Мы приспустили флаг и пошли дальше».

Выбрав для первой своей экспедиции Северо-Западный проход, Руал Амундсен хотел завершить предприятие, начатое идеалом его детства — сэром Джоном Франклином. Подвиг старости он посвятил инженеру Андрэ. Теперь надлежало довести до конца его одиссею. И англичанин, и швед бросили вызов судьбе. Оба они погибли. Не смерть ли хотел победить Руал Амундсен? Если так, то на этот раз он был очень близок к цели.

В час ночи 18 июня 1925 года невзрачная промысловая шхуна входит в бухту Кингсбей. У пристани стоят экспедиционное судно «Хобби» и военный корабль «Хеймдал», а также два рекогносцировочных гидроплана. Суда под парами, уже этой ночью они пойдут на север искать пропавших. На набережной толпятся немногочисленные любопытные шахтеры. А от поселка к морю спускаются остававшиеся здесь члены экспедиции Руала Амундсена и офицеры «Хеймдала». Они совещались в директорском доме, обсуждали перспективы. Все последние недели на повестке дня был только один вопрос. Они долго боролись с сомнениями, пытались зажечь новые надежды. Но сейчас вера покинула их.

На носу промысловой шхуны, скользящей к берегу, стоят шестеро бородатых мужчин. Приветственно машут руками. Но никто не обращает на них внимания. Все взгляды прикованы к судам, которые выйдут на поиски, и к двум гидропланам. В Кингсбее не было самолетов, с тех пор как… Внезапно кто-то узнаёт Руала Амундсена. На берегу слышны громкие крики. Амундсен вернулся! Он воскрес.

Случилось чудо. Люди не верили своим глазам. Всем нужно было до них дотронуться. Да, это они. Вернулись.

Но вернулись из другого мира.

Возле директорского жилья угощают сигарами. Начпрод Цапфе держал их наготове. В ящике шесть штук. Каждому по одной. И вот победители курят сигары, как Руал Амундсен и его товарищи курили их на Южном полюсе. Щелкают фотоаппараты. Но когда снимки проявляют, они совсем не похожи на те, что без малого четырнадцать лет назад сделал Улав Бьоланн; они похожи на сделанные там же, только автоматической камерой капитана Скотта. Все шестеро отмечены смертью. Наверно, так выглядели бы Роберт Скотт и его товарищи, если б им сопутствовала удача и они добрались до своих сигар на базе Эванс. Глаза сверкали на бородатых грязных лицах, однако лишь огоньки сигар говорили о блистательном триумфе.

Зато в доме чувства находят ярчайшее выражение. Собравшиеся члены экспедиции, морские офицеры, шахтеры и моряки вдруг запевают — не псалом, который как будто бы напрашивается сам собой, а гимн во славу отечества. «Трудно было сдержаться», — записывает Руал Амундсен в дневнике. А потом можно и приступить к рассказам.

На этот раз Руалу Амундсену есть что рассказать. Танцев на льду не было, только борьба за выживание, полярная повесть в духе британских историй о бедствиях Франклина, Шеклтона и Скотта. Речь шла не о рационах и дневных переходах — не как в саге о Южном полюсе. Даже о Северном полюсе не упоминалось. (А они вообще были там?) Это от начала и до конца человеческая драма, разыгравшаяся по ту сторону крайнего предела бытия, на территории смерти. Победа заключалась не в математической точке, но в самой жизни.

Наутро в эфир уходят пять тысяч слов. 19 июня первые полосы всех газет освобождают для публикации сенсационных новостей. Скоро на радиостанцию Ню-Олесунна обрушиваются сотни депеш. И среди несчетного множества других шлют полярнику привет три женщины. Сигг из Осло:

«Ура, поздравляю». Кисс из Лондона: «Вне себя от радости». И Бесс из Нома: «Твое здоровье!»

Однако их ждет и печальная весть. Из Италии. 2 июня на флорентийской вилле Пальмьери скончался Джеймс У. Элсуорт — человек, финансировавший гидропланы. Он так и предсказывал. Цена победы уплачена. Старик Элсуорт не увидел, как его сын курит победную сигару.

25 июня экспедиция покинула Кингсбей, под звуки духового оркестра, под гром салюта, при спущенных флагах. Участники перелета и гидроплан разместились на борту большого парохода «Албр. В. Сельмер».

Второй раз за свою долгую героическую карьеру (первый был после преодоления Северо-Западного прохода) Руал Амундсен возвращается на родину так, как надо. Триумфальное плавание вдоль берегов Норвегии пробудило воспоминания о «Фраме» и благословенном пути викингского конунга Фритьофа Нансена из Тромсё в Христианию в 1896 году. На сей раз отечество уже заранее настроилось на торжественный лад — первый премьер-министр независимой Норвегии Кристиан Микельсен только что скончался и был похоронен за два дня до прибытия участников перелета в столицу.

«Веселенькая перспектива!» — записывает Начальник в дневнике, получив с юга сообщение об ожидающем их торжественном приеме. После чествований на побережье герои прибывают в морской порт Хортен и покидают пароход. Наутро они самолетом отправятся в Осло. Первый и единственный раз Руал Амундсен возвращается домой на собственном транспорте. «Йоа» закончила свое плавание в одном из парков Сан-Франциско. (Только на столетний юбилей полярника остатки яхты перевезли в Осло.) «Фрам» вернулся в Норвегию незаметно, как бы украдкой. Неудачница «Мод» пока что не добралась до своей гавани на Аляске. Но в этот единственный раз Руал Амундсен, покоритель льдов, возвращается домой на собственном крылатом корабле, во главе своих людей.

«Наконец эта рокочущая громадина — N-25 — подлетает с юга, в сопровождении военно-морских гидропланов, — сообщает одна из газет праздничным воскресным утром 5 июля 1925 года. — Широкими кругами исполинская птица кружит над столицей. Сверху весь город, наверно, похож на море флагов и машущих платков. Неподалеку от Хука Ри-сер-Ларсен сажает машину. Потом один из пропеллеров медленно приходит в движение, и гидроплан неторопливо скользит меж вереницами судов. На палубе военных кораблей стоят в парадном строю матросы и офицеры, а когда машина подходит к "Турденшёльду", оттуда и с Акерсхуса гремят 13 приветственных залпов, после чего глухим рыком отзываются орудия "Кюрасо"».