Камни вместо сердец - К. Сэнсом

– В присутствии свидетелей мы должны казаться друзьями, вы согласны со мной? На какое-то время.

– Понятно, – согласился я мрачным тоном.

Сэр Ричард посмотрел на меня уже с любопытством:

– Некогда вы были другом лорда Кромвеля… Вы могли бы подняться высоко, если бы не пали вместе с ним.

– Цена оказалась слишком высокой.

– Ах, да, мы, советники, люди недобрые! Однако вам, на мой взгляд, больше всего нравится ощущать себя на правой стороне. Помогать слабым и бедным. Быть оправданным, как говорят радикальные протестанты. В качестве, быть может, утешения за собственную внешность. – Рич ехидно усмехнулся. – Знаете, в Тайном совете также есть наделенные совестью люди. И мы, такие, как я, Паулит и Ризли, сидим за столом совета и внемлем им, а Хартфорд грызется с Гардинером и Норфолком по поводу правильного почитания Бога. А потом мы узнаем об их планах отправить своего оппонента на костер. Однако некоторые из нас, как говорит сэр Вильям Паулит, сгибаются под ветром, но не ломаются им. Те же, кто слишком обременен совестью, чересчур увлечены доказательствами праведности собственного дела, чтобы в конечном счете выжить. Но король прекрасно понимает цену прямого и жесткого совета, и потому подобные нам живут, а другие идут под топор.

– Люди, лишенные даже сердец, способных обратиться в камень, – пробормотал я.

– О, нет, у нас есть сердца! Обращенные к нашим семьям, к нашим детям, которых мы воспитываем и процветание которых обеспечиваем с помощью пожалованных королем земель, доходов и даров, полученных от наших клиентов. Впрочем, – лицо моего собеседника изобразило пренебрежительную насмешку, – откуда вам знать, что такое семья?

Снаружи прозвучали шаги. Вернувшийся Пиль привел с собой двоих незнакомых мне джентльменов, низко поклонившихся Ричу. Обойдя вокруг стола, он опустил тонкую руку на мое плечо. Я постарался поежиться только мысленно.

– Благодарю вас за приход, джентльмены, – сказал квартирмейстер. – Мой друг, мастер Шардлейк, пожелал привести в порядок свои дела, благоразумно понимая, что здесь может произойти всякое. Не окажете ли мне любезность стать свидетелями его завещания?

Оба его гостя, конечно, согласились. Назвав свои имена, они проследили за тем, как я подписал завещание и его копию, а затем проставили подписи в качестве свидетелей. Забрав со стола свою шляпу и бумаги вместе с двумя сложенными письмами и своей копией завещания, Ричард объявил:

– Благодарю вас, джентльмены. A теперь мне пора идти, я должен присутствовать на заседании Тайного совета.

После этого он громко, так, чтобы слышали свидетели, добавил:

– Друг Шардлейк, рад помочь вам в отношении этой девушки.

– Вы поступили точно так, как я и ожидал, сэр, – ответил я ровным тоном.

Джентльмены откланялись и вышли. Рука Рича все еще оставалась на моем плече. Сняв ее, он с наслаждением быстро шлепнул по моему горбу, шепнув при этом мне на ухо:

– Я так часто мечтал сделать это!

Затем он повернулся к Пилю и резким деловым тоном приказал:

– А теперь, Колин, я хочу, чтобы ты проводил мастера Шардлейка в Портсмут, нашел ему лодку и доставил его на «Мэри-Роз».

Поместив два письма в кожаную сумку, Рич передал ее своему слуге и продолжил отдавать распоряжения:

– Не запечатано мое письмо с полномочиями: с его помощью вы попадете в Портсмут и найдете себе лодку. Второе письмо ты передашь в руки адресата, Филипа Уэста. И никого другого. Если его потребует другой корабельный офицер, ты откажешь ему и сошлешься на мое имя. Дальше ты дождешься возвращения мастера Шардлейка и доставишь его на берег. С ним будет еще один человек. Теперь ступай. Мой конь в конюшне?

– Да, сэр Ричард, – ответил Колин.

– Ты уверен в том, что правильно все понял? – спросил его господин с насмешкой.

– Да, сэр.

– Брат Шардлейк, поправьте его, если он что-то сделает не так. A теперь, до свиданья. – Поклонившись, Рич повернулся и вышел из шатра. Пиль вопросительно посмотрел на меня.

– Письма у тебя в надежном месте? – уточнил я.

– Да, сэр.

– Тогда пошли. Наше дело не терпит промедления.

Глава 45

– У вас есть конь, сэр? – спросил меня Колин.

– Да. Его увел какой-то солдат.

– Я приведу его. До камберского причала лучше доехать верхом. – Поклонившись, слуга поспешил прочь. Оставшись возле шатра, я посмотрел на море. Солнце спускалось к горизонту, и летний вечер казался вполне обыкновенным и мирным. На стенах замка Саутси возились с орудиями солдаты. Еще одну пушку перетаскивали на песчаную, заросшую кустарником прибрежную полосу. Кое-кто из военных, разложив костры, занимался приготовлением еды, другие расходились по палаткам. Солнце опускалось все ниже, становилось холоднее…

Пиль вернулся с Нечетом и еще одним конем.

– Не помочь ли вам подняться в седло, сэр? – предложил он вежливым тоном.

Я с интересом посмотрел на него, вспоминая, как он отнесся к оскорблениям Рича, и попробовал разговорить его:

– Спасибо. Должно быть, работая у сэра Ричарда, ты, приятель, стал свидетелем всякого рода приготовлений к вторжению?

Лицо Колина напряглось:

– Я ничего не слушаю, сэр. Я – всего лишь слуга, исполняю мелкие поручения и уши свои держу на замке.

Я кивнул:

– Похвально. Жить таким образом спокойнее и безопаснее.

Мы ехали по направлению к городу, огибая Великую топь.

– И все же, – спросил я, – что ты думаешь обо всем этом?

– Молюсь, чтобы мой мастер успел унести отсюда ноги, если французы все же высадятся. Однако он умный человек.

– Вне всякого сомнения.

На тихих водах Топи не было видно ни единой водяной птицы: должно быть, их распугала артиллерия. Мы подъехали к городским стенам, на которых укреплявшие их рабочие уже собирали инструменты.

– А ты сегодня был в Портсмуте вместе со своим господином? – поинтересовался я у Пиля.

– Нет, сэр. Я оставался в лагере. Мы все повысыпали из палаток, когда начали кричать, что французские корабли уже видны. Тут и король приехал из Портсмута.

Мы проехали вдоль городских стен к главным воротам. Мой спутник показал караульному письменное разрешение Рича, и нас немедленно пропустили.

Теперь, кроме патрулей, на Хай-стрит не было ни души. Окна домов и лавок плотно закрывали тяжелые ставни, и можно было подумать, что обитателей за ними уже не осталось. Внутри одного из домов завыл пес. Мимо прогромыхала единственная на всей улице телега, груженная боками только что забитых быков, из которой в пыль капала кровь.

На Устричной улице, напротив, было, как всегда, людно: солдаты и матросы мешались с работниками. Теперь, когда пришли французы, на пристани грузили в лодки новые партии припасов. Мы остановились возле складов. По всему Камберу теперь стояли на страже солдаты – даже на пустыре за Круглой башней. Английские корабли, как и прежде, оставались на якоре в Соленте.

– Сумеем ли мы отыскать лодку? – встревоженным тоном спросил я у Пиля.

– При таком письме – обязательно найдем, сэр, – заверил он меня. – Подождите здесь недолго. Я отведу лошадей в конюшню.

– А второе письмо ты не потерял? К мастеру Уэсту?

Слуга похлопал по своей небольшой сумке:

– Оно в полной безопасности. Я не дурак, сэр, – добавил он обиженным тоном.

– Конечно же. – Я посмотрел на корабли. – Только, пожалуйста, поторопись!

Мы спешились, и Колин повел коней прочь. Я заметил огромную тушу «Грейт-Гарри». Должно быть, при виде пришедших французов на корабле поднялась великая сумятица. Затем взгляд мой отыскал корабль «Мэри-Роз», на котором сейчас находилась Эмма с солдатами Ликона. Рота военных промаршировала по Устричной улице. Вероятно, эти люди только что спустились с холма, ибо на море они смотрели совсем круглыми глазами.

Откуда-то снизу донесся крик. Посмотрев туда, я увидел Пиля, стоявшего рядом с лодочником в крохотной гребной лодчонке у подножия какой-то лестницы.

– Поторопитесь, сэр! – настойчиво позвал он меня. – Пока у нас никто не отобрал эту лодку!

Молодой лодочник ловко выгребал мимо тяжелогруженых шлюпок с припасами. Вдали виднелись французские корабли: заходящее солнце обливало багрянцем частый лес мачт. Над тихой водой внезапно прокатился раскат орудийного залпа. Колин сел, и глаза его округлились.

– Хотят, чтоб мы понервничали, – проговорил лодочник. – Французские ублюдки… рабы. Их корабли слишком далеко, чтоб взаправду в кого-то попасть.

Развернув лодку, он направил ее к линии кораблей. Некоторые из них, те, что были поменьше размером, уже отступили в гавань, однако примерно сорок судов выстроились двойным рядом, разделенным двумя сотнями ярдов. Они медленно поворачивались на якорях, следуя отливу. Мы подгребли к «Мэри-Роз». В прошлый раз я поднимался на борт этого судна ночью, поэтому только теперь, в меркнущем свете, увидел, насколько оно прекрасно и громадно: могучий корпус, изящные по контрасту мачты, сложная паутина оснастки, на которой виднелись человеческие фигуры, кормовая и носовая надстройки, разрисованные вертикальными и горизонтальными полосами и щитами дюжины ярких цветов. Пушечные порты оставались закрытыми, и канаты, которыми они открывались, свисали с палубы. К борту уже жалась одна лодка, и с нее на верхнюю палубу сквозь открытые люки подавали ящики со стрелами.