Москва. Путь к империи - Александр Торопцев

Беглый холоп, талантливый полководец, бывалый человек — разве могла судьба придумать более страшного и опасного врага боярскому царю? Иван Болотников, бывший крепостной, за народ душой болеющий, вольно или невольно плеснул масла в огонь смуты, взбудоражил не только простолюдинов, но и представителей знати. Борьба с ним отняла у Шуйского много энергии и средств. Армия Болотникова, дойдя до окрестностей Москвы, была остановлена у села Коломенского. Крестьянско-казацкое войско потерпело поражение и перешло к обороне, откатилось к Туле. Здесь четыре месяца героически сражались русские люди против русских людей, в конце концов Болотников капитулировал 10 октября 1607 года и был сослан в Каргополь, где через полгода его утопили в проруби. Но дух бунтарства не утонул в проруби вместе с ним.

Совладав с Болотниковым, Василий Шуйский женился на княжне Буйносовой-Ростовской, но спокойной жизни он так и не дождался. Вместо казненного нового лжецаря из войска Болотникова объявилось вдруг еще несколько лжецарей. «В Астрахани объявился царевич Август, называвший себя небывалым сыном царя Ивана Васильевича. В украинских городах явилось восемь царевичей, называвших себя разными небывалыми сыновьями царя Федора… Все эти царевичи исчезли так же быстро, как появились. Но в северской земле явился наконец долгожданный Дмитрий»[212].

Еще в июле 1607 года в Стародубе объявился новый самозванец, Лжедмитрий II. Его вновь поддержали поляки, литовцы, а крымский хан обещал помощь Речи Посполитой. Никто из них в одиночку, в открытую рвануться на истерзанное смутой Русское государство не решался, но всех их устраивали разные лжецари, бунтари, вожди, атаманы, которые со своими шайками, бандами, отрядами и армиями делали главное дело: разоряли, ослабляли страну, расчищая ее для вторжения иноземцев, натравливая соотечественников друг на друга. Борьба с Лжедмитрием II была еще более напряженной и драматичной, чем с Иваном Болотниковым. Лжедмитрий II собрал крупное войско польской вольницы и казаков, отправился на Москву весной 1608 года, не встречая почти никакого сопротивления, дошел до столицы и в июле разбил в Тушине свой лагерь. Оттуда он снаряжал отряды, которые рыскали по Русской земле, добиваясь признания Лжедмитрия II, а заодно и снабжая интервентов провиантом и снаряжением.

Много подвигов совершили русские люди, сопротивляясь напору интервентов. Они наконец стали понимать, что несут стране поддерживаемые иностранцами самозванцы. Нельзя не вспомнить героическую оборону Троице-Сергиевого монастыря — этого символа русского духа, оплота православной церкви, где в 1380 году отец Сергий благословил на битву с темником Мамаем великого князя московского Дмитрия Ивановича. Монастырь, окруженный отрядами Сапеги и Лисовского, имел незначительный гарнизон из стрельцов, казаков, пушкарей, посадских людей, крестьян плюс, конечно же, монахи. А руководили этим отрядом в две с половиной тысячи человек воеводы Долгоруков и Голохвостов. И дрались они с врагом десять месяцев! В строю осталось всего двести человек. 31 мая 1609 года поляки пошли на штурм: били из пушек, лезли к стенам монастыря, как саранча, но отразили русские люди атаку врага, а затем еще три. И прекратили воины Сапеги и Лисовского военные операции, устроили осаду крепости. У осажденных кончилось продовольствие, остался один выход… Сдаваться? Нет. Атаковать.

15 августа они внезапной атакой отбили у врага целое стадо коров. Осада продолжалась. Сапега и Лисовский стали осторожней и больше ошибок не допускали. Но нельзя было Троице-Сергиев монастырь сдавать врагу. 19 октября пришла долгожданная подмога из Александровской слободы. 900 воинов князя Скопина-Шуйского пробились сквозь заслон врага к воротам крепости! А через два с половиной месяца еще 500 человек прорвались к осажденным на помощь. И поняли Сапега и Лисовский, что не совладать им с русским войском, сняли они осаду.

Деблокада Троице-Сергиевого монастыря совпала — и неспроста! — с изменением духовного настроя многих русских людей, которые стали понимать, что на этот раз угроза стране идет с запада, что засевший в Тушинском лагере самозванец является ставленником польских магнатов, что конечным итогом всей его эпопеи станет оккупация Русского государства Речью Посполитой. Тушинский вор (это прозвище дал ему прозревший народ) проводил политику, навязанную иностранными советниками, которым нужны были лишь богатства русских земель. Вера в Лжедмитрия быстро таяла. Коломна, Ростов, города Севера, Верхней Волги оказывали интервентам сопротивление, а вслед за этими городами поднялись Вологда, Устюг, Галич, Нижний Новгород, Кострома, Кинешма. Не русские войска, а русский народ перешел в наступление. В начале 1609 года народное ополчение города Устюга разгромило один из тушинских отрядов…

У царя Василия появилась прекрасная возможность возглавить народное движение. Но Шуйский этого не сделал, и винить его в нерешительности нельзя. Он был возведен на трон боярами, а они, по вполне понятным причинам, народу не доверяли. Но Москва была в блокаде, обложена со всех сторон отрядами Тушинского вора, и царь Василий обратился за помощью к Швеции, король которой Карл IX давно предлагал русским свою помощь. Впрочем, помощью русско-шведский союз против Польши назвать никак нельзя: Шуйский слишком дорого платил шведам за помощь — уступал им город Корелу и отказывался от борьбы за Ливонию.

Польша продолжала помогать Тушинскому вору, а в середине 1609 года открыто нарушила договор о перемирии и осадила Смоленск.

Князь М. В. Скопин-Шуйский

С этого момента начался самый тяжелый период в царствовании Василия Шуйского. Правительственным войскам удалось разгромить войско Лжедмитрия II. Самозванец бежал в Калугу, но от борьбы не отказался. В том же году русское войско потеряло прекрасного полководца Скопина-Шуйского, которого, как предполагают историки, отравили сторонники царя, опасаясь резкого возвышения талантливого военачальника, пользовавшегося огромным авторитетом у русских людей. Через несколько месяцев правительственное войско потерпело под деревней Клушино страшное поражение от гетмана Жолкевского. Бездарно в этом бою действовал брат царя, Дмитрий Шуйский, не помогли русским и шведы во главе с Делагарди, который, попав в окружение со всем своим лагерем, решил принять предложение противника о почетной капитуляции, по сути дела, предав союзников.

Последний Рюрикович или первый царь — носитель новой государственной идеи?

Столица в годы Смуты напоминала разграбленный и разрушенный дом. «В Кремле, на царском дворе, в святых Божиих церквах и в палатах, и по погребам — все столху Литва и Немцы и все свое скаредие творяху, — свидетельствует Филарет. — Все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без окончины и дверей; все деревянное поляки пожигали для отопления своих жилищ»[213].

17 февраля 1609 года в столице произошел бунт против царя. В Кремль ворвалась бушующая толпа во главе с князем Романом Гагариным. Настроение у людей было боевое. «Шуйского с престола вон!» — кричали люди. К ним вышел патриарх Гермоген, начал уговаривать бунтовщиков прекратить волнения. Сам Гермоген не раз был не согласен с Шуйским — все это знали, поэтому и послушали принципиального патриарха, решительно вставшего на защиту законного царя. И это спасло Шуйского. Ураган людских страстей затих.

Но город не знал покоя. Купцы, столичные и приезжие, пользуясь блокадой, заламывали цены на хлеб, не брезговали торговать и с Тушинским вором. Оказалось, иметь два дорогих рынка — в Москве и в Тушине — выгодно. А народ, глядя на это, копил злобу.

В апреле люди Шуйского раскрыли новый заговор против законного царя, боярин Крючков-Колычев был казнен. Москвичей казнь не устрашила, только раззадорила еще больше. Москва стала дерзить царю, Шуйскому сообщили даже, что его убьют на Николин день, затем — на Вознесенье. В Кремль то и дело врывались голодные и грозно требовали от царя организовать поставки продуктов в столицу.

Шуйский обещал, принимал все возможные меры, чтобы сдержать обещание, но купцы, понимая, что сил у царя не хватает и не хватит для наведения порядка в объятой всеобщим бунтом стране, прятали, как и во времена Годунова, хлеб. После гибели Скопина-Шуйского царя спасти никто бы уже не смог.

Сигизмунд, король польский, узнал, что русские готовы признать своим царем королевича Владислава, и послал в Москву войско гетмана Жолкевского — человека, одаренного в одинаковой степени военным талантом и политическим тактом.

Трагедия под Клушино была предпоследним актом грустной драмы царя Шуйского: королевичу Владиславу стали присягать русские воины, военачальники, целые города.