Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он открыл дверь и замер. Горохов готовил себя ко всему, но никак не готов был к подобному развитию сюжета.
- Ну, что ты застыл, дверь раскрыл, закрывай, всю прохладу выпустишь, – произнесла Люсичка насмешливо, красавица смотрела на него и едва заметно улыбалась, она, судя по всему, была довольна произведённым впечатлением. Людмила сидела на большом и удобном заднем диване, и на ней было только белоснежное бельё, верх и низ. Свои длиннющие ноги она положила на спинки передних сидений, светлые волосы собраны в красивый «фонтан» на макушке, головка аккуратная, лицо ангела с насмешливыми, на этот раз зелёными глазами, а её пальцы с маникюром сжимали и покачивали стакан, в котором позвякивал лёд. Инженер отметил, что и на ногах ногти были выкрашены в тот же тон, что и на руках. Он всё ещё был обескуражен.
- Да залезай ты уже, что ты меня позоришь? - чуть повысила голос Людмила Васильевна.
- Это перед кем? - прохладно спросил он.
- Перед Иваном, - произнесла она и протянула ему стакан. – Он ещё подумает, что ты испугался, увидав меня раздетой.
Горохов взглянул на бородатого, что стоял в тени камня невдалеке и смотрел на него; инженер почувствовал себя неловко, тем не менее, полез к ней на мягкий диван, захлопнул дверь и взял протянутый стакан. На нём были следы её красной помады, но он был ледяной, и после пятидесятиградусной жары синяя жидкость с кубиками льда выглядела настоящим наслаждением. Он отпил большой глоток, несмотря на следы помады. Поглядел на неё:
- Наше встреча носит романтический характер?
- Горохов, я уже не в том возрасте, чтобы баловаться романтикой, – сказала Люсичка с улыбкой. – Я здесь исключительно по делу.
По делу? Но у неё на щеках он опять видит не присущий её светлой коже румянец. Он соглашается:
- И костюмчик у вас…деловой. Как раз для переговоров в вашем стиле, - заметил инженер с сарказмом, а сам тем временем разглядывал её плечи и грудь в красивом лифчике.
- О, твоё знаменитое высокомерие, как оно раздражает, - она поморщилась, - я так и знала, что ты что-нибудь будешь говорить в этом стиле, ты же моралист, но на меня ты всё-таки пялишься.
Горохов поморщился, ну конечно, он смотрел на неё, любой бы смотрел на эту женщину. Что ни говори, но Людмила была очень привлекательной женщиной.
- Так что у вас за дело? Вы меня заинтриговали, второй день об этом думаю, – спросил он, допивая одним глотком коктейль из синего кактуса вместе с кусочками льда.
- Дело у меня к тебе важное и, надеюсь, тебе оно понравится, – сказала Людмила Васильевна, завела руку себе за спину, расстегнула бюстгальтер, сняла его и непринуждённо кинула на переднее кресло.
Глава 61
Несмотря на выдающий её румянец, она ведёт себя абсолютно непринуждённо, смотрит на него чуть с вызовом и ни капельки не стесняется, может быть, это её поведение ему и нравится, но он всё-таки хочет выяснить, что происходит.
- И это всё, по-вашему, не романтическая встреча?
- Значит, скажу сразу, у меня овуляция, и ты мне нужен для оплодотворения. Я собираюсь забеременеть.
- Я? От меня? – он не то чтобы растерялся, но точно не знает, как реагировать. – А почему я?
Сразу три тупых вопроса. Горохов понимает, что бьёт собственные рекорды по количеству тупых вопросов на отрезок времени.
- Ну а кто ещё, ты уполномоченный, у тебя сколько, двадцать или сколько там приведённых в исполнение приговоров?
Горохов не отвечает, у него всего одиннадцать приговоров. Но об этом говорить не следует. А она и не ждёт от него уточнений.
- Дураков и слабаков в уполномоченные не берут, - объясняет Людмила. – Они там не выживут, а ты выжил. Ты хитрый и здоровый, как варан, и вырос в степи. Тоже большой плюс. Я рожу пару мальчиков, для тебя они ровным счётом ничего стоить не будут, но зато будешь жить с ощущением, что у тебя где-то растут сыновья.
- Сразу пару? – Горохов всё ещё был как минимум удивлён.
- Да, у меня высокая предрасположенность к двойням.
Она чуть развернулась к нему. Её поза весьма фривольная. Одна нога на спинке переднего кресла, вторая коленом едва прикасается с его бедром. Малюсенькие трусики почти ничего не скрывают.
Разглядывая её роскошное тело, которое Людмила и не собиралась от него скрывать, он уже был и не против, но в нём уже заработало его профессиональное любопытство.
- А вдруг у меня наследственные болезни, диабет или ещё что-нибудь? Или предрасположенности какие-нибудь?
Она качает своей красивой головкой:
- Нет у тебя ничего, нет никаких предрасположенностей.
Она говорит это весьма уверенно. Как будто знает.
- Ну а ты не думала, что я могу быть уставшим, что у меня может не получиться? – Горохов лукавит; глядя на идеальные бёдра этой женщины, на маленький треугольник материи внизу живота, он как раз чувствует прилив этих сил, чувствует, что подобных сил у него предостаточно.
- Всё у тебя получится, - ещё более уверенно говорит Люсичка и, убрав ногу с переднего кресла и чуть приподняв над диваном свой зад, снимает с себя последнюю деталь своего туалета. Кидает её вслед за лифчиком.
Роскошная и соблазнительная в своём бесстыжем естестве. Она вся перед ним. Ничего не скрывает, напротив, женщина демонстрирует себя, чуть сжимая и отпуская правой рукой тяжёлые груди. Как будто приглашая и его попробовать сделать это. И он всё отчётливее ощущает желание прикоснуться… к низу живота. Горохов чувствует всё возрастающее желание.
Но тут до инженера доходит… Он смотрит на стакан, который держит в руках, на помаду по его краям и всё понимает: дурак, как просто она его провела, в стакане что-то было, какой-то препарат. Она всё заранее рассчитала: что в жару он соблазнится льдом в стакане и то, что её помада убедит его в безопасности напитка.
«Хитрая, хитрая дрянь. Вот так она и юрками всяким и бринами манипулирует. Расчётливо и умело».
А она словно прочитала его мысли.
- Да не волнуйся ты, ничего страшного в стакане не было, только витамины
