Сумма теологии. Том XII - Фома Аквинский

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Смотря по вине его, по счету» (Вт. 25:2), из чего явствует, что большой долг наказания не является следствием небольшого греха. Но иногда последующий смертный грех является намного менее тяжким, чем любой из прежде прощеных. Следовательно, долг наказания, возникающий из-за последующих грехов, не равен тому, какой был за прежде прощеные грехи.

Отвечаю: некоторые утверждали, что долг наказания, возникший из-за неблагодарности в связи с последующим грехом, равен тому, что был за прежде прощеные грехи, и дополняется долгом, причитающимся за этот последующий грех. Однако это не соответствует истине, поскольку, как уже было сказано (1), долг наказания за предшествующие грехи не возвращается из-за последующего греха так, как если бы он был обусловлен актами последующего греха. Поэтому количество возвращенного долга сообразуется с тяжестью последующего греха.

Впрочем, бывает, что тяжесть последующего греха равна тяжести всех предшествующих грехов. Но так это далеко не всегда, причем как в случае той тяжести, которую грех получает от вида (ведь последующий грех может быть простым блудом, в то время как предшествующие грехи были прелюбодеяниями, убийствами или кощунствами), так и той, которая сопряжена со связанной с ним неблагодарностью. В самом деле, нет никакой необходимости в том, чтобы размер неблагодарности был непременно равен размеру полученного благодеяния, размер которого определяется величиной прежде прощеных грехов. Ведь подчас случается так, что в отношении одного и того же благодеяния один человек проявляет крайнюю неблагодарность, связанную либо с его великим презрением к оказанному благодеянию, либо с тяжестью совершенного против благодетеля преступления, в то время как неблагодарность другого человека незначительна – либо потому, что его презрение невелико, либо потому, что его преступление против благодетеля не слишком тяжко. С другой стороны, величина неблагодарности соразмерна оказанному благодеянию, и потому при равном презрении к оказанному благодеянию или равному преступлению против благодетеля неблагодарность является тем большей, чем большим является оказанное благодеяние.

Отсюда очевидно, что навлеченный последующим грехом долг наказания не всегда равен греху наказания за предшествующие грехи, но всегда ему соразмерен, и потому чем больше было и чем большими были прежде прощеные грехи, тем большим является и долг наказания, навлекаемый каким бы то ни было последующим смертным грехом.

Ответ на возражение 1. Милость прощения грехов количественно абсолютно соответствует количеству прежде прощеных грехов, однако грех неблагодарности количественно соответствует мере оказанной милости не абсолютно, но, как мы уже показали, сообразно мере презрения или преступления, и потому возражение бездоказательно.

Ответ на возражение 2. Получивший свободу раб возвращается к своему прежнему состоянию рабства не за всякий вид неблагодарности, а только тогда, когда она является тяжкой.

Ответ на возражение 3. Тому, кому прощеные грехи возвращаются из-за его последующей неблагодарности, вменяется долг за все постольку, поскольку мера его предшествующих грехов содержится в его последующей неблагодарности соразмерно, но, как уже было сказано, не абсолютно.

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ НЕБЛАГОДАРНОСТЬ, ИЗ-ЗА КОТОРОЙ ПОСЛЕДУЮЩИЙ ГРЕХ ОБУСЛОВЛИВАЕТ ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРЕДШЕСТВУЮЩИХ ГРЕХОВ, ОСОБЫМ ГРЕХОМ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неблагодарность, из-за которой последующий грех обусловливает возвращение предшествующих грехов, является особым грехом. В самом деле, благодарность – это расплата, которая, по словам Философа, является необходимым условием правосудности[263]. Но правосудность – это особая добродетель. Следовательно, эта неблагодарность является особым грехом.

Возражение 2. Далее, Туллий говорит, что благодарность является особой добродетелью. Но неблагодарность противоположна благодарности. Следовательно, неблагодарность является особым грехом.

Возражение 3. Далее, особое следствие проистекает из особой причины. Но неблагодарность имеет особое следствие, а именно возвращение уже прощеных грехов. Следовательно, неблагодарность является особым грехом.

Этому противоречит следующее: проистекающее из любого греха не является особым грехом. Но, как явствует из вышесказанного (1), человек выказывает свою неблагодарность Богу посредством любого смертного греха. Следовательно, неблагодарность не является особым грехом.

Отвечаю: неблагодарность грешника иногда является особым грехом, а иногда – не [особым грехом], но обстоятельством, проистекающим из всех совершенных против Бога смертных грехов в целом. В самом деле, вид греха определяется намерением грешника, в связи с чем Философ говорит, что «тот, кто блудит ради воровства, скорее вор, чем блудник»[264].

Поэтому если грешник совершает грех из презрения к Богу и оказанному Им благодеянию, то такой грех получает вид неблагодарности, и в таком случае неблагодарность грешника является особым грехом. Но если человек, намереваясь совершить грех, например убить или прелюбодействовать, не воздерживается от него как от подразумевающего презрение к Богу, то его неблагодарность не будет особым грехом, а получит свой вид от другого греха как его обстоятельство (ведь, по замечанию Августина, не всякий грех предполагает презрение к Богу и Его заповедям[265]). Отсюда очевидно, что неблагодарность грешника в одних случаях является особым грехом, а в других – нет.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения, поскольку первые [три] возражения доказывают, что сама по себе неблагодарность является особым грехом, тогда как последнее возражение [на возражения] доказывает, что та неблагодарность, которая содержится в каждом грехе, особым грехом не является.

Вопрос 89. О ВОССТАНОВЛЕНИИ ДОБРОДЕТЕЛИ ПОСРЕДСТВОМ ПОКАЯНИЯ

Далее нам надлежит рассмотреть восстановление добродетелей посредством покаяния, под каковым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) восстанавливает ли покаяние добродетели; 2) восстанавливаются ли они в равной мере; 3) восстанавливает ли покаяние кающегося в его прежнем достоинстве; 4) умерщвляются ли дела добродетели последующим грехом; 5) оживляются ли умерщвленные грехом дела покаянием; 6) животворит ли покаяние мертвые дела, то есть дела, которые исполнены без любви.

Раздел 1. ВОССТАНАВЛИВАЕТ ЛИ ПОКАЯНИЕ ДОБРОДЕТЕЛИ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что покаяние не восстанавливает добродетели. В самом деле, утраченная добродетель может быть восстановлена покаянием только в том случае, когда покаяние является причиной добродетели. Но покаяние, будучи само добродетелью, не может являться причиною всех добродетелей, тем более что некоторые добродетели, а именно вера, надежда и любовь, как мы уже показали (85, 6), по природе предшествуют покаянию. Следовательно, покаяние не восстанавливает добродетели.

Возражение 2. Далее, покаяние состоит в некоторых актах кающегося. Но благодатные добродетели не обусловливаются нашими актами, поскольку, по словам Августина, «Бог образует добродетели в нас без нас»[266]. Следовательно, похоже, что покаяние не восстанавливает добродетели.

Возражение 3. Далее, обладатель добродетели исполняет дела добродетели непринужденно и с удовольствием, в связи с чем Философ сказал, что «не является добродетельным тот, кто не радуется добрым поступкам»[267]. Но немало кающихся исполняют дела добродетели с трудом. Следовательно, покаяние не восстанавливает добродетели.

Этому противоречит следующее: [в Писании] читаем о том, что отец приказал одеть кающегося сына в «лучшую одежду» (Лк.15:22), а именно, по словам Амвросия, в «покров премудрости», из которой берут начало все добродетели, согласно сказанному [в Писании]: «Она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству, полезнее которых ничего нет для людей в жизни» (Прем. 8:7). Следовательно, покаяние восстанавливает все добродетели.

Отвечаю: как уже было сказано (86, 1), покаяние изглаживает грехи. Но никакое отпущение грехов невозможно без всевания благодати. Таким образом, выходит, что благодаря покаянию в человека всевается благодать. Но во второй части (II-И, 110, 4) мы показали, что подобно тому, как все способности проистекают из сущности души, точно так же все добродетели проистекают из благодати. Следовательно, покаяние восстанавливает все добродетели.