Источник - Александр Беловец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С гребня особо высокой волны «Скорлупка» резко ухнула вниз, и Колин едва не полетел за борт, успев в последний момент ухватиться за какой-то канат. Встав на ноги, он только сейчас почувствовал, что промок до нитки.
«Пора на боковую» — решил про себя сержант и направился в свою каюту.
* * *Нефлис — главный портовый город Заозерья встретил друзей ярким полднем и оглушительным шумом разношёрстной толпы. Прибывший на старенькой шлюпке лоцман, больше похожий на беглого каторжника, чем на моряка, после короткого разговора с капитаном пришвартовал «Скорлупку» к одному из дальних причалов. Это, в общем-то, не казалось странным — местные таможенники хорошо знали Тхоола и способ, которым тот зарабатывал себе на хлеб. А потому для его корабля неизменно отводили причал подальше от портовой конторы и портового начальства. К слову сказать, соседи Тхоола по причалу тоже не относились к законопослушным гражданам, и груз в их трюмах также далеко не полностью соответствовал тому, что был перечислен в свитках, скреплённых печатью Аскельского Купеческого Союза.
Но люди, у которых есть деньги, всегда смогут договориться с теми, у кого их нет, а таможенники относились именно к этой, второй категории. Дежурства у дальних причалов давно уже превратились из тяжёлой обязанности в приятное право, которое старшие распределяли среди наиболее отличившихся солдат. Иногда на это право даже тянули жребий, а потом тот, кто победил, мог положить свою счастливую спичку на кон во время игры в кратт[12].
Не дожидаясь, пока бригада досмотра поднимется на борт «Скорлупки», наши друзья поспешили проститься с унылой каютой, служившей им убежищем во время путешествия. На палубе находился сам Тхоол и уже знакомый лоцман, они о чём-то тихо говорили, то и дело поглядывая в сторону суетившихся матросов. Скахет махнул судовладельцу и быстрым шагом направился к сходням. Колин с мешком за плечами поспешил за ним.
Оказавшись на пристани, путники моментально смешались с толпой. Лишь благодаря высокому росту и крепким локтям воина им удавалось проталкиваться вперёд, сквозь бесчисленное скопление торговцев, купцов, солдат и просто нищих бродяг, что вечно шатаются в любом порту в надежде на лёгкую добычу. Шум стоял такой, что Колин даже не слышал собственного голоса, а от витавшего в воздухе запаха солёной рыбы его почти сразу начало мутить. Очень скоро он совершенно отчаялся что-нибудь понять, увидеть или услышать, и волей-неволей ему пришлось положиться на своего спутника. Справедливо рассудив, что Скахет знает куда идти, Колин старался от него не отставать.
Прошло довольно много времени — так, во всяком случае, показалось сержанту — прежде чем друзьям удалось выбраться из толчеи, миновать ворота, отделяющие бедную портовую часть города от более богатой и, наконец, перевести дух. От ворот расходились в стороны сразу несколько улиц. Самая широкая и прямая вела, наверное, в центр города и Колин подумал было, что по ней-то они и пойдут, но Скахет рассудил иначе. Он быстро свернул влево и зашагал по узкому коридору, образованному меж тесно стоящими домами, и опрометчиво названному улицей. Они молча прошли не больше пятисот шагов и вдруг очутились на крошечной площади прямо перед ярко освещённой гостиницей.
Гостиница называлась «Счастливый странник» — так, по словам Скахета, гласила табличка над входом. Название показалось Колину удачным. Любой странник, которому удалось добраться сюда живым и невредимым, должен был, по его мнению, чувствовать себя невероятно счастливым. Тем более что и сама гостиница выглядела солидной и респектабельной, и при первом же взгляде говорила усталому путнику о хорошей еде, покое и безопасности.
Это был довольно большой трёхэтажный дом, сложенный из ровных серых камней, с большими окнами и крытый ярко-красной черепицей, что придавало ему вид приветливый и гостеприимный. На первом этаже, как и положено, разместился трактир, откуда сейчас долетали оживлённые голоса, звон стаканов и ни с чем не сравнимый запах жареного мяса. На втором и третьем, по видимому, находились гостевые комнаты. Неподалеку от входа, украшенного линялой вывеской с изображением булки и странничьего посоха, хозяева устроили коновязь для лошадей.
Миновав довольно массивную для такого заведения дверь, друзья оказались в небольшой комнатушке, судя по всему выполняющей роль приёмной. Накинув на голову глубокий капюшон поношенного балахона, который он бесцеремонно стащил из каюты, Скахет нетерпеливо постучал по стойке. Через раскрытые двери в обеденный зал Колин глядел на крепкие дубовые столы и табуреты, а также на миловидную прислужницу, сновавшую туда-сюда с пригоршней кружек в руках. Больше ему ничего рассмотреть не удалось, потому что открылась дверца сбоку от стойки, и в приёмной комнате возник хозяин сего почтенного заведения, одетый в шёлковую мантию цвета имбирного пива. Черты лица вошедшего показались Колину смутно знакомыми — где-то он уже видел этот холодный взгляд из-под густых бровей, но вот где — как отрезало.
Это был высокий, дородный человек средних лет, с длинными волосами и густой бородой, в которой просвечивали сединки. На груди у него висел причудливый амулет из литого золота, а пальцы пухлых рук были унизаны перстями всевозможных размеров. Окинув пришельцев быстрым цепким взглядом, он вмиг оценил и их простые одежды, и отсутствие украшений, и тощий кошелёк, сиротливо приютившийся на поясе у Скахета, но ничего не сказал. Просто принял вид высокомерный и гордый и холодно спросил:
— Чем могу служить, почтенные? Если вы пришли просить милостыни, то я готов дать вам немного еды с тем, чтобы вы немедленно ушли и никогда более не показывались здесь.
Скахет слегка поклонился и произнёс с самым смирённым видом:
— Благодарю за милость, любезный господин мой, но сегодня мы просим отнюдь не подаяния. Боги были милостивы к нам, снабдив нас всем необходимым для дальнего путешествия. Усталость и голод привели нас под сень твоего жилища — да пребудет в нём вечно достаток — с тем, чтобы могли мы просить тебя дать нам приют в этом странноприимном доме.
Хозяин усмехнулся надменно:
— Приют, говоришь? Что ж, изволь, если, конечно, милостивые боги не забыли снабдить тебя ещё и деньгами.
— Мы сможем оплатить ночлег, любезный.
Хозяин нехотя достал из-под стойки амбарную книгу и раскрыл её. Обмакнул перо в чернильницу и занёс над страницей:
