Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт

– Знаете, ведь она заплакала от радости! – воскликнул он. – Я не знал до сих пор, что люди могут плакать от радости! Мой дедушка, должно быть, очень добрый человек. Я не знал, что он такой добрый. Я не представлял, как приятно быть графом! Я почти рад, я почти совсем рад, что тоже стану графом.

Глава 3

Отъезд

В течение следующей недели Седрик всё более и более убеждался в преимуществах графского достоинства. Казалось, он не сможет как следует понять, что все его желания будут исполняться с необычайною лёгкостью. И действительно, он не совсем понимал это. Однажды после нескольких разговоров с мистером Хевишэмом он наконец вполне уяснил себе тот факт, что может исполнять все свои желания, а потому принялся осуществлять их так просто и с таким восторгом, что доставлял мистеру Хевишэму немало весёлых минут. Перед отъездом в Англию он не раз удивлял старого адвоката. Тот долго не мог забыть, например, их визита в одно прекрасное утро к Дику или же вечернее посещение торговки яблоками, предпринятое с целью объяснить ей, стоя перед её лотком, что в скором времени она получит в подарок палатку, жаровню, шаль и немного денег; этот подарок, по-видимому, привёл её в полнейшее недоумение.

– Видите ли, я еду в Англию и буду там лордом, – пояснил ей добродушно Седрик, – и мне не хочется, чтобы ваши кости мне вспоминались всякий раз, когда будет идти дождь. Мои кости никогда не болят, и я не могу себе представить, как это мучительно, когда они болят. Но я очень сочувствую вам и надеюсь, что теперь вам будет лучше…

– Она очень хорошая продавщица яблок, – говорил он потом мистеру Хевишэму, когда они возвращались, оставив обладательницу лотка с разинутым ртом и не верящей своему счастью. – Однажды, когда я упал и расшиб себе колено, она угостила меня яблоком, и я никогда не забуду этого. Знаете, всегда ведь помнишь людей, которые были добры к тебе.

Милый мальчик и не подозревал в то время, что люди обычно не помнят добра.

Свидание с Диком было очень трогательно. Как раз в этот день Джек чем-то снова обидел бедного Дика, и тот находился в самом подавленном состоянии духа. Каково же было его удивление, когда Седрик спокойно объявил ему, что они пришли дать ему денег, чтобы он мог уладить все свои дела. Дик онемел от неожиданности. Мистер Хевишэм стоял рядом и в душе невольно удивлялся той простоте и непринуждённости, с которой маленький лорд объяснял цель своего визита. Необычайное известие, что его маленький друг так неожиданно превратился в лорда и что ему грозит опасность стать графом, если он будет ещё долго жить, до такой степени изумило Дика, что он широко разинул рот, выпучил глаза и уронил шапку. Поднимая её, он произнёс какое-то странное восклицание. По крайней мере, странным оно показалось мистеру Хевишэму, но Седрик не удивился.

– Вот как! Не опоили ли вас чем-нибудь? – сказал Дик.

Маленький лорд слегка сконфузился, но вскоре оправился:

– Сперва все думали, что это неправда. Мистер Гоббс вообразил даже, что со мной случился солнечный удар! Поначалу мне самому не нравилось быть графом, ну а теперь я нахожу, что это очень приятно. Теперь граф мой дедушка, и он хочет, чтобы я делал всё, что мне нравится. Он очень добр, хотя и граф; он прислал мне с мистером Хевишэмом много денег, и я могу тратить их как хочу! Вот я и принёс тебе часть из них, чтобы ты выкупил долю Джека.

Действительно, дело кончилось тем, что Дик откупился от своего компаньона, сделался самостоятельным хозяином предприятия и получил в придачу новые щётки, прекрасный костюм и блестящий знак. Он точно так же, как и старая торговка яблоками, не сразу поверил в своё счастье и, широко вытаращив глаза от удивления, не переставал глядеть на своего благодетеля. Дик опомнился только тогда, когда Седрик, прощаясь с ним, подал ему руку.

– Ну, прощай, Дик! – сказал он, и, хотя он старался говорить спокойно, голос его задрожал и глаза заморгали. – Надеюсь, твоё дело пойдёт хорошо. Мне жаль с тобой расставаться, но, может быть, я вернусь сюда, когда буду графом. Я хотел бы, чтобы ты мне писал, ведь мы всегда были добрыми друзьями. И если ты напишешь мне, вот тебе мой адрес, – прибавил он, протягивая клочок бумаги. – Только теперь моё имя уже не Седрик Эрроль, а лорд Фаунтлерой. Ну, прощай, Дик!

Глаза Дика невольно затуманились слезой. Он был совсем простой мальчик, а потому решительно не смог бы объяснить то чувство, которое охватило его, если бы попробовал это сделать. Может быть, он поэтому и не стал пробовать, а только заморгал глазами и начал откашливаться, чувствуя какое-то щекотание в горле.

– Лучше, если б ты совсем не уезжал отсюда, – сказал он дрожащим от волнения голосом и снова заморгал глазами. Потом, обратившись к мистеру Хевишэму и дотронувшись рукой до шляпы, глухо прибавил: – Благодарю вас, сэр, за то, что вы привели его сюда, и за то, что вы для меня сделали. Хороший он мальчик! Я так любил его… Он такой забавный парень, такой… такой чудной!..

Когда они ушли, он ещё долго смотрел им вслед; глаза его были затуманены, а в горле щекотало.

До самого отъезда Седрик старался проводить возможно больше времени в лавке мистера Гоббса, который, видимо, был очень огорчён предстоящей разлукой. Когда его молодой друг, ликуя, принёс ему прощальный подарок – золотые часы с цепью, мистеру Гоббсу было трудно поблагодарить его как следует. Он положил футляр на своё толстое колено и стал громко сморкаться.

– Откройте, там внутри что-то написано, – сказал Седрик. – Я сам придумал надпись: «Мистеру Гоббсу от его старинного друга лорда Фаунтлероя. Вспоминайте обо мне, глядя на эти слова!» Мне не хотелось бы, чтобы вы меня позабыли.

Мистер Гоббс снова громко высморкался.

– Я никогда вас не забуду, вы-то не забудьте меня среди ваших английских аристократов, – проговорил он, как и Дик, глухим голосом.

– И я никогда вас не забуду, где бы я ни был, – ответил новый лорд. – С вами я провёл самые счастливые часы моей жизни или, по крайней мере, многие из них. Надеюсь, что вы когда-нибудь