Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как это великодушно со стороны графа! – воскликнула она. – Седрик будет так рад! Он всегда любил Бриджет и Микеля. Они очень достойные люди. Я всегда желала помочь им, но, к сожалению, не могла. Микель очень хороший работник, когда он здоров, но он уже давно болен и нуждается в дорогих лекарствах, хорошем питании и тёплой одежде. Он и Бриджет не выбросят на ветер того, что им дадут.
Мистер Хевишэм вынул из кармана туго набитый бумажник. На лице его снова появилось странное выражение. Он невольно подумал о том, что скажет и подумает тщеславный, бессердечный аристократ, когда узнает о первом желании своего внука.
– Мне кажется, вы ясно не представляете себе, как богат граф Доринкорт, – сказал он. – Он может удовлетворить любую прихоть лорда Фаунтлероя, и я думаю, ему доставит удовольствие узнать, что прихоть лорда Фаунтлероя удовлетворена. Если вы позовёте его сюда и позволите мне это, я дам ему для Бриджет и её мужа пять фунтов стерлингов.
– Но ведь это двадцать пять долларов! – воскликнула миссис Эрроль. – Я просто не могу поверить – ведь это целое состояние для таких бедных людей!
– Да, – сказал мистер Хевишэм с холодной усмешкой. – Не забывайте, что в судьбе вашего сына произошла огромная перемена, которая даёт ему большое могущество.
– О, – воскликнула мать, – ведь он ещё совсем маленький! Как научу я его распоряжаться таким огромным состоянием? Мне просто страшно за моего сына! Мой милый маленький Седди!..
Юрист снова откашлялся. Его жестокое старое сердце положительно тронул нежный и робкий взгляд её карих глаз.
– Мне кажется, сударыня, – сказал он, – судя по нашему разговору с лордом Фаунтлероем, будущий граф Доринкорт будет думать о других не меньше, чем о самом себе. Хотя он ещё совсем ребёнок, но, я думаю, на него можно в этом смысле положиться.
Миссис Эрроль пошла за Седриком и привела его в гостиную. Мистер Хевишэм слышал, как он по дороге говорил матери:
– У него суставной ревматизм, самый ужасный. Он всё время беспокоится об уплате за квартиру, и это, по словам Бриджет, только ухудшает его болезнь. И Пат мог бы получить место в лавке, если б у него была приличная одежда.
Мистер Хевишэм заметил, что лицо его было очень озабоченно, когда он вошёл в комнату; он был огорчён за Бриджет.
– Мама сказала, что вы зовёте меня, – обратился он к мистеру Хевишэму. – Я разговаривал с Бриджет.
Мистер Хевишэм посмотрел на него как-то нерешительно и колеблясь. Мать Седрика была права: он ещё совсем маленький ребёнок.
– Граф Доринкорт… – начал он и запнулся, невольно бросив взгляд на миссис Эрроль.
Вдруг мать встала на колени перед сыном и, нежно обняв его, сказала:
– Седди, граф Доринкорт – твой дедушка, он папа твоего папы. Он очень, очень добрый, он любит тебя и хочет, чтобы ты любил его, потому что его сыновья, которые были его мальчиками, уже умерли. Он желает, чтобы ты был счастлив и делал счастливыми других людей. Он очень богат и хочет, чтобы у тебя было всё, что ты пожелаешь. Он сказал это мистеру Хевишэму и дал ему для тебя очень много денег. Ты теперь можешь дать из этих денег Бриджет, чтобы она заплатила за квартиру и купила всё нужное для Микеля. Разве это не благородно, Седди? Разве он не добрый человек?
И она поцеловала круглую щёчку мальчика, который весь раскраснелся от неожиданности.
– Я могу получить эти деньги сейчас?! – воскликнул он, глядя то на мать, то на мистера Хевишэма. – Можно отдать их теперь же? А то она собирается уходить.
Мистер Хевишэм вручил ему деньги: пять новеньких бумажек, и Седди со всех ног бросился вон из комнаты.
– Бриджет, подождите минутку, вот вам деньги! Это для вас, вы можете теперь заплатить за квартиру. Дедушка мне их прислал. Это вам и Микелю!.. – услышали они его возгласы, доносившиеся с кухни.
– Ох, мистер Седди, – чуть не с ужасом воскликнула Бриджет, – ведь тут двадцать пять долларов! Где ваша мама?
– Мне придётся пойти на кухню и разъяснить ей, в чём дело, – сказала миссис Эрроль.
Она ушла, и мистер Хевишэм остался один в комнате. Он подошёл к окну и стал задумчиво глядеть на улицу. Он невольно представил себе в эту минуту графа Доринкорта, сидящего в своей большой и роскошной, но мрачной библиотеке, – старого, страдающего подагрой, окружённого величием и роскошью, но совершенно одинокого. Его никто не любил, может быть, потому, что за всю свою долгую жизнь он сам никого не любил, кроме себя. Гордый, себялюбивый и злой, он так был занят графом Доринкортом и его удовольствиями, что ему не хватало времени думать о других. Всё его богатство, всё его могущество, все преимущества его знатного имени и положения должны были в его глазах служить только для того, чтобы доставлять удовольствия и наслаждения графу Доринкорту. И вот теперь, в старости, эта вечная погоня за удовольствиями и эгоизм оставили ему лишь расстроенное здоровье, постоянную раздражительность, отвращение к людям, которые, в свою очередь, тоже не любили его. Несмотря на весь его блеск, в целой Англии не нашлось бы более непопулярной личности, чем граф Доринкорт. Трудно представить себе более одинокого человека. Он мог, если бы захотел, наполнить свой замок гостями, задавать блестящие обеды и устраивать роскошные охоты, но в душе он сознавал, что гости, принявшие его приглашение, не любят его, боятся его сердитого лица и саркастических, злых замечаний. Жестокий по натуре, он с тайным наслаждением насмехался над людьми, конфузил их при каждом удобном случае, в особенности тогда, когда перед ним были люди гордые, застенчивые или самолюбивые.
Мистер Хевишэм хорошо знал его жестокий и злой характер и думал о нём, стоя у окна и глядя на тихую узкую улицу. И перед ним встал, в виде резкого контраста, образ прелестного, жизнерадостного мальчика, сидящего в большом кресле и невинно рассказывающего ему разные истории о своих друзьях – о Дике и о продавщице яблок. Он думал также о том огромном богатстве, о тех великолепных имениях, о том могуществе, которые со временем окажутся в пухлых ручонках маленького лорда Фаунтлероя, так глубоко засовывающего их в карманы.
«Да, это совсем не то, – думал он про себя, – это совсем не то!»
Миссис Эрроль и Седрик скоро вернулись. Мальчуган был очень возбуждён. Он уселся в кресло, между матерью и адвокатом, и принял одну из своих
