Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1 - Александр Дюма

Воодушевление народа было в немалой степени подогрето прибытием ее высочества Марии-Антуанетты, вот почему в честь его величества тоже раздавались приветственные крики «Да здравствует король!». Однако справедливости ради следует отметить, что восторженности народа поубавилось со времен знаменитой болезни короля в Меце, когда вся Франция была в церкви или в местах паломничества, молясь за здравие юного Людовика XV, которого называли в то время Людовиком XV Возлюбленным.

А графиня Дю Барри, которую оскорбляли на улице, выкрикивая словечки особого сорта, была вопреки своим ожиданиям радостно встречена самыми разными слоями зрителей, ловко расставленных в первых рядах. Король был очень доволен и чуть заметно улыбнулся де Сартину; начальник полиции был уверен, что его ожидает щедрое вознаграждение.

Он подумал, что заслужил право не вставать с постели до обеда, чего с ним давно уже не случалось. Поднявшись, он решил воспользоваться нежданным свободным днем, который он сам себе позволил, для того чтобы примерить две дюжины новых париков, принимая доклады о ночных происшествиях. Когда он мерил шестой парик и выслушал треть доклада, ему доложили о виконте Жане Дю Барри.

«Отлично! – подумал де Сартин, – вот и вознаграждение! Впрочем, кто знает? Женщины такие капризные!»

– Просите господина виконта в гостиную!

Уставший за утро Жан сел в кресло. Начальник полиции не замедлил явиться вслед за ним. Он убедился, что встреча не обещает ничего неприятного.

Жан и в самом деле казался приветливым.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Дорогой виконт! Что привело вас в столь ранний час? – спросил де Сартин.

– Прежде всего мне бы хотелось выразить вам свое восхищение тем, как вы устроили вчерашний праздник, – отвечал Жан, привыкший начинать с лести, когда он разговаривал с нужными ему людьми.

– Благодарю вас. Это официальное мнение?

– Что касается замка Люсьенн – да!

– Мне большего не нужно. Разве не там встает солнце?

– А иногда там же и садится.

И Дю Барри грубо расхохотался, что, однако, придало его лицу выражение добродушия, в чем он особенно нуждался.

– Помимо высказанного вам одобрения, я хотел бы попросить вас оказать мне услугу.

– Хоть две, если это выполнимо.

– Да, вы сами мне теперь же это и скажете. Если в Париже что-нибудь потерять, есть ли надежда отыскать эту вещь?

– Да, если она ничего не стоит или, наоборот, стоит очень дорого.

– То, что ищу я, стоит недорого, – отрицательно покачав головой, отвечал Жан.

– Что же вы ищете?

– Я пытаюсь отыскать восемнадцатилетнего юношу. Де Сартин потянулся за бумагой, взял карандаш и записал.

– Восемнадцать лет… Как его зовут?

– Жильбер.

– Чем он занимается?

– По возможности ничем.

– Откуда прибыл?

– Из Лотарингии.

– Где проживал?

– Он был на службе у Таверне.

– Они привезли его с собой?

– Нет, моя сестра Шон подобрала его на дороге, когда он умирал с голоду. Она посадила его к себе в карету и привезла в Люсьенн, а там…

– Что же произошло?

– Боюсь, что этот дурак злоупотребил гостеприимством.

– Что-нибудь украл?

– Я этого не утверждаю.

– Ну так…

– Я хочу сказать, что он сбежал при странных обстоятельствах.

– И теперь вы хотите его изловить?

– Да.

– Имеете ли вы хоть какое-то представление, где он может находиться?

– Я встретил его сегодня у фонтана на углу улицы Платриер и подумал, что он проживает где-нибудь неподалеку. Я даже мог бы показать дом.

– Ну что же! Если вы знаете дом, нет ничего проще, чем арестовать его в этом доме. Что вы собираетесь с ним сделать после ареста? Посадить его в Шарентон, в Бисетр?

– Нет, не совсем то.

– Господи! Да делайте с ним, что пожелаете! Не стесняйтесь.

– Мальчишка нравился моей сестре, она хотела бы оставить его при себе, он забавен. Вот если бы можно было доставить его к ней, это было бы прелестно!

– Мы попытаемся это сделать. Вы не узнавали на улице Платриер, у кого он живет?

– Нет! Понимаете, я боялся, что он меня заметит и смутится. Когда он меня увидел возле фонтана, он задал такого стрекача, словно, сам сатана его подгонял! Если бы он узнал, что я догадываюсь о его убежище, он, возможно, съехал бы.

– Справедливо! Улица Платриер, говорите? В конце, в середине, в начале улицы?

– Ближе к середине.

– Будьте покойны, я пошлю туда ловкого человека.

– Дорогой Сартин! Каким бы ловким ни был ваш человек, он ведь рассказывает хоть немножко о своих делах, не правда ли?

– Нет, у нас никто ничего не рассказывает.

– Мальчишка – большой хитрец.

– А-а, понимаю… Простите, что сразу об этом не подумал. Вы хотите, чтобы я сам?.. Вы правы.., это лучше… Там возможны трудности, о которых вы даже не догадываетесь!

Жан был убежден, что начальник полиции набивает себе цену, но не стал его разубеждать:

– Вот именно из-за этих трудностей я и прошу вас лично этим заняться.

Де Сартин позвонил в колокольчик. Явился лакей.

– Прикажите запрягать лошадей, – сказал он.

– У меня карета, – заметил Жан.

– Благодарю вас, я предпочитаю свою: она без гербов, это нечто среднее между фиакром и экипажем. Ее каждый месяц перекрашивают, поэтому ее очень трудно узнать. Пока запрягают лошадей, позвольте мне примерить новые парики.

– Пожалуйста, – сказал Жан.

Де Сартин позвал своего мастера по изготовлению париков. Это был настоящий артист. Он принес хозяину большую коллекцию париков. Среди них были парики самых различных цветов, размеров и формы: парики «судейского крючка», адвоката, откупщика, кавалера. Де Сартину случалось иногда менять костюм три-четыре раза на день, и он в особенности дорожил тем, чтобы все этому костюму соответствовало.

Когда начальник полиции перемерил две дюжины париков, лакей доложил, что карета подана.

– Вы узнаете дом? – спросил Жана де Сартин.

– Еще бы, черт возьми! Я его отсюда вижу.

– Вы успели разглядеть дверь?

– Это – первое, о чем я подумал.

– Ну и что же это за дверь?

– К ней ведет аллея.

– Ага! Аллея, выходящая ближе к середине улицы, так?

– Да, а дверь – с секретом.

– Ах, черт возьми, с секретом? Вы знаете, на каком этаже живет ваш беглец?

– В мансарде. Да вы скоро увидите, вон уже и фонтан.

– Кучер! Пошел шагом! – приказал де Сартин.

Кучер придержал лошадей, де Сартин поднял стекла.

– Вот этот грязный дом! – указал Жан.

– А-а, это как раз то, чего я боялся! – всплеснув руками, вскричал де Сартин.

– То есть как? Разве вы чего-нибудь боитесь?

– Увы, да!

– Чего именно?

– Вам не повезло.

– Почему, скажите пожалуйста?

– Дело в том, что грязный дом, где живет ваш беглец, принадлежит господину Руссо из Женевы.

– Писателю Руссо?

– Да.

– Что это меняет?

– То есть как что меняет? Сразу видно, что вы не начальник полиции и не привыкли иметь дело с философами.

– Жильбер – у Руссо? Маловероятно…

– Вы же сами сказали, что ваш молодой человек – философ!

– Да.

– Ну вот: рыбак рыбака видит издалека.

– Хорошо, предположим, что он у Руссо.

– Предположим.

– Что из этого следует?

– Что вам его ни за что не взять, черт побери!

– Почему?

– Потому что Руссо – страшный человек.

– Отчего же он не в Бастилии?

– Я предложил это сделать третьего дня королю, но он не осмелился.

– Как не осмелился?

– Он хотел возложить ответственность за его арест на меня, а я, клянусь, ничуть не храбрее короля!

– Неужели?

– Можете мне поверить. Приходится все хорошенько взвешивать, прежде чем подставить свой зад этим собакам-философам. А вы говорите – похищение из дома Руссо! Нет, дорогой мой, это невозможно!

– Признаюсь откровенно, дорогой Сартин, я не совсем понимаю причину вашей робости. Разве король – уже не король, а вы не начальник его полиции?

– Нет, вы все просто очаровательны! Когда вы говорите: «Разве король – уже не король?», вы полагаете, что этим все сказано. Так вот послушайте, дорогой виконт. Я бы скорее похитил вас у графини Дю Барри, чем вытаскивать Жильбера из логова Руссо.

– Что вы говорите! Благодарю за откровенность!

– Клянусь, шуму было бы гораздо меньше! Вы даже не представляете себе, до чего чувствительная кожа у всех этих писак. Они вопят по поводу малейшей царапины, словно их колесуют.

– Не так страшен черт, как его малюют. И потом, уверены ли вы в том, что подобрал нашего беглеца Руссо? Неужели ему принадлежат все пять этажей и он один живет в этом доме?

– Руссо гол, как сокол, у него не может быть дома в Париже; кроме него в этой лачуге, возможно, проживает десятка два жильцов. Однако вам стоит взять за правило следующее: всякий раз, как вы ожидаете несчастья, приготовьтесь к тому, что оно случится. Если же ждете удачи, то не настраивайтесь на веселый лад. В девяноста девяти случаях вас подстерегает неудача, и только в одном это будет счастье. Признаться, я подозревал, что с нами может случится: я прихватил записи.