Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор

пальцы, коротко стриженные волосы, золотые очки и заметная близорукость. Женат он был на венской актрисе969, которая умело вела его дом.

Он был очень музыкален, особенно любил Вагнера. И весьма явную любовь питал ко всему французскому, особенно к Парижу. Два-три раза в год ездил в Париж, как он утверждал, всегда по делам, но парижский воздух и хорошая еда больше шли ему на пользу, нежели петербургский климат. В феврале и марте он всегда бывал на Французской Ривьере. Умер Ротштейн в Петербурге в 1904 году от воспаления легких. Годом позже я оставил пост директора и был избран в наблюдательный совет банка. С моей отставкой и остальные господа из учетного комитета тоже сложили свои полномочия.

С сердечным приветом,

Ваш А. Ценкер

Париж, XVI округ,

ул. Ремюса, 27

8 мая 1926 г.

Дорогой господин Шпис,

Получил Ваше письмо от 4 мая из Циттау и принял к сведению его содержание. Рад, что мой зять Андре фон Кноп разделяет Ваши интересы и в свою очередь готов Вам помочь. Хотя я и засыпал Вас своими воспоминаниями, но и впредь не могу в этом смысле не идти Вам навстречу. Как я уже говорил Вам ранее, тему «Внешняя и внутренняя торговля России» исчерпать в нескольких словах невозможно. Материал слишком велик, отдельные аспекты так многосторонни, что вгорячах на первый раз кое-что забывается, а позднее давно минувшие эпизоды один за другим вспоминаются и вновь окунаешься в их детали.

Ваш главный интерес, как мне казалось, – охарактеризовать роль иммигрантов-немцев в России и их деятельность в этой стране. Между тем круг наших интересов невольно расширился, и теперь нас занимает также роль иных народов, участвовавших в развитии российской торговли.

Кстати сказать, в России есть такие отрасли торговли, в которых немцы вообще не участвовали.

После немецкой колонии в Москве значительную роль играла колония французская.

Французы играли первую скрипку особенно в шелковой промышленности. Одна из старейших шелкоткацких фабрик – фабрика Пьера Гужона, уроженца Лиона. Должно быть, он приехал в Россию молодым человеком, на мой взгляд, в 1830‐е или 1840‐е годы970. Вместе с ним из Лиона приехали молодые мастера – Мусси и Жиро971. После смерти Пьера Гужона эти двое занимались предпринимательством самостоятельно, каждый имел шелкоткацкую фабрику, и оба процветали, особенно Жиро, который, как говорили, владел на Девичьем Поле в Москве крупнейшей в мире шелкоткацкой фабрикой с несколькими тысячами механических ткацких станков. Когда старый Жиро лет 30 назад умер в Ницце, он оставил своим троим сыновьям и нескольким дочерям много миллионов. Прежнюю фабрику Гужона возглавил Мусси, родственник Гужона, совместно с тремя сыновьями Гужона – Жюлем, Эдуаром и Ипполитом. Все трое были моими добрыми друзьями, сейчас и их уже нет в живых. Жюль в революцию, в 1919 году, был убит в Ялте (Крым) в автомобиле972, а Эдуар и Ипполит недавно один за другим скончались в Ницце. Единственным предпринимателем среди них был Жюль (Юлий Петрович). Он основал в Москве подле Андроникова монастыря завод по производству гвоздей и винтов, который приносил неплохой доход. Однако когда он стал расширять производство и начал заниматься тяжелой промышленностью973, то угодил в тупик и, не приди ему на помощь Вогау и особенно Гуго Марк, вряд ли удержался бы на плаву. Ведь безумие – оборудовать крупный завод в Москве, в тысячах верст от добычи угля и руды. Все топливо и руду нужно было везти с юга по железной дороге.

С помощью Вогау дело превратили в акционерное общество и разместили акции на бирже. Во время войны, как говорят, производство давало хорошую прибыль.

Кроме Жиро и Мусси, был еще некий Симоно974, энергичный и практичный шелковый фабрикант, и еще несколько предпринимателей, но их имена выпали у меня из памяти. Далее, некий Ватреме975, бельгиец, держал шелкокрасильную фабрику в Ивантеевке.

Кроме шелка специальностью французов было производство парфюмерии и мыла. Назову имена Ралле976, Дютфуа977, Луи978 и Гион. Последний вдобавок держал большую шоколадно-бисквитную фабрику на Петербургском шоссе, за Тверской заставой. Заодно не могу не упомянуть немецкую фирму «Эйнем». Старик Гейс979, отец Владимира Юльевича Гейса980, в свое время руководивший эйнемовским делом, тоже построил шоколадно-бисквитную фабрику на Москве-реке напротив храма Спасителя и выпустил акции. Вся его продукция отличалась превосходным качеством и славилась по всей России и в Сибири. Родом Гейс был из Вюртемберга.

Кроме названных двух, большим спросом пользовалась продукция акционерного общества братьев Абрикосовых981. Это была русская фирма. Почти все кондитерские в Москве, Петербурге и Киеве находились в руках французов. Портные и парикмахеры опять-таки в большинстве были французами. В 1860‐е годы знаменитый дамский парикмахер, мсье Шарль, часто причесывал и мою матушку, когда она собиралась на бал.

Почти все дамские пошивочные ателье и модные магазины держали французы и француженки: знаменитые в свое время мадам Минангуа982, мадам Ортанс и т. д. Мужскими шляпами, перчатками и проч. торговали мсье Филипп, Дулонг и Банне, все на Кузнецком Мосту.

Но особый интерес французы проявляли к югу России, я имею в виду угольную промышленность в Донецком бассейне, металлургические заводы в Екатеринославской губернии, а также на Донце и Днепре. Прежде всего крупные заводы по производству рельсов, мостовых ферм и т. д. La Societé des mines et forges du Dniepre983, в обиходе La Dnieprovien984, было учреждено бельгийской компанией «Кокериль»985. Бельгийцы также участвовали в упомянутых угольных и металлургических предприятиях. Из донесений бельгийского консульства в Москве я помню, что бельгийцы участвовали в них паем порядка 600–700 миллионов. Компания «Шнайдер дю Крезо»986 инвестировала на Урале примерно 25 млн франков.

Все это в революцию пропало.

На третьем месте по капиталовложениям находились англичане.

Одним из старейших был некий Вильям Ватсон987, создавший в Москве пивоварню. Мои родители в юности много с ним общались, он был женат на англичанке мисс Мэри Тоул988, которая в ту пору славилась своей красотой. В 1855 году она умерла в Москве от холеры, и ее младшего трехмесячного ребенка удочерила и воспитывала моя будущая теща мадам Боршар. Это и была так называемая сводная сестра моей жены – мадам Софи Вахтер, супруга Константина Вахтера, о которой я Вам рассказывал. Мать моей тещи была урожденная Ватсон, сестра вышеупомянутого Вильяма Ватсона.

Вторым англичанином в те времена