Эдо 2103 (СИ) - Елизавета Коробочка

Сатоши лишь причмокнул.

— Между нами говоря… не для записи. Но они пытались нас убить, а еще подстрелили парочку моих друзей. А вы нас, — он многозначительно взглянул на Мотизуки, — вроде как спасли. Я благодарен! Искренне. Ага.

— Благодари Хотару, — она сузила глаза. — Мы всего лишь потратили часть своих сил на это.

— И что теперь? — поинтересовалась Акеми.

— Ну, это хороший вопрос… А ты, телохранитель? Что скажешь ты?

Ее взгляд скользнул по Ягью, молчащему все это время, и тот лишь повел плечом. Взгляд и голос у него оставались все такими же строгими и серьезными, как и обычно, словно не было ничего, что их всех едва не убило.

— Я работаю на тех, кто платит и соблюдает правила. На тех, у кого есть честь.

— В этом случае, — хмыкнула Мотизуки, — со мной у тебя будут проблемы.

Затем взгляд ее вновь вернулся к Сатоши и Акеми.

— Хм-м-м… Что с вами делать… А что вы собираетесь делать? Что будет, если я вас просто отпущу? Разумеется, — улыбнулась она, — я этого не сделаю. Но мне интересен ваш образ мыслей. Мы впервые встречаемся лицом к лицу.

Акеми пожала плечами.

— Как обычно. Выживать.

— Не знаю, — Сатоши пожал плечами. — Прибьюсь к банде каких-нибудь отморозков, с ними и буду коротать остаток своих дней в погоне за адреналином.

— Я бы остался с Инами, — заметил Ягью.

— Чего и следовало ожидать, только у одного из вас есть хоть какое-то представление о будущем. Итак, перейдем к делу. Вы видели моих ребят. Вы видели Бансэнсюкай. Нишимуру… Ты, Хотару, знакома с ними не понаслышке. С моими ребятами из особого отряда, — она откинулась в кресле назад. Голос ее звучал обманчиво сладко и спокойно. — Я формирую новый отряд из шиноби. Скажем так, я вижу, что ваши карманы удивительно дырявые, а у меня — удивительно много денег прямо сейчас, выделенных для некоторых вещей для ответного хода нашим конкурентам. Мы можем помочь друг другу.

Повисла тишина, и затем Сатоши озвучил то, что было у них всех в голове:

— Это одно из тех предложений, от которых нельзя отказаться, я правильно понимаю?

Мотизуки наградила его искренней улыбкой.

— Я предпочитаю, чтобы вы сделали свободный и искренний выбор.

Отлично. Либо смерть, либо работа на «Йошивару». Акеми с тоской вспомнила времена — буквально месяц назад — когда две крупных корпы не держали ее за задницу, и жизнь казалась беззаботной и свободной. И где все это было теперь?

Однако, последующий ответ ее удивил. Мотизуки склонила голову набок и вскинула бровь.

— Если вы откажете, я вас отпущу. Вы будете вольны идти куда угодно. Некоторое время вы даже сможете прожить самостоятельно. Мне даже не нужно будет трудиться, чтобы превратить вашу жизнь в ад, — она улыбнулась. — Вы сами это уже сделали. Однако, если вы согласитесь, вы будете работать в той же группе, что и сейчас. И вашим лидером вновь будет Инами, пусть я и считаю, что ты, босодзоку, больше подходишь на эту роль. В поле. Инами же куда лучше чувствует себя среди нас, на корпоративном поле.

— Вы его не спросили, — хмыкнул Сатоши, и Мотизуки качнула головой.

— Он не откажется. Все же, он хороший мальчик, и ради своей семьи согласится на что угодно.

— Какой низкий ход.

В ответ она лишь улыбнулась, довольней.

И вновь молчание, после которого Сатоши робко — насколько это вообще мог позволить себе человек с самой грозной внешностью в этой комнате — поинтересовался:

— А у меня будет свободный график?

В медицинском отсеке его привели в нормальное (ну, относительно) состояние: вместо быстрого обезболивающего ему вкололи что-то посерьезней, выудили из затуманенного болью и дешевыми медикаментами состояния; рану быстро заштопали, что заставило его подумать, будто бы сейчас им занимались специалисты из «Макаи-Мед», раз уж Мотизуки их упоминала. Заняло это около часа. От всего этого, особенно от нового обезбола, Сакура чувствовал себя немного навеселе — и он не был уверен, были ли тут виноваты лишь лекарства, или же простая эйфория от того, что он выжил. Там же ему выдали сменный комплект одежды, не загаженный его же кровью, и даже трость — без которой он, после того, как чувства стали постепенно возвращаться, не мог сделать ни единого шага ровно.

На выходе они пересеклись с Хотару, и на прощание она лишь взглянула на него — настолько устало, что Сакура мгновенно понял: что бы там не сказала им всем Мотизуки, это было явно что-то не самое приятное. Ничего удивительного. Она и правда выглядела именно так, как Хотару ее описывала — как мерзкая скользкая сука, которая могла подставить тебя в любой момент.

— А вирус? — бросил он ей напоследок, и Хотару вяло качнула головой.

Значит, Мотизуки и правда расценила указ выполненным. Просто славно.

По коридорам, до лифта, его вел Таро — он постоянно останавливался и дожидался его, потому как, хромая, Сакура не особо-то успевал его догнать. Но того это, кажется, и не смущало вовсе: он носился туда-сюда со взбудораженным лицом, то и дело косясь на катану в руке, и затем вдруг бросил:

— Ух, ну ты и везунчик!

— Ага, — Сакура смерил его взглядом. — Такой-то везунчик.

— Ну, — Таро начал загибать пальцы. — Ты выжил! И ты здесь. И даже госпожа Мотизуки тебе улыбнулась. Я думал, она будет рвать и метать за то, что ты чуть не помер.

— Еще бы понять, зачем я ей так нужен… Не ей, — застопорился он. — Всем.

— Ну-у-у, — нервно улыбнулся он. — Сейчас ты и узнаешь.

В лифте они молчали; Таро заговорил вновь лишь в тот момент, когда тот неторопливо дополз до самого верхнего этажа, до пентхауса. Стоять прямо все время было тяжеловато, и Сакура тяжело привалился к стенке напротив зеркала — выглядел он, откровенно говоря, паршиво. В волосах царил полный кавардак, пришлось завязать их в хвост. Ну, хотя бы теперь на нем была рубашка, а еще он не был заляпан кровью с головы до пят. Сегодня это считалось настоящим достижением.

— Туда мне нельзя, — когда двери открылись, Таро вяло улыбнулся ему. — Дальше ты сам.

И вновь он понимал все меньше и меньше.

Его встретил длинный коридор, увешанный укие с изображением красивых женщин, украшенный настоящими — живыми — цветами. А там, в самом конце, его ждала широкая темная дверь, на которой позолоченными буквами было аккуратно выведено: «Окума Сидзуока. Генеральный директор».

Та самая фамилия, которую он видел в связке со своим именем тогда, при взломе Кайи.

Сглотнув, он толкнул дверь вперед.