Парейдолия - Константин Владимирович Вершинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Именно так, Анатолий. Всё по минуткам. Мои гистограммки ещё не подводили.
– И что потом? Потом в НьюВижн, как обычно, затем в Твиттер – всё по старой схеме?
– Именно так. А с какой целью интересуешься? Всё ещё думаешь, как на основе этих знаний меня остановить? Наивный…
Ряба громко закашлял, встал и подошёл к фотоаппарату, постоянно держа наготове пистолет, развёрнутый в сторону стены. Щелчок возвестил о создании нового снимка. Горчаков понимал, что после провалившейся попытки освобождения заложников, максимум, что он сейчас может, это тянуть время, дожидаясь любого удобного случая, а дождавшись, просто полностью и безоговорочно доверится своей интуиции.
– Ряба, – послышался голос Горчакова, – а ты ведь зря иронизируешь, мне и правда интересны некоторые моменты, которые ни ты, ни Луговской мне так и не прояснили: например, почему у обработанных изображений НьюВижн разная структура – у кого-то сетчатая, у кого-то зернистая и связано это с тем, является ли изображение предвестником будущего или же показывает скрытое содержимое внутри предметов и сцен. Вот как ты это объяснишь?
– О, Анатолий, хвалю за наблюдательность! – донеслось из зала. – Только нет у меня объяснения этому. Я не знаю точно, как именно работает эта программа, как именно взаимодействуют между собой формулы суперструн, зацикленные на обратной связи. И знаешь что? Мне это неинтересно. Главное, это работает, получается красиво и загадочно, что ещё нужно?
– Это правда… послушай… ещё один важный вопрос забыл спросить тогда, в переписке.
– Да неужели?
– Я готов многое понять из принципов работы программы, хотя я не физик, и мне это трудно далось, но есть один момент, который мне кажется… странным, или даже нелогичным. – Горчаков говорил всё подряд, стараясь хоть как-то рассредоточить внимание человека за стеной и максимально протянуть время. – И этот же момент отметил профессор Луговской, когда мы прощались. Я как-то не задумывался поначалу о нём, но затем поразмыслив, пришёл к выводу, что это, пожалуй, самый интересный вопрос в этом деле.
– О как! Заинтриговал, и какой же? – крикнул Ряба спешно стуча пальцами по клавиатуре ноутбука.
Горчаков чуть помолчал, откашлялся и продолжил:
– Вот даже если программы работают именно так, как говоришь ты и профессор, если и правда существуют все эти суперструны и анизотропия пространства, и даже все эти измерения с прошлым и будущем, я готов в это поверить… но я решительно не понимаю, почему при обработке изображений, НьюВижн выдаёт именно то, что значимо для человека? Взаимоотношения с другими, интриги, грязное бельё, совершённые злодеяния или будущие преступления? И если она показывает, то, что скрыто, то это либо ценный клад, либо тайные захоронения, либо чей-то обман, громкое для нас событие. Так вот, я хочу понять – почему программа, или эти струны, или Вселенная, или что там ещё предоставляют нам такое вот всё человеческое, такое до блевотины актуальное для нас? Ну прям, как телевизор какой-то, ей-богу. И если же программа как-то действительно взаимодействует с какими-то структурами Вселенной, почему на изображениях не предстают абстрактные события вне человеческой природы? Почему такое ощущение, что всё это показывается «для нас»?
– Браво! – тут же закричал хриплый голос из-за стены. – Браво, майор Анатолий! Мне приятно наблюдать, как моё детище заставляет рядового фээсбэшника, с кастрированным каналом восприятия шевелить мозгами и мыслить, о чём-то большем, чем о способах выслужится перед начальством и демонстрировать свою власть. Уже только за это НьюВижн оправдывает своё существование, ахаха!.. – Ряба засмеялся и затих. – А вот как вы сами думаете, Анатолий?
– Я?
– Да, вы. Вы же типа следователь, должны уметь строить предположения исходя из фактов. Кстати, обращу ваше внимание, что далеко не все обработки НьюВижн содержат что-то актуально-социальное, большая часть совершенно абстрактна, и вы это сами знаете, мне же, с помощью известных вам методов, удалось довести эту актуальность до совершенства.
– Это бы хорошо, но… Я не знаю, честно. Я ожидал получить ответ от тебя.
– А вот тут ты явно боишься думать и фантазировать, хотя именно это и надо делать, потому как у меня нет ответа на этот вопрос. Вернее, ответа точного и однозначного.
– А не точного?
Ответа из зала не последовало, на миг наступила тишина, а затем послышался очередной щелчок фотоаппарата.
– А не точный ответ и так сам вертится на языке. – продолжил Евгений, периодически касаясь клавиш ноутбука. – Сознание и реальность. Слыхали, может, о роли наблюдателя в квантовой механике, когда сам факт наблюдения может повлиять на ход эксперимента? Нет? Ладно, неважно. На самом деле, почему это так, не знает никто, в том числе и я, но в контексте данных вот этих экспериментов – а всё, мной сделанное, можно считать большим экспериментом, мы имеем полное право предположить, что все эти квантовомеханические эффекты, суперструны, их скрученные измерения и сознание – все они связаны друг с другом в единой структуре, а Вселенная… она просто показывает нам, то, что мы хотим увидеть, то, что для нас важно. Хотите бога – будет вам бог, хотите проституток на даче с генералами, да пожалуйста, катаклизмы, как основной страх человечества – нате, распишитесь! Вселенной не жалко. Да и антропный принцип только подтверждает эту догадку: раз Вселенная отражает нам содержимое нашего же мозга в виде этих картинок, то и константы мироздания не случайность, а действительно подогнаны под нас, и для нас. А я… всего лишь нашёл маленький ключик, как с помощью математики чуть-чуть приоткрыть эту шторку и посмотреть на самих себя со стороны…
Горчаков молча слушал.
Прижав пистолет к груди он опустил голову, и задумавшись, уставился на точку на полу, на миг выпав из происходящего. В зале в очередной раз щёлкнул фотоаппарат.
– Ах, уже девять! Всего две осталось, всего две, Анатолий!
Горчаков медленно поднял голову.
– Что же ты надеешься там увидеть, Ряба?
– О, это сюрприз, для нас для всех! Я уверен, я не разочарую ни вас, ни ваше начальство, ни моих поклонников. Ни весь земной шар. Но пока надо работать, так что, наступает важный и ответственный момент. И да, товарищ следователь, отползли бы вы куда подальше, ибо если выйдете за пределы сломанных вами дверей я вас тут же пристрелю, хорошо?
– Хорошо, Евгений Ряба, хорошо…
Анатолий отошёл подальше, взял рацию и нажал вызов. Ответа не последовало.
Капитан Алексеенко, громыхая железными лестницами быстро спускался вниз с обратной стороны корпуса, затем спрыгнув на землю,
