Солнечный змей - Токацин

…Фриссу казалось, что голова его ясна, и ни капли лишнего он не выпил — но в полночь, когда все чаши опустели, а он попытался встать на ноги, выяснилось, что стены качаются, а пол ходит ходуном, будто под ним резвится клубок огнистых червей. Из-под руки Речника выскользнула хихикающая девица-йонгелка и двумя руками упёрлась ему в грудь, прижимая к стене. Фрисс всё-таки не упал, хоть и покачнулся. Вторая девица растерянно оглядывалась, жестами подзывая хоть кого-нибудь. Речник помотал головой, поправил застёжки на броне и благодарно кивнул служителям, подхватившим его под руки. По лестнице они поднимались все вместе.

— Эх, Гвиса… — покачал головой Нецис, выглядывая из спальни, и обхватил шатающегося Речника. Тот, глупо ухмыляясь, повалился на ложе, попытался снять перевязь, но на полпути куда-то провалился и всплыл немало времени спустя. На нём уже не было не только перевязи, но и сапог, и платка с налобной повязкой. Нецис ослабил и ремешки брони, расстегнул застёжки, но снять доспехи не смог или не захотел. Он спал, завернувшись в пёстрое тканое покрывало, у противоположной стены. Из-под покрывала виднелся чёрный рукав.

— И он ещё говорит, что я неосторожен! — хихикнул Речник, выбираясь из доспехов. В ушах ещё дребезжали струны, натянутые на полый тростник, и посвистывали флейты, тело налилось приятной слабостью. Речник растянулся на ложе и закрыл глаза.

…Небо, нависшее над головой, было тёмно-зелёным. Фрисс видел его сквозь прочнейший купол, растянутый над громадным зданием, но почему-то не сомневался — это, зелёное, время от времени вспыхивающее — не купол, а небо. В просторном коридоре с серыми стенами было тихо. Фрисс один шёл по нему — медленно, стараясь не шуметь. Он покосился на свои руки и увидел зеленовато-серую плёнку. Дотронулся до лица — шлема не было, лишь тонкий капюшон без щитка прикрывал голову. Что-то холодное намертво вцепилось в висок. Фрисс опустил руку к бедру и наткнулся на рукоять бластера.

Никого не было вокруг, пахло чем-то незнакомым, но тревожащим… и — едва уловимо — горящей плотью. Речник резко обернулся, заслышав голоса. Сомнения не было — говорили сарматы.

Он не думал, что странная круглая дверь без замков и засовов откроется перед ним — но она поддалась неожиданно легко, бесшумно отползла вбок, открыв взгляду Речника перекрестье двух коридоров. Один из них тянулся слева направо, второй, начинаясь у приоткрытой двери, в двадцати шагах от Фрисса упирался в высокую ступень и прочнейшую стальную дверь над ней. У двери, прочно прижатой стальными засовами, расходящимися от центра, как лучи звезды, стояли двое, и каждому из них эта высокая дверь была едва по плечо. Двое Древних Сарматов, один — широкоплечий, грузный на вид, весь в чёрном, только пояс и узкие полосы на предплечьях сверкают серебром; второй — в тёмно-красном, расчерченном лиловыми зигзагами, одеянии. Тяжёлый двуручный бластер у его пояса казался маленьким, почти игрушечным. «Красный» сармат стоял, опираясь рукой на стальной засов и одним глазом поглядывая на маленький пульт, вмурованный в дверь. Одна из клавиш вспыхнула белым, сармат небрежно ткнул в неё и таким же тычком опустил рычажок.

— Не тыркай, поломаешь, — недовольно покосился на него сармат в чёрном, и Фрисс вздрогнул, услышав знакомый голос. Гедимин?!

— Да ладно, — хмыкнул «красный». — Твои штуки не поломаешь. Толково ты придумал, Гедимин. Вот и наладили утилизацию макак. А всего-то делов — коробку пристроить к реактору… Что скажешь, не пора убирать стенку?

Дверь тихо звякнула, «красный» с размаху привалился к ней спиной — звон затих. Странный холод пробежал по коже Речника, и ему стало вдруг не по себе.

— Убирай обе, — кивнул «чёрный». — Сгодится? Хорошо. Что, ещё привезут?

— Да не говори, — поморщился первый сармат, тыкая пальцами в клавиши. — На кой нам здесь стадо обезьян? Сразу бы скинули в вакуум, всё меньше возни. Там, внизу, большая зачистка, ещё долго будут возить. Твоя душегубка сколько берёт за один ход? Тысяча уместится?

— Как утрамбовывать, — задумчиво отозвался «чёрный». — А реактору без разницы. Но смотри, если ты мне стержни уделаешь органикой… Сата!

Фрисс и не заметил, как нажал случайно на дверь, и она открылась окончательно — и оба сармата обернулись на неясный шелест. Речник шагнул к стальной двери, не отрывая взгляд от перекрестья засовов.

— Гедимин! — он встретился взглядом с желтоглазым сарматом и не прочёл в его глазах ничего, кроме вялого удивления. — Что там, за дверью? Зачем это мес…

Багровая вспышка полыхнула перед глазами, череп взорвался нестерпимой болью. Речник успел увидеть дуло бластера, направленное ему в лоб, прежде чем ноги подкосились, и то, что было Фриссом, растянулось на полу.

— Откуда взялась эта макака?! — сквозь нарастающий гул в ушах услышал он голос «красного». Сгустившийся мрак взорвался белыми искрами. Речник вскочил, держась за лоб и хватая ртом воздух. Странные коридоры сгинули, оставив его на низкой постели под узким оконцем, в тёплой комнате, залитой светом шести лун. Они подмигивали с иссиня-чёрного неба — такого низкого, что вот-вот — и упадёт на крыши, и затопит весь город… Фрисс поднялся, пошатываясь, затравленно оглянулся — ничего странного не происходило. У дальней стены безмятежно спал Нецис, ветер откинул завесу с окна, и внизу виднелись травяные крыши бесконечных хижин. Речник судорожно вздохнул и помотал головой.

— Что там было, и почему… — пробормотал он, забывшись, и тут же прикусил язык. Неясный шорох донёсся откуда-то сверху, а потом внизу хрипло заорал кот — и так же внезапно замолчал. Негромкий хруст оборвал его крик. Фрисс бесшумно накинул перевязь, прицепил к ней ножны и прислонился к стене, выглядывая во двор.

Окно выходило не во внутренний садик, а наружу, в переулок, и там, во мраке, что-то копошилось. Из-под высоких подпорок маленького зернохранилища выполз, держа в руке что-то светлое, невысокий южанин. У стены шевельнулся силуэт, выбрался на освещённую улицу, на миг запрокинул голову к сияющим лунам и подставил мешок. Южанин запихнул туда то, что бессильно висело в его руке. Фрисс увидел, как блеснула в лунном свете светло-рыжая шерсть.

— Мне не долезть! — сдавленным шёпотом сказали с крыши прямо над головой Речника. — Он в щели!

Владелец мешка швырнул свою поклажу товарищу и уставился на крышу. Фриссу почудился желтоватый блеск под его веками, но взгляды их соприкоснулись всего на миг — и незнакомец Речника не заметил.

— Лезь дальше, — прошипел он. — Руку вытяни и хватай! Видишь уши?

— Ага, сейчас… — пробормотали наверху, а затем Фрисс услышал испуганный писк, и улицу озарила золотая вспышка. С крыши кубарем скатился ещё один южанин в сером балахоне. В его руках, крепко ухваченный за уши и за хвост, трепыхался крылатый сегон. Лицо человека с мешком странно исказилось, и он обхватил пальцами голову жёлтой кошки. Сегон отчаянно вскрикнул.