Солнечный змей - Токацин

— Мрряу! — завопил Алсаг, влетая в дверь. В зале уже суетились жители, вытаскивая на крыльцо обгоревшие циновки. Завесы с окон посрывали, дверь была открыта. Служители, во весь голос поминая тёмных богов, копались в обломках. Кто-то нашёл целую бочку и теперь обнимал её. Жители, не обращая внимания на чад, толпились в зале и галдели наперебой. Фрисс поморщился и сжал ладонями виски — в голове стоял звон.

— Где?! — послышалось с крыльца, следом заорала хана-хуу, и в дверь ввалились четверо в тёмной броне. Тот, кто вытирал Речнику лицо мокрой тряпкой, махнул рукой на странную тёмную груду на полу, потом — на открытую кухню.

— Храни меня Кеос! — стражники склонились над телом. Оно прогорело уже, кровь выкипела, остались кости и груда угля. Из кухни, опасливо перешёптываясь, выбрались йонгелы, они тащили что-то на циновке. Фрисс посмотрел туда, увидел вторую кучу углей и отвернулся.

— Они от солнечного змея, — прошептал он. — У них золото в глазницах. В полдень… да, в полдень, когда солнце высоко… у них желтеют глаза. Смотрите за ними… их много…

— Не шевелись, — стражник вытер Фриссу руки — тот почуял слабый запах зелёного масла и вспышку боли, тут же отступившей. — Ты их убил. Прошёл сквозь огонь и ударил насмерть. Они знали, как нас выманить… Уачедзи!

Он хотел сплюнуть, но сдержался. Алсаг ткнулся носом в грудь Речника.

— Где Ксарна? — вздрогнул и оглянулся Фрисс. — Он был со мной, маг в красной мантии…

— Ксарна? — стражник нахмурился. — Хаэ-эй! Кто ви…

— Вот это разгром, — вздохнули на лестнице, и в зал спустился Нецис. Его красная мантия почернела от пепла, на руках запеклась кровь. За собой он тащил, крепко держа за обе руки, неподвижное тело в дорожной одежде. Йонгелы шарахнулись от него, и он подошёл к грудам углей и выпустил пленника. Тот мешком повалился на пол. Стражники окружили его, направив на него копья. Нецис отряхнул руки и склонился над Речником.

— Гвиса! Я замешкался наверху, не успел к тебе, — быстро прошептал он. — Прости. Что с глазами? Есть ещё ожоги?

— Живой! — стражники подняли связанного хела и потащили к дверям. Он равнодушно смотрел перед собой. Золотой свет в его глазницах погас, глаза ничего не выражали.

— Заприте его в камне, — вполголоса посоветовал Нецис. Стражники уважительно кивнули.

— Ещё один мертвец наверху, лежит посреди коридора, — сказал Некромант, просовывая руку под пластины брони Речника и ощупывая плечо. — Тц-ц-ц… Гвиса, перебирайся в седло. Тут слишком дымно. Приляжешь во дворе, под навесом. Хорошо же тебя подпалили…

— Уважаемый Ксарна? — стражник склонил голову, приложив руку к груди. — Твой друг дыма наглотался, бредит. Что-то о солнце и змеях… Дай ему каких-нибудь зелий, как бы беды не вышло.

— Посмотрим, — кивнул Некромант, придерживая Фрисса за плечо. Речник сидел в седле и покачивался, ему казалось, что стены плывут. В горле першило.

— Скажи всем, — прохрипел он, дёргая стражника за рукав, и тот наклонился к нему. — Пусть никто… никто не трогает ни одного сегона. Они тут… кх-хаа… ни в чём не виноваты.

— Об этом не думай. Никто их не тронет. Тут полно олухов, но не таких, — хмыкнул воин. — Ты лечись, уважаемый Гвиса. Таких, как ты, мало. И взять негде.

…Вчера на постоялом дворе до ночи мыли полы и стены, настилали новые циновки, но запах дыма ещё висел в воздухе, слабый, но раздражающий. Алсаг свернулся полукольцом вокруг Речника, и тому было жарко, но он терпел и не отгонял кота. Йонгелы уважительно склоняли головы, проходя мимо. Речник тянул из большой чаши мутную угми — на вкус она была чуть приятнее кислухи, но не такая приторная, как уланзи — и ждал, пока остынет сурва. В густом месиве плавали куски разварившейся рыбы и ошмётки водорослей.

— Погоди-ка, Гвиса, — на циновку опустился Нецис, отставил в сторону горшок с сурвой и протянул Речнику большую плошку с чем-то черновато-бурым. — Отведай. Это тебе сейчас полезно. Мласу, кровяная похлёбка.

— Боги! — Фрисс прикрыл рот рукой. — Кровь? Я что, упырь, что ли?!

Сбоку послышался смешок. Стражник с гиеной подошёл и сел рядом, вполголоса велев своему зверю лежать тихо.

— Самая еда для сильного воина, — сказал он, кивая на плошку. — Я сказал хорошо вас кормить и денег не брать. Мы ещё одного нашли, уважаемый Ксарна. Вовремя захватили, на рассвете. Такой же, как те четверо… живым не дался.

Нецис поцокал языком.

— Вчерашнего не уберегли? — нахмурился он. Стражник покачал головой.

— Сразу его отвели к жрецам, они говорили с ним — он молчал, а они видели только огонь. Белый и жёлтый огонь, — воин был мрачен. — Его повели потом к правителю, правитель стал говорить с ним — он молчал, а потом упал замертво. Когда подняли, у него глаз не было, а кожа вздувалась. Ему выпустили кровь — вышел белый дым, а тело выгорело до углей. Правитель сказал — что-то было в его теле, и ему там места не осталось. Эти уачедзи — не люди уже, кто-то ходит в их телах. Послали гонцов во все города, пусть знают, кого опасаться.

— Плохо будет, если на всех чужеземцев начнут кидаться, — покачал головой Нецис.

— Не начнут. Мы приметы расписали, — отмахнулся стражник. — А правду он говорил, этот уачедзи? У вас, на севере, та же беда с огнём?

— Когда мы уходили, было спокойно, — Некромант предостерегающе посмотрел на Фрисса. — Что там сейчас, знают боги. Эта засуха и жара… Чую, много дурного случится, пока не придут дожди.

— Многовато огня, — пробормотал Речник, пробуя на вкус варёную кровь. — Весь этот год я только и делаю, что влезаю в огонь.

Он провёл пальцем по бровям — вчера они сгорели дотла, сгорели и ресницы.

— Да, с огнём много возни, — кивнул стражник. — Так ты не заходил в Китаамоши, уважаемый Ксарна? Не говорил с алхимиками?

— И так видно, что мой товар здесь не нужен, — покачал головой Нецис. — Поедем дальше, в Шингодзи. Пока доедем, может, там всё успокоится…

Глава 21. Шингодзи

Здесь земля была чёрной, жирной, блестящей — и не от воды, вода к полудню уже ушла из канавок, хоть они и скрывались под широкими листьями Меланчина. Плоды уже выросли в три локтя длиной, много было и цветов, и листья, невзирая на опалённые солнцем края, не казались увядшими. Жители в травяных шляпах, больше похожих на гнёзда, копошились среди Меланчинов, выискивая плоды и укрывая их от солнца и птиц. Поодаль, между громадными кустами Меланчина, топорщились тёмно-зелёные щётки — там росла пряная Усатка, источая запах, от которого Фриссу становилось не по себе — Великая Река вставала перед глазами.

— Тут, похоже, тоже пришлые алхимики ни к чему, — вздохнул Нецис, указывая на пурпурные и белые кроны на горизонте — там, ближе к реке, росли Олеандры.