Камелия - Лесли Пирс

Мэл сжала его руку. Она не стала думать о том, что так Кон хотел сообщить о своей нетрадиционной ориентации. Камелия не собиралась его об этом спрашивать. Но его тетя была права — из него действительно получился бы хороший священник.

— Раньше у меня еще никогда не было такого друга, как ты, — тихо произнесла Мэл. — Я думаю, что ты прав насчет судьбы и подобных вещей. Именно судьба привела меня сюда, и я этому очень рада.

Глава двадцать первая

— История становится такой же невероятной, как старые фильмы ужасов Эдгара Вилласа, — сказал Магнус, опираясь на вилы и хитро улыбаясь сыну.

Был июнь. Прошло полгода с тех пор, как Ник отправился сначала в Литлгемптон, а потом в Рай и в Лондон. Хотя он работал в Лондоне, большую часть своего времени он посвящал разгадыванию тайны рождения Камелии. Сегодня, работая с отцом в саду, Ник говорил о сэре Маелзе, выдвигая версию о том, что именно тот приказал убить Бонни, чтобы заставить ее замолчать.

Ник вонзил вилы в почву, перевернул пласт земли и наклонился, чтобы собрать сорняк.

— Не смейся надо мной! — проговорил он пылко. — Может быть, меня заносит, но мы застряли. Ты не можешь сделать анализ крови без Мэл. Даже если бы мы наняли частного детектива, чтобы ее найти, я не думаю, что она захотела бы вернуться. Если только мы не найдем веские доказательства.

— Я отдохну, — произнес Магнус, снимая старую панамку и вытирая лоб платком. — Ну и жара!

Май был холодным и дождливым, но в начале июня выглянуло солнце, и последние три дня становилось все жарче. Температура сегодня поднялась до семидесяти градусов по Фаренгейту. В солнечном свете долина казалась особенно прекрасной и цветущей.

Ник внимательно посмотрел на отца, проверяя, нет ли опасных признаков усталости. Магнус полностью оправился после удара. Он снова начал ходить, лишь слегка прихрамывая, восстановил функции левой руки, но, несмотря на это, Ник все еще волновался.

Стало намного легче, когда в январе Магнус взял на работу управляющую. Жаин Суливан, сорокалетняя вдова, имела большой опыт работы в отельном бизнесе. Она была квалифицированным работником с хорошими личными качествами. Персонал обожал ее, а она была рада получить работу в «Окландз» примерно на год, чтобы решить, хочет ли она остаться здесь на постоянную работу. Ник думал, что Жаин послана им Богом. С ней Магнусу было легче смириться с частичным отходом от дел. Начиная с весны он почти все время проводил в саду. Свежий воздух и несложный физический труд практически вернули ему прежний, суровый вид. Мало кто из гостей узнавал в гуляющем по саду широкоплечем загорелом седом мужчине хозяина отеля «Окландз».

Магнус подошел к стоящей в тени скамье, взял бутылку с водой, сделал большой глоток и сел.

Ник продолжал копать в одиночестве. Он думал об отце. Магнус всегда очень любил этот сад. Но сажать цветы и убирать сорняки — это одно, а строить парк с фонтанами — это совсем другое. Ник чувствовал, что разработка нового проекта была попыткой отвлечь мысли от Камелии. Он знал, что не сможет остановить отца. Магнус становился самым упрямым человеком на свете, когда брался за что-то. Нику оставалось только следить за тем, чтобы отец не очень уставал.

Нику нравилось наблюдать за отцом. Магнус сливался с природой в одно целое. Поношенная рубашка и вылинявшие шорты цвета хаки больше соответствовали его характеру, чем строгий галстук и пиджак. Каждая черта его лица — широкий нос, большой подвижный рот — говорила о том, что он честно прожил жизнь. Может быть, с возрастом поредеют волосы на его голове, а тело станет дряхлым и старым, но каким-то образом Ник знал, что рассудок не покинет отца до последнего вздоха.

Исчезновение Камелии расстроило их обоих, но в то же время оно их сблизило. Ник знал, что Магнус снова начал ходить, потому что был уверен, что Мэл скоро вернется.

— Давай дадим другое объявление, — крикнул Магнус. — Не все читают личные колонки в «Телеграф».

Они поместили в газету два объявления с обращением к Камелии. Они просили ее вернуться, но ответа не было.

Ник воткнул вилы глубоко в землю и пошел к отцу, сминая траву под ногами.

— Я не думаю, что Мэл в Англии, — произнес он, взяв бутылку с водой. На нем были только шорты, загар у него был темнее, чем у отца, волосы выгорели на солнце и стали золотистого цвета. Ник открыл бутылку и сделал глоток. — Могу поспорить, что она вернулась на Ибицу.

— Она в Англии, — с уверенностью ответил Магнус. — Я знаю ту личность, которую вы все называете «фантомом». Это она. Проверяет.

— Думаешь, это Мэл?

— Конечно она, — проговорил Магнус и сердито вытер глаза. — Почему, как ты думаешь, она звонит до тех пор, пока я не отвечу? Я специально выждал, чтобы в этом убедиться. Стоит мне ответить, и звонки прекращаются недели на две. Мэл просто проверяет, все ли со мной в порядке.

Ник стал рассматривать свои ноги, лениво стряхивая землю с кроссовок. Он доверял интуиции отца. Если Магнус прав, то это доказывало, что Камелия все еще о них помнила.

— Если ты вообще не будешь поднимать телефонную трубку, — задумчиво сказал Ник, — она так разволнуется, что сразу сюда примчится.

— Я не хочу прибегать к эмоциональному шантажу, — ответил Магнус. — Это неправильно при любых обстоятельствах. А ты, сын мой, впадаешь в крайности!

Ник знал, что отец был прав. Интуиция подсказывала ему, что Магнус заботился о Камелии как о дочери. Он беспокоился о ее безопасности, скучал по ней, а Ник позволил Камелии полностью поглотить свои мысли. Он уже выучил найденные письма наизусть и часами раздумывал над ними, выискивая что-то такое, что он пропустил. Он сделал много заметок о том, что услышал от Джека и Маелза, и ставил под вопрос любой инцидент.

Ник был уверен, что у Хелен Фостер были ответы на все вопросы.

В феврале Ник присоединился к театральной труппе в Бомли, в Кенте, и нашел квартиру на Хизер-Грин в Саус Лондон. В Лондоне ему было гораздо проще, особенно во время работы в театре, разузнать что-нибудь о Хелен Фостер. Представляясь ее поклонником и биографом, Ник собрал много вырезок из газет со статьями о ней и ее фотографиями. Он знал название ее любимых духов, какие актеры и актрисы ей нравились, у него даже были фотографии ее дома в Голливуде. Но Хелен была очень скрытным человеком, можно сказать, затворницей. Она редко давала интервью, не ходила на супермодные вечеринки и не была в. Англии почти двенадцать лет. В пятидесятых годах и в начале шестидесятых она пользовалась бешеной популярностью, сейчас же она практически исчезла с экранов. Ее последний фильм, вышедший в 1967 году, потерпел фиаско. Чем больше Ник узнавал о Хелен, тем яснее понимал, как сложно к ней подобраться.