Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Французский король Людовик IX был очень набожным человеком. Он каждый день посещал мессу и проявлял глубокий интерес к проповедям. В 1238 году он приобрел Терновый венец, якобы тот, который был на распятом Иисусе и который был похищен из Константинополя участниками Четвертого крестового похода и затем продан обнищавшим правителем латинской Романии. В течение десятилетия Людовик построил великолепную новую часовню в самом сердце Парижа для этой реликвии — Сент-Шапель — настоящий шедевр готического архитектурного стиля. Людовик также был щедрым покровителем церквей и монастырей Франции. В отношениях с папством этот Капетинг выказывал должное уважение и почтение латинской церкви, но не в ущерб королевской власти и собственным духовным убеждениям. Так он позволил объявить во Франции об отлучении Фридриха II от церкви, но запретил проповедовать в своем королевстве Крестовый поход против императора.

В начале своего правления Людовик получил некоторое представление о военном деле, но ему еще только предстояло проявить военный гений и стратегическую прозорливость, сродни тем, которыми обладал Ричард Львиное Сердце. Капетинг внушал лояльность и преданность войскам, скрупулезно заботясь об их благосостоянии и морали. На самом деле подход Людовика к управлению государством и командованию войсками сформировался под влиянием понятий о чести, справедливости и королевских обязанностях. Эти принципы, являвшиеся основой кодекса рыцарского поведения, в конце XII и начале XIII века существенно укрепились и теперь наполняли практически каждый аспект христианской рыцарской культуры. Зарождающиеся идеалы рыцарства играли роль в Крестовых походах с самого начала; и определенно на их фоне проходил Третий крестовый поход. Но к 1240 году они стали господствующей силой, оформившей подход к священной войне и ее ведению.

Для Людовика IX и тех, кто последовал за ним, Крестовый поход стал средством исполнения долга служения Богу. Священная война предоставляла возможность сохранить и улучшить свою репутацию. Заветной же славы можно было добиться, совершая подвиги с оружием в руках, хотя, конечно, опасность трусости и неудачи — а значит, угроза постыдного позора — тоже присутствовала. Крестоносцев, как и раньше, привлекало получение духовной награды — индульгенции, но, хотя многие до сих пор считали себя паломниками, идея священной войны как благочестивого путешествия теперь в немалой степени перевешивалась образом Крестового похода как рыцарского предприятия. Этот сдвиг имел выраженные последствия на поле боя, в немалой степени из-за неотъемлемого противоречия между стремлением к личной славе и исполнением приказов.

Возможно, Людовик рассматривал возможность принять участие в Крестовом походе 1230-х годов, он даже оказал финансовую поддержку Крестовому походу баронов, но к 1244 году его решимость принять крест окрепла. На этом этапе новость о захвате Иерусалима хорезмийцами, вероятно, уже циркулировала на Западе, но епископ Бейрута еще не привез весть о сокрушительном поражении при Ла-Форби. Той зимой французский король тяжело заболел и в декабре «был так близок к смерти, что один из его слуг захотел накрыть его лицо простыней, считая, что он уже умер». Еще не оправившись от болезни, Людовик объявил о своей непреклонной решимости возглавить Крестовый поход и, говорят, потребовал, чтобы ему сразу же вручили крест. Крестовый поход стал предприятием, посредством которого он доказал свою взрослость и независимость, и делом, которому он посвятил всю свою жизнь.[365]

ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ

Прошло четыре года, прежде чем король Людовик IX выступил в Крестовый поход. Задержка была ненамеренной. Скорее она была вызвана методичной точностью, с которой король готовился к священной войне. В экспедиции должны были доминировать французы. Конфликт между Гогенштауфенами и папством препятствовал участию немцев и итальянцев, хотя Фридрих II открыл для Капетинга порты и рынки Сицилии. Несколько видных английских аристократов тоже приняли крест, несмотря на опасения Генриха III. Среди них был и сводный брат короля Уильям Лонгсуорд (Длинный Меч).[366]

Во Франции пылкий энтузиазм короля и старания папского легата Одо де Шатору принесли хорошие плоды. Рекрутов было много. Участвовать в Крестовом походе выразили желание все три брата короля — Роберт д’Артуа, Альфонс де Пуатье и Карл д’Анжу. На ассамблее в Париже в октябре 1245 года многие графы, герцоги и прелаты тоже присоединились к экспедиции. Граф Шампанский был занят в Северной Испании, но некоторые члены его дома приняли крест. Среди них был двадцатитрехлетний рыцарь Жан де Жуанвиль, имевший наследованный титул сенешаля Шампанского. Будучи участником Крестового похода, Жуанвиль хорошо узнал Людовика IX и лично принимал участие в священной войне. Спустя много лет он написал яркий и впечатляющий рассказ о том, что ему довелось увидеть и пережить, хотя французский монарх в нем неизменно изображается героем. Повествование Жуанвиля написано на старофранцузском языке и является смесью личных воспоминаний и королевской биографии, временами идеализированной.[367]

Свидетельство Жуанвиля, так же как и многих других его современников, не оставляет сомнений в том, что король Людовик IX взялся за подготовку экспедиции с большим старанием и энергией. Принятые им меры демонстрируют изрядную проницательность короля и его внимание к мелочам. Также очевидно, что королевский подход к планированию основан на вере в то, что успех Крестового похода зависит и от практических, и от духовных соображений.

Людовик спокойно и бесстрастно начал логистическую подготовку экспедиции, пробираясь через сложные административные препоны Франции XIII века. Он не желал вести на Восток оборванную и голодную банду. Выбрав Кипр в качестве передовой базы, король стал методично собирать запасы продовольствия, оружие и прочие ресурсы, необходимые для войны. После двух лет упорной работы на острове скопились горы пшеницы и ячменя, штабеля бочек с вином. Эг-Морт, новый укрепленный порт на юго-востоке Франции, стал европейской базой экспедиции.

Эта деятельность обошлась в целое состояние. Французская монархия сделала огромные финансовые вложения в Крестовый поход, и Людовик собрал внушительные военные запасы, которые намеревался использовать в кампании. Судя по королевским счетам, его расходы за первые два года подготовки составили два миллиона турских ливров, немалая часть которых пошла на выплату жалованья или субсидий французским рыцарям. Учитывая, что общий королевский доход в этот период не превышал 250 тысяч турских ливров в год, экономическое напряжение, связанное с организацией кампании, было немалым. Чтобы оплачивать счета, Людовику была выделена папой одна двадцатая часть всех церковных доходов во Франции, позднее сумма увеличилась до одной десятой части на три года. Представители короны также вымогали деньги у еретиков и евреев, но в общем Людовик был согласен просить, занимать и воровать во имя священной войны. Он постоянно предлагал другим крестоносцам создавать собственные фонды и вносить посильный вклад в организацию транспортировки.[368]

Многие крестоносцы ранних походов терпели неудачи из-за внутренних распрей, раздирающих латинский христианский мир. Враждебное политическое окружение заставляло монархов откладывать участие в Крестовых походах или вообще отказываться от него из-за беспокойства о возможных последствиях своего длительного отсутствия. Но хотя Людовик IX осознавал свои обязанности перед Французским королевством, вероятно, необходимость возглавить Крестовый поход все-таки взяла верх. Перед отправлением на Восток король передал регентство над владениями Капетингов своей многоопытной матери Бланш. Кроме этого, он сделал все от него зависящее, чтобы урегулировать политические проблемы в Европе: попытался стать посредником в мирных переговорах между папством и Фридрихом II, стремился к миру с Англией. Но даже когда эти шаги привели к ничтожному успеху (как в деле с конфликтом папства и Гогенштауфенов) и угроза безопасности Франции и положению самого Людовика, как ее короля, сохранилась, он отказался отложить свой поход.

Кроме попыток привнести гармонию и христианское братство, как он его понимал, на Запад, Капетинг старался установить мир со своим народом и со своей душой. Людовик явно верил, что Крестовый поход не может быть удачным только человеческими делами, но его следует вести покаявшись и с чистым сердцем. Поэтому он совершил инновационный шаг: начал наводить справки — этим занимались в основном нищенствующие монахи, — чтобы урегулировать все крупные споры в своем королевстве и искоренить любые проявления коррупции и несправедливости со стороны себя, своих людей и даже своих предков. До начала Первого крестового похода некоторые из крестоносцев тоже приводили в порядок свои дела и пытались решить всевозможные споры до отъезда, но никто и никогда не делал этого с таким размахом.