Записки мертвеца - Георгий Апальков

око. Если в тюрьму их нельзя бросить до конца жизни, так хоть жизнь эту у них отнять за всё, что они натворили.

— А что они натворили? Ты видел, как один из них — один! — двоих убил. А остальные?

— Лёха рассказывал, как остальные там потом мясорубку устроили. Да и Аркадия с Ангелиной тоже возьми! Неужели они сами себя там до такого состояния довели?

— Не знаю, — пожала плечами Ира, — Вернее, знаю: нет, конечно, не сами. Просто… Просто люди ведь нужны. Хотя бы на подсобных работах каких-то. Я бы так сделала: главаря их расстреляла бы показательно, а остальных — в подчинение и на работу от рассвета до заката. Так и те, кто в тылу, освободятся и нам смогут помочь. Да и нам самим больше трупы жечь не придётся — займёмся, наконец-то, реальными вещами.

— Мы и так займёмся. Без уродов этих. И справимся со всем. Не знаю… Неправильно это, я считаю.

— А я считаю — очень даже правильно и рационально. Но, может, если бы я, как ты, что-то подобное своими глазами увидела, то по-другому бы размышляла. Трудно сказать.

— Хорош в строю бубнить! — резко сказал сержант нашего отделения, стоявший впереди нас, и мы прекратили шептаться.

Некоторое время спустя на площади перед зданием администрации появился Старков. Вслед за ним возникли и бандиты из Радуги со связанными за спиной руками. Лица их трудно было разглядеть, и я не смог различить среди них Тоху. И этим я был ужасно раздосадован: мне хотелось видеть его лицо. Чуть поодаль, в стороне от общих строёв, стоял замполит. Я ожидал увидеть рядом с ним Аркадия с Ангелиной: мне хотелось, чтобы и они стали свидетелями момента исполнения наказания над их мучителями. Однако они, вероятно, остались тем утром в медпункте.

Старков начал говорить. На улице дул промозглый ноябрьский ветер, и его порывы то и дело уносили целые фразы полковника прочь, не давая нам услышать всё то, о чём он толкует.

— Данные субъекты, — начал он в лучших традициях своего формального, казённого красноречия, — В первые дни эпидемии осуществили силовой захват торгового центра Радуга, располагающегося по улице…

Налетел ветер, обдав нас холодом и свежестью.

— …послужной список данной организованной преступной группировки: убийства, пытки, изнасилования, разбой, грабёж, мародёрство, порча частной собственности, мошенничество — если это можно так назвать — и много чего ещё, от чего кровь стынет в жилах.

Речь Старкова звучала сурово. Я торжествовал: перечислив все преступления, теперь он не мог оставить их без соразмерного им наказания. А соразмерным тому, что они натворили, мне виделась только смерть.

Снова завыл ветер, и многого из того, что он сказал после, я не услышал. Едва порыв утих, голос полковника снова зазвучал над площадью.

— …в качестве наказания — заключение под стражу и принудительные работы до восстановления правопорядка на территории города, до начала функционирования всех ветвей власти, в частности — до возобновления деятельности судов, прокуратуры и службы исполнения наказаний. Часть преступников останется в зоне проведения операции, часть — будет отправлена в Знаменское для замещения личного состава, сосредоточенного в тылу. Нахождение на принудительных работах будет приравнено к несению службы в нашем батальоне. Любые проступки, совершённые уже во время нахождения на службе здесь, будут караться по законам военного времени. Заключённым понятно их новое положение?

Все эти сволочи из Радуги, стоявшие ровным рядком подле Старкова, с завязанными руками и опущенными к полу глазами, промямлили что-то в ответ. Что именно — я не слышал: налетел новый порыв ветра, и я увидел лишь их едва заметно пошевелившиеся губы.

Я пребывал в праведном гневе недолго: всего несколько минут. Сразу после того, как бандитов из Радуги увели прочь, Старков дал слово командирам подразделений, а те, в свою очередь, стали доводить уже до нас задачи, на которых мы будем задействованы сегодня. Нашей роте в тот день выпало отправиться на зачистку улицы Второго сентября — той самой, где раньше был Ирин дом, и где меня едва не растерзала толпа обезображенных трупов.

О том, что дальше произошло в тот день, напишу чуть позже. Нужно поменять повязку и ещё раз как следует продезинфицировать рану: авось поможет. Глупо, всё же, получилось. Глупо вообще всё заканчивается. Бесконечно глупо и бессмысленно. И хотя у неё ещё есть шансы выбраться, мою судьбу уже совершенно точно решил укус. А укус — это смерть, как бы мне ни хотелось надеяться на лучшее.

Симптомы пока незаметны. Чуть бросает в жар: больше от страха, чем от заражения, полагаю. Но совсем скоро организм начнёт давать куда более серьёзные сбои. Нужно подготовиться: приковать себя чем-нибудь к батарее за руку или за ногу, или за всё сразу. И, само собой, нужно успеть обо всём написать. Пожалуй, это единственное, что теперь важно.

Запись 20

Укус по-прежнему болит. Теперь — ещё сильнее: очень уж щедро пролил рану алкоголем, найденным в местных загашниках. Немного и сам отхлебнул — каюсь. Сугубо для того, чтобы отпустить все обуревающие меня сейчас, на смертном одре, чёрные думы и чуть повеселеть. Напиваться я, разумеется, не стал и не стану: нужна более-менее ясная голова, чтобы закончить этот дневник. Да к тому же, нужно умудриться успеть это сделать, пока сознание окончательно не поплывёт! Н-да, ну и задачка… Ладно, прорвёмся.

Пока ничего особенного не чувствую, кроме опьянения, которое, кажется, несколько отличается от того опьянения, которое я испытывал раньше. Теперь по рукам уже не разливается приятное тепло, а голова, хоть и чуть-чуть кружится, но не так, как прежде. Немного онемел язык, но трудно сказать, из-за спирта это или из-за вируса. Да и чёрт с ним. Как начнёт происходить что-то из ряда вон выходящее — непременно сообщу. Пока лучше не отвлекаться от изложения на преждевременный поиск симптомов.

День 110

— Наша с вами задача, — вещал для нас капитан Смирнов, когда мы построились чуть поодаль от главного плаца, вдали от всех прочих командиров, доводивших задачи на день уже до своих подразделений, — Произвести зачистку проспекта Второго сентября после того, как по нему пройдёт техника. Техника уничтожит основную массу заражённых. Проще говоря, чтобы ни у кого тут не было упаднических настроений — девяносто процентов трупов будут уже мертвы или обезврежены техникой. Задача состоит в том, чтобы добить всё то мясо, которое будет валяться там, ни живое, ни мёртвое. Дело простое и одновременно трудное. Всё, что от вас требуется — это прицельно поражать цели, сохранять