Записки мертвеца - Георгий Апальков

по ходу, всё про всех вообще знаешь, — сказал я, отчасти намеренно льстя своему собеседнику, а отчасти искренне давая оценку его осведомлённости обо всех делах здесь.

— Да-а… — отмахнулся рядовой, — Не всё и не про всех. Про тебя вот — почти ничего. Кроме того, что ты сейчас первый раз в жизни сигарету куришь, х-ха-ха!

— А знаешь, где тут что-то типа больницы для пострадавших?

— Пострадавших?

— Ну, не знаю, как ещё назвать. Для тех, в общем, кого сюда привезли, и кому помощь медицинская нужна.

— А. Так в медпункте, вроде, все такие. И наши, и просто люди случайные.

— А где он, этот медпункт?

— В онкодиспансере. Был у нас тут такой, прямо в центре. Сейчас, поскольку там оборудования много всякого осталось, его под медпункт переделали. Вам разве экскурсию не проводили, когда вы только прибыли?

— Нет, только в гостиницу отвели.

— В гостиницу?

— Да. Вон, в ту, — я указал пальцем на место, в котором находился наш новый дом.

— Хорошо живёте! А нас вон, в торговый центр закинули, сразу около штаба. Это пока. Я всё надеюсь, что когда-нибудь, как остальным, дадут какую-нибудь постоянную работёнку на участке, и возвращаться сюда уже не придётся. Как тем, с телецентра. Вот уж работа так работа! Сиди себе там, вещай, рассказывай про победы бравого бригадира Старкова. Спать там же разрешают. Пропитание, правда, нужно самому себе добывать. Но то ерунда.

Я докурил сигарету и отправил второй окурок в ту же мусорку, в которую выкинул первый. Потом я ещё раз поблагодарил рядового за информацию, и мы разошлись. Уже на дороге к медпункту я понял, что так и не узнал имени своего собеседника. А впрочем, подумал я, зачем мне оно? Кто знает: может, это была наша первая и последняя встреча.

Следом я отправился в медпункт. Место я нашёл не сразу: пришлось поплутать по закоулкам в поисках нужного дома. Никогда не обращал внимания на онкодиспансер в центре города и очень удивился своей былой невнимательности, когда увидел его. Огромное, красивое здание, выходящее фасадом прямо на главную улицу, которое, пожалуй, трудно было не заметить хотя бы из окна проезжающего автобуса. Видимо, в былую пору места, связанные со смертью, мало привлекали моё внимание.

Внутри на проходной я спросил у девушки сержанта про Ангелину и Аркадия. Соврал, что я их большой друг, случайно увидевший, как их привезли сегодня вечером. Сказал правду о том, что я был вместе с ними в Радуге, и что в последний раз мы виделись много недель назад, и что мне жутко хочется увидеть их снова.

— С ними сейчас замполит беседует, — сказала девушка сержант, которую, по всей видимости, история моя убедила, и она непременно впустила бы меня, если бы не озвученное обстоятельство.

— С обоими? — спросил я.

— Да. Парень только ничего не говорит. Шепчет только под нос себе: «Я собака, я собака». Да и девочка тоже отрывочными фразами какими-то изъясняется. Истощала, бедняга. Что с ними там такое приключилось — ума не приложу. Видно только, что парень умом сильно двинулся: не факт, что когда-нибудь вообще заговорит.

— Может, я смогу помочь как-то? Зачем замполит с ними говорит? Чтобы Старкову же потом доложить, да? Вряд ли он там с ними сеанс психотерапии проводит.

— Наверное. Не знаю: не моё дело в такие подробности вникать. Да и ты тоже чем поможешь?

— Мы с ними в одном месте были, говорю же. Может, вспомнят меня. Эти, которых вместе с ними сегодня привезли — они тоже там были, я их рожи тоже все запомнил. Что бы там ни было — это они с ними сделали, я точно знаю. Нельзя, чтобы им всё это с рук сошло!

— Какие рожи? Ты о чём?

Я рассказал девушке сержанту обо всём, что случилось в Радуге на двадцатый день и о том, что этому предшествовало. Слушала она с интересом.

— Ладно, попробуй зайти к ним, — сказала, наконец, она, — Подожди только, я доложу про тебя как надо.

Я проследовал за ней по коридорам онкодиспансера, к одной из палат на втором этаже. Девушка сержант постучала и отворила уже приоткрытую дверь.

— Разрешите, товарищ полковник?

Одной большой загадкой во всей этой новой для меня армейской реальности было звание подполковника и то, как его озвучивают при обращении к отдельно взятому подполковнику. Почему и зачем они убирают приставку «под»? Чтобы подполковнику было приятнее? То же было и с младшими сержантами. Зачем? Чтобы удобнее и короче было произносить звание, само по себе звучащее как скороговорка? Но почему тогда никто не называл старшего лейтенанта просто лейтенантом? Непостижимая зелёно-камуфляжная логика.

— Что такое? — спросил подполковник.

— Тут парень. Говорит, что с ребятами был знаком. Что они в одном торговом центре отсиживались когда-то.

— А, ну да, помню этого парня. Пусть заходит. Старков его как раз видеть хотел, потом вместе и пойдём. Заходи, Константин!

Я был дважды обескуражен: одновременно тем, что замполит запомнил, как меня зовут, и тем, что он назвал меня по имени, а не по фамилии, как это было принято здесь.

— Разрешите войти, товарищ подполковник?

Вопреки всем негласным армейским правилам, при обращении к вышестоящему начальнику я всегда выговаривал его звание целиком.

— Я же сказал уже, заходи. Вот, ребята, это Константин. Помните его?

Когда я вошёл, на меня посмотрела только Ангелина. Аркадий продолжил глядеть куда-то в пол и едва заметно шевелить губами, словно бы повторяя про себя какую-то молитву или мантру. На них обоих было тяжело смотреть. Ангелина выглядела как истощённый голодом оживший мертвец. Аркадий — немногим лучше, но в глазах у него, в отличие от Ангелины, была теперь зияющая, страшная пустота, подобную которой я видел только во взгляде заражённых.

Ангелина кивнула на вопрос подполковника. Он после этого продолжил:

— Константин сам вступил в наши ряды относительно недавно, вместе со своей девушкой. Чувствует себя здесь бодро, уверенно, безопасно. Да, Константин?

— Так точно, — ответил я.

— Ничто Константину здесь не угрожает, кроме, само собой, мяс… Мертвецов на улицах, которые угрожают всем. И вам тоже здесь нечего бояться. Мы потихоньку подчищаем город и ликвидируем заражённых везде, где можем их найти. Вы сейчас в зоне, свободной от вируса. Здесь точно нет ни одного мертвеца, кроме тех, что уже умерли во второй раз. Бояться нечего. Нам только нужно знать, как нам быть с теми, кого мы привезли вместе с вами из того торгового центра.

При одном упоминании тех людей Ангелина, сидевшая на кушетке с ногами, дёрнулась, отвернулась к стене и крепче обняла