Эльфийский клинок - Ник Перумов

Однако арбалетчики не дремали – уходившие всадники оказались в подвижной, сотканной из коротких чёрных росчерков сети. Падали кони, бессильно опускались на землю их пытавшиеся подняться седоки… Последний из уходивших упал на самом краю спасительных зарослей.

Победители неспешно объехали распростёртые тела, добив двух раненых. На поле боя стало вдруг очень тихо – только теперь Фолко заметил, что и из деревни больше не долетает ни звука.

Конные воины спешились, подобрали восемь тел своих. Распоряжался кряжистый человек в чёрном шлеме с высоким и тонким остриём, на которое был навязан длинный пук чёрного конского волоса. Он сидел на высоком караковом жеребце неподалёку от места, где укрывались друзья, и они услышали его речь – быструю, отрывистую, совсем не похожую на плавный говор обитателей Аннуминаса.

– Эй, Фараг, скажи хельги-баану, чтобы его хазги перестали рвать челюсти соломенноголовым! Нам нужно спешить, пусть выводит их из деревни!

Получивший приказание воин, горяча коня, поскакал к деревне, а начальствующий уже поворачивался к следующему:

– Принеси садок с улагами, Глофур! Мне надо отправить донесения, и вы все – собирайте наших, бросьте обирать тела, если не хотите ломать камни в Дунхарроу или кормить бродячие дубы в Фангорне!

К нему подбежал одетый в тёмное невысокий человечек с большой плетёной корзиной. Открыв её, он запустил туда руку и извлёк какое-то незнакомое хоббиту зеленоватое существо длиной в локоть с перепончатыми крыльями. Гибкое тело извивалось, подобно змеиному, раздавался слабый, ни на что не похожий посвист. Командир вытащил из-за пазухи какой-то предмет, сунул его в кожаную трубку на ошейнике существа и подбросил крылатую тварь вверх. Кожистые крылья с шипением рассекли воздух, существо взмыло в небо и, часто махая крыльями, полетело на север.

– Ну и страшилище, – прошептал рядом Малыш, широко разинув рот.

Тем временем из деревни мало-помалу потянулись пешие, и хоббит мгновенно забыл о диковинной летучей ящерице – шли люди, подобных которым он никогда не видел ни в Пригорье, ни в Аннуминасе, ни на Южном тракте. Низкие, немногим выше гномов, почти такие же кряжистые, они шли вперевалку на толстых кривых ногах; под опущенными наличьями шлемов лиц было не разглядеть, за спинами торчали рога необычайно длинных и толстых луков. Кое-кто нёс коричневые щиты, небольшие и круглые, с чёрными и красными конскими головами; навстречу им из леса вели низких и казавшихся необычайно длинными лошадей. Наездники вскакивали в сёдла движением опытных конников, не касаясь стремян; зоркий хоббит рассмотрел притороченные у лук короткие копья.

Их спутники казались обычными людьми – высокими, стройными, темноволосыми. Они были разнообразно и хорошо вооружены – мечи, копья, арбалеты, секиры, шипастые боевые дубины; на длинных, сужающихся книзу щитах красовалась незнакомая эмблема – чёрная трёхзубая корона в центре белого поля.

Отряд садился в сёдла, и тут Фолко, вглядевшись, увидел за спинами у нескольких всадников странно знакомые тщедушные фигурки.

– Нидинги… – прошипел Торин, щурясь и вглядываясь в ряды конных. – Нидинги вместе с конными арбалетчиками и какими-то хазгами, которые рвут челюсти у побеждённых! Славная компания!

Тем временем конница скорой рысью двинулась через поле к мосту, по которому вчера прошли трое друзей. Победители поймали с десяток коней своих противников; теперь на них везли тела – их было едва полтора десятка.

Вскоре всё стихло, отряд скрылся за изгибом холма, а гномы и хоббит всё лежали в своём убежище, не решаясь поднять голову.

– Ну что? – громким шёпотом спросил Малыш. – Что дальше?

– Надо бы деревню посмотреть, – выдавил из себя Торин, и было видно, что ему вовсе не улыбается тащиться туда, но он превозмогал себя. – Может, там ещё есть живые… Надо же выяснить, что здесь произошло?

– Ага, а если эти ещё в деревне? – возразил здравомыслящий Малыш.

– Так вот и надо подобраться незаметно, посмотреть. Хотя вряд ли – вожак торопил их не для того, чтобы сбить нас с толку!

Осторожно, краем леса, друзья подкрались к околице. В деревне всё молчало, только время от времени раздавался неспешный перестук копыт.

– Кони бродят… – прошептал Фолко. – Кони бродят возле мёртвых хозяев…

Он вздохнул и зябко поёжился. Он впервые увидел настоящий бой со стороны, и это ему весьма не понравилось. Беспощадность никогда не была свойственна хоббичьей натуре. Смертельная схватка никак не походила на красивые гравюры из старинных книг, изображавшие великих героев, развевающиеся знамёна и бегущих врагов.

Гномы и хоббит обогнули край дома и оказались на единственной деревенской улице. И тут война показала, какой она бывает на самом деле – не в книгах и не на картинках.

На дороге вповалку лежали мёртвые тела – много, несколько десятков, скорченные трупы, истёкшие кровью, которая скопилась кое-где в углублениях, точно дождевая вода. Над отвоевавшими воинами с громким жужжанием кружились рои крупных сине-зелёных мух. И повсюду – в заборах, стенах, деревьях – и в телах – торчали длинные, очень толстые стрелы. Все погибшие были пронзены насквозь, словно на них и не было никаких доспехов, – чёрные зазубренные наконечники торчали наружу. Фолко почувствовал дурноту, не лучше выглядели и гномы.

Они осторожно оторвались от ограды палисадника и медленно пошли по улице, старательно обходя тела. Все погибшие – и от этого хоббиту стало ещё хуже – были совсем юношами, почти мальчиками. Хоббит, сперва с трудом заставивший себя взглянуть на них, теперь, точно заворожённый, не мог оторвать взгляд от красивых, правильных лиц, от рассыпанных в дорожной пыли, испачканных кровью светлых волос, от их уже начавших поволакиваться мутью глаз. На валявшихся тут и там щитах погибших был хорошо знакомый ему герб – белый скачущий конь на зелёном поле. Молодые воины, все как один, были роханцами. Земля кое-где вокруг тел была взрыта, некоторые лежали с мечами в руках; проходя мимо одного из домов, друзья долго не могли оторваться, глядя на пригвождённых стрелами к стене троих молодых воинов, так и не выпустивших из рук всё же успевших обагриться чужой кровью клинков. Из груди торчали толстые чёрнооперённые стрелы, ушедшие так глубоко в дерево, что Торин лишь с огромным трудом вырвал их, когда они с Малышом молча, не сговариваясь, стали укладывать погибших в тень.

– Вот это да! – ворчал гном, вертя в руках сломанный черенок стрелы. – Ну и стрелки эти хазги или как их там кликали.

Фолко с трудом держался на ногах и едва не лишился чувств, когда чуть дальше им стали попадаться страшно изуродованные тела с вырезанными нижними челюстями! При виде ужасной раны, чудовищно менявшей и без того пугающие мёртвые лица, он пошатнулся и поскорее ухватился за плечо Торина.