Эльфийский клинок - Ник Перумов

Тем временем за его спиной послышались тяжёлые шаги, под сапогами скрипел белый горячий песок. Сидящий ничуть не удивился – очевидно, он знал их обладателя – и даже не повернулся. На песок упала уродливая тень, и показавшийся странно знакомым хоббиту голос произнёс с необычными для него нотками участия и сочувствия:

– Сильно болит, Фолко-вен?

– Ничего, – медленно молвил тот. (Губы двигались без вмешательства Фолко.) – Сейчас пройдёт… Долго ли ещё ждать?

Слова произносились неспешно, говоривший знал, чего он ждёт, как знал и тот, что стоял у него за спиной. Вместо ответа до его слуха из-за высокой дюны вдруг донеслось негромкое отдалённое пение, потом плеск вёсел, а затем из-за песчаной кручи вышел корабль, которого хоббит до этого тоже никогда не видел; хоббит, но не тот, что сидел у моря. Длинный, узкий, с высоко задранным носом, украшенным головой медведя, с короткой мачтой с притянутым к рее парусом, корабль шёл на вёслах, выставленных из дыр в верхней части борта, – по четырнадцать с каждой стороны. На носу и на корме маячили какие-то фигурки, размахивающие руками.

Корабль заворачивал прямо к ним. Когда до берега осталось десятка три саженей, в мелкую воду с тяжким всплеском упали прикреплённые к цепям круглые камни, и вслед за ними с носа кто-то спрыгнул. Спустя мгновение Фолко, к своему изумлению, узнал Торина – но почему его друг такой седой и стал вдруг как-то ниже? Торин шёл, раздвигая грудью воду, из-под шлема выбивались серебристого цвета волосы, страшный шрам тянулся наискось через всё лицо, но глаза его весело сверкали, и он приветствовал стоящих на берегу, потрясая высоко поднятым топором. А за ним торопился Малыш, ставший совсем невысоким; он что-то крикнул и лихо свистнул, сунув в рот четыре пальца.

Сидевший за спиной у хоббита встал и подошёл вплотную к воде.

– Ты нашёл их? – заговорил он, обращаясь к уже выходящему на берег Торину. – Ты нашёл их? Они придут?

Весело ухмыляясь, Торин кивнул, шагнул, протягивая к ним руки, и Фолко вновь удивился, как постарел его друг. Губы гнома уже зашевелились, но в это время свет померк, вокруг взвихрились струи синей мглы, и Фолко пришёл в себя…

Он по-прежнему сидел, забившись между двух составленных вместе серых камней, а над ним застыли гномы. Солнце било прямо в лицо – судя по всему, уже миновал полдень. Кружилась и ныла голова, но боль быстро проходила, и хоббит почувствовал, как тело неожиданно быстро наполняется новыми силами и бодростью.

Не сразу, пробиваясь сквозь ещё не отступившую завесу в памяти, он рассказал товарищам обо всём, что случилось.

– Да, не зря мы на твой кинжал дивились, – в изумлении покачивая головой, проговорил Торин. – На этом месте – добрые чары, кем бы они ни были наложены. Но только что значит это твоё видение?

– Что у нас ещё долгий, очень долгий путь и что он не пресечётся в ближайшем будущем, – задумчиво проронил Малыш.

– Хм, интересно, ты видел то, что точно будет или что может быть?

– Даже магическое зеркало Галадриэли показывало лишь то, что может случиться, если ты будешь действовать так же, как мыслишь во время гадания, – развёл руками Фолко. – Впрочем, бывает так, что тебе деваться некуда… У Фродо и Сэма, похоже, не было выбора – они должны были дойти любой ценой. А мы? Разве на нас лежит сейчас столь же ясный Долг?

– Хотел бы я знать, что это за уродливая тень, как ты сказал, – проворчал Малыш. – И голос, говоришь, не то чтобы незнакомый?

– Ладно, изощряться в догадках можно бесконечно, – поднялся Торин. – Пойдём как шли, будем судить по совести и стараться повсюду отделять добро от зла – и посмотрим, к чему мы придём… Фолко, ты в порядке? Мы изрядно перепугались, когда ты исчез – да по следам нашли, утро выдалось росное.

– Нет, со мной все хорошо, – легко вскочил хоббит. – Но кто всё же устроил это место?

– Может, это могила? – предположил Малыш. – Уж больно смахивает…

– А может, и нет, – пожал плечами Торин. – Но мне ясно, что здесь не обошлось без эльфов! Кому же, кроме них? Не Саруману же…

Фолко задумался. С ним творилось нечто странное, словно те два хоббита, на которых разделился он, – один постаревший, много повидавший и понявший, и другой, нынешний, – никак не сольются вновь в одно целое. Его слух и зрение заметно обострились; уже сейчас он мог по желанию сосредоточиться на едва слышном шевелении какого-нибудь жука в траве и уловить все тончайшие изменения в этих звуках; его глаз мог видеть гораздо дальше, чем прежде…

Друзья побыли ещё некоторое время в этом удивительном месте, хотя давно было пора в дорогу, но здесь дышалось необыкновенно легко, в воздухе было разлито чудное благоухание, теперь уже не вызывавшее головокружения. И единственное, что насторожило хоббита, – когда на мягкой земле возле лесного ручейка он увидел след огромной волчьей лапы… След был старым и уже оплывшим, но хорошо заметным.

Минуло ещё два дня. Леса остались позади, всё ближе становился исполинский пик покрытого белоснежной шапкой Метедраса; они пробирались вдоль южной границы Дунланда к последним отрогам Туманных гор. Здесь им встретилось немало летних лагерей и сторожек роханских пастухов, гонявших на приволье холмистых лугов свои великолепные табуны. Один раз их остановил разъезд конных копейщиков; здесь пригодилась подорожная, бережно сохраняемая Торином.

– Куда вы держите путь, почтенные? – возвращая пергамент, вежливо, но настойчиво спросил старший – высокий седой воин на горячем чалом жеребце.

– Мы направлялись к Исенгарду, – спокойно пояснил Торин. – Хотели сами посмотреть на то, что осталось от крепости Белой Руки…

Воин неожиданно посуровел, и рука его легла на рукоять длинного меча.

– Чужеземцы, вы, очевидно, не знаете указа короля марки? Никто не должен входить в окружающий эту проклятую крепость Сторожевой лес.

– Это почему же? – спокойно спросил гном. – Кто может запретить нам входить в него?

– Не тебе, уважаемый гном, обсуждать приказы властителя марки, но в память дружбы между нашими народами я отвечу тебе. В Сторожевом лесу бесследно пропало немало тех, кто дерзнул вступить под его кроны! Сила Лесов, когда-то пришедшая нам на выручку, ныне стала своевольной и не хочет больше знать над собой никакой власти. Поэтому король и отдал этот приказ. Мы расставили заставы вдоль всей Чародейской долины, чтобы не пропускать неосторожных путников к этому проклятому месту. Так что вам будет лучше повернуть назад.

– Но как же так случилось, что Лес обернулся против людей? – с испугом спросил Фолко.

– Да уж случилось… – досадливо сказал воин. – Когда-то, я знаю, мы были друзьями – люди марки и обитатели ужасного Фангорна. Наши песни сохранили память о великой битве в Хельмском ущелье, когда Лес подоспел вовремя и помог разбить нечестивые орды орков. Но потом… Точнее, уже после смерти доблестного короля Эомера, друга самого великого Короля Соединённого королевства, – он произнёс эти слова с благоговением, – его сын, король Брего, решил восстановить Исенгард – тогда было тревожное время, шла последняя война с орками Туманных гор, а для этого нужно было срубить часть Сторожевого леса. С этого, говорят, всё и началось… Но ведь мы были в своём праве! Долина Неоны – это наши земли, там всегда были степи, и почему наш король должен был спрашивать разрешения у каких-то лесных демонов! Король – хозяин в своей земле, разве не так? Впрочем, это дело давно минувших дней. Но вам лучше не ходить туда, почтенные, – только время зря потратите.