Путь Никколо - Дороти Даннет

Прямо на глазах Феликс начал оттаивать. Изъяснявшийся сперва лишь междометиями, он вскоре заиграл ведущую скрипку в разговоре, и никого не удивило, когда он внезапно во всеуслышанье провозгласил:

— Ты, кажется, сказал, если я правильно понял, что сейчас компания процветает? В таком случае, полагаю, она выдержит приобретение еще одной пары лошадей и, скажем, нового щита?

Ответ Николаса, который невозмутимо выразил свое согласие, прозвучал в тот же миг, что и резкий отказ самой Марианны. Она удивленно покосилась на Николаса.

— А почему бы и нет? — удивился тот. — Феликс все же станет главой компании. Он должен достойно выглядеть перед всем Братством Белого Медведя.

Она изумленно уставилась на него.

— Мне казалось… — но тут же осеклась.

— Вам казалось, что мы не сможем себе этого позволить. И мне тоже. Но во дворе выпили вдвое меньше вина, чем я предполагал. И свадьба обошлась нам дешево. — Он лукаво улыбнулся.

Тильда, озадаченная, переводила взгляд с одного на другого. Лишь теперь Марианна поняла: все, вероятно, ожидали, что отныне их заставят подтянуть пояса. Николас же хитростью заставил их дать ему возможность проявить щедрость.

Позже, когда после ужина Тильда с Феликсом ушли к себе, а Катерина заснула в ее большой постели, Марианна впервые за весь день осталась в гостиной наедине со своим супругом. Конечно, сегодня они не расставались ни на миг, но в каком-то смысле на его месте мог быть, к примеру, и Хеннинк. Вот только и за тысячу лет Хеннинку не удалось бы добиться того, что смог сделать сам Николас со вчерашнего дня. Равно как и Корнелису.

Хотя, конечно же, Корнелис подарил ей брачную ночь. А она ясно дала Николасу понять, что у них не будет ничего подобного. Он согласился: даже устроил так, чтобы Катерина осталась с матерью. Таким образом, ни у кого из окружающих не осталось ни малейших сомнений, на чем основан их брак. Только ради нее, Марианны.

По той же причине ему нужно будет поскорее уйти из гостиной и вернуться в ту комнату, в другом крыле здания, которую он будет отныне занимать. Проверив, как там Катерина, демуазель вернулась в гостиную и налила ему последний бокал вина, заметив при этом, что у Николаса слипаются глаза Возможно, и он тоже прошлую ночь провел без сна, — либо, напротив, спал мирно и без сновидений.

— Прошу меня простить, — произнес он внезапно. — Вы, должно быть, устали.

Он говорил так, словно они были совсем чужими друг другу, и их отношения всегда были столь церемонными, словно она никогда не ухаживала за ним во время ранения, пока он метался в бреду.

— Боюсь, мне вообще ни о чем не хочется сейчас говорить, — промолвила Марианна де Шаретти. — Хотя, впрочем, нет. Турнир.

— Он не будет в нем участвовать, — ответил Николас. — Поверьте мне на слово.

— После таких затрат? — она улыбнулась еще шире. — Две лошади? И щит?

— Вот как щедро я распоряжаюсь вашими деньгами. Но, впрочем, это поможет ему… поможет ему в общении с друзьями.

— Ты хочешь сказать, что он сможет хвастать перед ними тем, как обвел тебя вокруг пальца?

— Что-то вроде того. И, впрочем, он это заслужил. — Веки Николаса опустились. — Господи Иисусе, мне пора.

Он открыл глаза и поднялся с места. Но задержался на пороге.

У Марианны де Шаретти все тело ныло от усталости, и больше всего ей сейчас хотелось, чтобы он ушел без единого слова. Не произносил бы никаких ловких, заранее подготовленных фраз, дабы послужить завершением всей этой истории, и на которые ей пришлось бы подыскивать столь же искусный ответ.

— Думаю, сегодня вы будете крепко спать, — промолвил он вместо этого. — Завтра все утро я буду во дворе либо в кабинете. Пошлите за мной, если понадоблюсь.

Он наградил ее одной из своих щедрых внезапных улыбок, но глаза оставались по-прежнему сонными. Она также улыбнулась в ответ.

— Доброй ночи, Николас. — И проводила его взглядом до дверей. Он обернулся, касаясь засова, и словно бы приготовился что-то сказать, но вместо того опять улыбнулся.

Ей не следовало бы обращать на это внимание. И все же она спросила:

— Что ты хотел?

Он по-прежнему улыбался, не трогаясь с места.

— Одолжение, о котором я не решился просить.

Ей сделалось любопытно. Судя по тону его голоса, причин для тревоги не было.

— Ну, так теперь ты передумал. И что же это?

— Я до сих пор не знаю, какого цвета ваши волосы. Против воли она вздернула подбородок. Щеки горели от близости к огню. В его сонном взгляде было все, что способно обезоружить: приязнь, лукавство, мольба. Это чисто умытое лицо к мессе, с приглаженными волосами и смешинкой в глазах над какой-то невинной проделкой.

Марианна де Шаретти поднялась со стула и с улыбкой глядя в глаза тому, прежнему Клаасу, принялась вытаскивать булавки, удерживавшие на месте круглый чепец.

Сегодня поутру у нее не было времени, как обычно, заплести волосы в тугую косу, и теперь, когда она подняла над головой жесткую конструкцию и встряхнулась, то волосы рассыпались по груди, по плечам и по спине. Они были того же цвета, что и ее рукава: темно-каштановые, с рыжеватым, а местами и красноватым отливом. Это было первое, чему она научилась, — как окрашивать ткань под цвет волос. Когда она распускала их на ночь, Корнелис сравнивал их с катайским шелком.

Теперь же ее второй муж взглянул на нее добродушно и невозмутимо и промолвил лишь:

— Да, так я и думал.

Ну, разумеется, он мог знать, какого цвета ее волосы. Конечно, она всегда закрывала их, но случайная прядь или линия пробора могла показаться из-под чепца. А теперь он видел, что в них нет седины и ей нечего стыдиться. В какой-то мере, это было тем самым завершением, которого она так опасалась. Но несмотря даже на то, что она вполне улавливала ход мыслей Николаса, Марианна де Шаретти не могла упрекать его это. Она улыбнулась.

— В следующий раз они будут черными. Я меняю цвет каждые пять дней. К чему иначе быть хозяйкой красильни?

Он ответил широкой улыбкой.

— Тогда, полагаю, это может стать поводом к расторжению брака. До завтра.

Дверь за ним закрылась, и Марианна де Шаретти осталась одна в пылающем облаке своих роскошных волос.

Глава 29

Если бы за всеми этими удивительными событиями в ее жизни не последовала так скоро Пасха, а затем и турнир Братства Белого Медведя, то, вероятно, Марианне де Шаретти пришлось бы куда сложнее. А так со следующего же утра хозяйка компании невозмутимо отправилась по своим делам, обходя склады, рынки и торговые конторы на улицах, где повсюду слышался яростный треск веретен, повизгивание насосов, рокот катящихся тачек и телег, — ибо город торопился закончить все свои дела перед церковными празднествами и последующими увеселениями.