Энциклопедия пиратства - Жан Мерьен

— Видимо, — добавил он, грустно улыбаясь, после минутного молчания, — командующий Кольерс выглядит таким смирившемся и достойным жалости, что я понимаю вашего Дюваля, как вы его называете, который хочет помочь незадачливому капитану.

— Ах, капитан, не говорите так, заклинаю вас, — вскричал я с чувством. — Я хорошо знаю, будучи сам морским офицером, знаки уважения, которые требует от нас иерархия, чтобы осмелиться хоть на минуту подумать о нарушении субординации! Безусловно, я плохо объяснил вам мое намерение!.. Я хотел вам сказать…

— Я ошибался, рассердившись на вас, лейтенант, — прервал меня англичанин. — Провидение иногда посылает своих посредников… И потом, в нашем положении нельзя пренебрегать ничьим мнением… Прошу вас, приведите ко мне вашего человека».

МЫСЛЬ ГЕНИЯ

«Я поспешил на поиски „мэтра Хладнокровие“; отыскав его, я поведал боцману о нашем разговоре с капитаном.

— Не знаю, должен ли я откликнуться на это приглашение, — ответил он. — Разве уже один раз командир не заявил мне, когда я просил его разрешения принять участие во второй экспедиции, отправленной против пиратов, что он не имеет права использовать иностранцев на службе Его британского величества?

— Пойдемте, Дюваль, оставьте ваше злопамятство и следуйте за мной!

— Несмотря ни на что, я подчиняюсь вам, лейтенант.

Командующий Кольерс, несомненно желая встретиться с нашим боцманом без свидетелей, спустился с палубы и скрылся от всех в своей каюте.

— Ах! Так это вы? — сказал он вошедшему Дювалю. — Я вас узнал, мой друг! Итак, говорите, не бойтесь… Похоже, что вы человек умный и изобретательный!.. Как, если бы вы были на моем месте, вы смогли бы сняться с якоря? Ваш лейтенант сказал мне, что вы нашли способ…

— Этот способ настолько прост, что вы будете смеяться надо мной, капитан. Что вы хотите, у меня не достает образования, поэтому я не офицер.

— Это неважно, зато, говорят, у вас хорошая голова; так что объясните вашу мысль.

— Ну что ж, даже если вы посмеетесь надо мной, я от этого не умру, — продолжал Дюваль. — Вот моя хитрость в двух словах. Итак, договорились, я — капитан? Хорошо. Ну так, я поднимаюсь на палубу; так как пираты могут стрелять по нашему кораблю только со стороны камней, я приказываю моим марсовым подняться на марсы и на нижние реи с другой, безопасной, стороны под прикрытием нижних мачт, чтобы пули не задели их, и быть наготове; я приказываю также зарядить все орудия по самое горлышко, выжидаю, чтобы все стихло, и приказываю открыть продолжительный адский огонь…

— Против кого, — прервал его англичанин, улыбаясь, — против камней?

— Против все равно кого! Если вам больше нравится, то из соображений экономии можно и не заряжать пушки ядрами… Итак, как я уже сказал, я приказываю дать мощный залп, в результате чего корвет весь окутается дымом и станет невидимым для пиратов! Тогда, конечно, матросы, которых я спрятал за мачтами, быстро отдают паруса, не подвергаясь никакой опасности, и мы убираемся отсюда.

Хитрость, придуманная Дювалем, была настолько проста, как он сам сказал нам об этом, что я не мог понять, почему эта идея до сих пор никому не пришла в голову; к тому же она показалась мне непогрешимой.

— Друг мой, — ответил ему холодно капитан Кольерс после минутного молчания, сопровождая свои слова чуть насмешливой улыбкой, — я рад встретиться с вами, так как эта идея, которую вы только что изложили мне, уже была мною продумана! Единственная причина, по которой я ее пока не осуществил, это то, что я не мог решиться навсегда оставить здесь экипажи пропавших лодок и я воспользовался ситуацией, чтобы подождать их еще три дня. Поэтому нет необходимости рассказывать кому-нибудь о нашем разговоре.

— Теперь, мой друг, — продолжал капитан, вытаскивая из своего жилетного кармана часы с репетиром, — я должен как то вознаградить вашу забывчивость; я решил вам преподнести подарок в знак моего уважения к вашим заслугам на борту „Малой Каролины“ в нелегком деле борьбы с пиратами, нашими врагами. Прошу вас, примите на память о нашей дружбе эти часы.

Боцман Дюваль принял часы, покраснев от радости, с важным видом поблагодарил капитана и удалился, не добавив ни слова. Только на палубе он позволил себе один раз высказаться, повернувшись ко мне:

— Вот уже двадцать лет я мечтал иметь часы с боем, спасибо вам, лейтенант! Этот капитан — неплохая бестия!

— Но, — добавил „мэтр Хладнокровие“, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает, и наклоняясь к самому моему уху, — он законченный хвастун… Моя идея вовсе не приходила ему в голову.

Часом позже, благодаря совету Дюваля, пушки „Победы“ и всевозможные скопления пороха устроили облако пламени и дыма над кораблем, марсовые отдали паруса и мы снялись с якоря без происшествий.

Через несколько дней английский корвет выгрузил два мешка рупий, предназначавшихся губернатору, и высадил нашего португальского пассажира в Коломбо на Цейлоне, а нас — в Тринкомали, единственном порту острова, где можно было пополнить наш экипаж».

В ОТКРЫТОМ МОРЕ У ФИЛИППИН

Хотите узнать еще одну историю о малайских пиратах, произошедшую в начале XIX века?

Она перед вами в изложении капитана Мак-Леода, офицера корабля «Альцеста», который вез из Китая посла Великобритании в феврале 1817 года.

«Выйдя из Манилы, мы осторожно вели наш корабль, стараясь не наткнуться на многочисленные и еще мало известные подводные камни, которые могли скрываться в этой части Китайского моря, то есть к западу от Филиппин и северо-западу от Борнео. Оказавшись 14 числа за пределами опасного прибрежного района, мы взяли обычный курс, намереваясь пройти по проливам Банка или Гаспар (пролив Келаса). Было решено, что мы поплывем вторым проливом, так как он более прямой и менее подвержен штилям, чем первый. Оба эти пролива мы считали надежными для нашего плаванья. Рано утром 18 числа, точно в рассчитанное время, мы увидели остров Гаспар; обогнув его мы вошли в пролив, приняв все меры предосторожности, которые всегда применяются в таких случаях, особенно, если не достаточно хорошо знаешь рельеф дна. Капитан, так же как и все офицеры и боцманы, провел ночь на палубе и здесь же встретил утро. Замеры зондов дали результаты, совпадавшие с указанными на картах, и мы строго следовали по указанному на карте маршруту, чтобы не подвергнуться опасности. Внезапно, около семи часов утра, корабль со страшным треском наткнулся на риф, скрытый под водой, и замер.

Мы сразу поняли, что любая попытка высвободить „Альцесту“ будет иметь роковые последствия, так как с двух сторон от злосчастного подводного камня, на который мы наскочили, море имело от десяти до семнадцати саженей глубины и полученные повреждения корабля должны были бы привести к тому, что если корабль поплывет вперед, то через нескольких минут он пойдет ко дну. Тогда мы бросили самый надежный якорь и прекратили работать помпами, помощь которых была бесполезной.