Энциклопедия пиратства - Жан Мерьен

— Ах, мой дорогой Гарнерей, — сказал он мне, перезаряжая ружье, — мы погибли; чтобы спастись, нам нужен хотя бы час хода при попутном ветре, нам надо обогнуть мыс, который сейчас остается у нас под ветром и на который мы, безусловно, наскочим. Постарайтесь провести подобный маневр. Ветер действительно свежеет.

— Невозможно, капитан… Руль расположен по ветру уже длительное время, и корабль больше не управляется. Нас сносит на скалы. У нас нет больше парусов, ориентированных на фок-мачте, и мы не успели бы их сориентировать, не подвергая опасности корабль и наши жизни.

— Вперед, мой бедный Гарнерей, тогда умрем с честью!

Мы возобновили бой, но увы! Абордажная сетка, так предусмотрительно придуманная Дювалем еще до начала схватки, была, как я уже сказал, перерезана во многих местах пиратами; вскоре они доберутся до наших передних шканцев! Но где же наш „мэтр Хладнокровие“?

В этот критический момент, неужели его изобретательность изменила ему? Но нет; я увидел Дюваля, занятого сооружением крепостной стены из бочек с водой рядом с нашими орудиями, которые он расположил с той стороны, откуда ждал нападения врагов. Видимо, боцман Дюваль серьезно рассчитывал на свое новое средство защиты, раз он задействовал трех матросов себе в помощь, ослабив наш отряд сражающихся.

Но вот он направился к нам и как раз вовремя, так как через несколько секунд пираты уже будут на борту.

— Друзья мои, — быстро сказал он нам, — пусть четверо из вас, Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул, заберутся на марсы, чтобы оттуда стрелять по врагам. Все другие пусть укроются в кормовой каюте с заряженными ружьями; как только пираты окажутся на палубе, мы будем стрелять по ним сквозь те бойницы, которые я велел просверлить.

— Но, Дюваль! — воскликнул капитан.

— А! Капитан, извините… мы не можем терять время… что до остального, то ничего не бойтесь, маневр, который я провожу, это тот, о котором вы мне говорили накануне… ну, вы знаете!

Капитан, наоборот, очень хорошо знал, что он ни о чем не договаривался с боцманом, но он оценил благородную ложь, к которой прибегнул его подчиненный, чтобы спасти достоинство командира.

— Ах, да! Это так, — ответил он, — ну что ж, Дюваль, пусть будет так, мы сейчас же спрячемся в кормовой каюте.

— Секунду, капитан, одну секунду! Мы скроемся только после того, как сильно напугаем врагов, чтобы они не смогли нас догнать, прежде чем мы все займем свои боевые посты… Ждите меня здесь… Рустан и Кадрус, подсобите мне немного, ребятки…

Прошло не более нескольких секунд, как „мэтр Хладнокровие“ вернулся, неся с помощью двух матросов бочку, до краев наполненную водой; они поднесли ее к защитным заслонам.

— Это холодная вода, — сказал он нам, — но вы знаете пословицу: ошпаренная кошка и т. д. Так что бочка с водой произведет ужас на этих каналий, как если бы это был кипяток… Внимание… Когда я скажу „три“, пусть все разбегаются по своим указанным постам! Четыре матроса — Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул — на марсы, остальные — в каюту… Все понятно? Договорились… Так… Раз, два, три!»

ПОД ЗНАКОМ ПОБЕДЫ

«Наше доверие к боцману было настолько безгранично, а положение настолько отчаянное, что мы слепо подчинились ему и поспешили на свои места. Как только он произнес слово „три!“, защитные заслоны лишились своих бойцов и пираты могли теперь подняться на палубу!

Жуткий вопль испустили индийцы, когда они увидели боцмана с новой бочкой воды, уверенные, что это кипяток. Все отступили назад, чтобы смертоносная жидкость не попала на них, и хитрый уроженец Бордо, чтобы дать нам время укрыться в наших убежищах, начал медленно выливать на палубу содержимое бочки.

Вскоре матросы Рустан и Кадрус присоединились к нам на юте и рассказали, что Дюваль из боязни быть пораженным градом стрел и пуль, предназначенными озверевшими от страха пиратами исключительно ему одному, швырнул в конце концов еще полную бочку в прао, что, вероятно, послужило последним ударом для бедной посудины, и она пошла ко дну.

— А где сам боцман? — спросили мы.

На этот вопрос они не могли дать никакого ответа, сами они успели спастись, а что стало с их командиром, они не знали. Мы сделали предположение, что он, возможно, присоединился к матросам на марсах.

Но что это! Раздался оглушительный вопль, который извещал нас о каком-то важном событии. И действительно, пираты вторглись на палубу брига.

Наши мушкетоны, заряженные шестью пулями, обрушили на них через бойницы в стене каюты такое количество свинца, что более десяти человек упали замертво или были ранены; прицельный огонь сверху, с марсов, поддерживал наши старания.

Малайцы, придя в ужас от такой бешеной стрельбы почти в упор, на секунду остановились, но вскоре их главарь, абориген в форме английского офицера и с кавалерийской каской на голове, о котором я уже говорил в начале рассказа, вывел своих головорезов из оцепенения и придал им смелости, возглавив оставшихся в живых пиратов и поведя их в атаку.

Отряд пиратов, поредевший от наших пуль, не имея пути назад, ибо прао затонула, с громким рычанием диких зверей приготовились идти в последнюю атаку за своим командиром, как вдруг раздался страшный взрыв: столб огня и облако дыма, возникшие перед нашими бойницами, ослепили нас на несколько секунд. Когда дым рассеялся и снова солнечный свет залил палубу, мы с облегчением увидели боцмана Дюваля, который вышел из-за укрытия, составленного из бочек с водой, и с самым невозмутимым видом холодно рассматривал груды трупов, лежащие в беспорядке перед ним.

— Еще кто-нибудь остался? — спросил он спокойным голосом.

Как выяснилось, он дал залп из двух задних орудий.

Мгновенно мы выбежали наружу из нашего убежища; мы безжалостно прикончили всех раненых пиратов и убили тех, кто случайно уцелели после орудийного залпа Дюваля.

Теперь мы одержали окончательную победу! На борту „Малой Каролины“ не осталось ни одного живого индуса! Было уже около двух часов дня: бой продлился довольно долго.

Описывать все поздравления, которыми мы осыпали боцмана Дюваля, можно было бы бесконечно долго. Славный житель Бордо, исполненный скромности, не походил своей оригинальностью на своих соотечественников; он удовольствовался ответом:

— Позвольте, зачем же так кричать… Я лишь исполнял приказы капитана!

Огромная радость, которую мы испытывали по поводу нашего освобождения от пиратов, увы, не была слишком долгой; вскоре сильный удар потряс с низу до верху „Малую Каролину“. Корабль врезался в прибрежную скалу».