Святой Грааль - Юрий Никитин

— Адские муки грешникам длятся вечно, — заявил Томас непреклонно.

— У вас жестокий бог, — укорил Олег. — У нас, родян, ада нет вовсе.

— Потому вы такие бесстыжие! По две жены берете!

— Ну, это кто как. Иному неприлично иметь две жены, когда их можно взять десять или двадцать. Князь Владимир, например, имел девятьсот жен и тысячу наложниц. Это тот самый, который привел ваше христианство на нашу Русь...

Томас долго шел молча, сконфуженный таким проводником учения Христова, сказал наконец без особой уверенности:

— Ну, это у вас...

— Почему? У царя Соломона была тысяча жен.

— Тоже в ад, — заявил Томас твердо. — Все нарушители — в ад!

— Ваш бог похож на дикого кочевника, — сказал Олег. — Наслаждается, бросая людей живыми в котлы с кипящей смолой, прижигая каленым железом, сдирая с пленных кожу, подвешивая на дыбе...

Томас упрямо ломился через заросли, даже обогнал Олега, избегая разговаривать на богоугодные темы с язычником. Спросил озабоченно:

— Одного не пойму... Мы разве уже в Британии?

— Дикий Охотник — англ?

— Англ, — процедил Томас сквозь зубы, — но он мог быть и скифом, верно? Или руссом. Допустим, за три сотни лет можно доскакать куда угодно, но как он переплыл море?

— А если по суше? — предположил Олег. — В обход?

— Британия со всех сторон окружена водой, сэр калика!.. Впрочем, он мог быть из старых англов, что не перебрались с племенем на острова Британии...

Он умолк, остановился возле крупной глыбы черного базальта, похожей на фигуру сидящего человека. При большом желании можно было рассмотреть щит и меч.

Томас молча вытащил меч из ножен, отсалютовал, со стуком бросил обратно в ножны. Лицо рыцаря было мрачным как грозовая туча, синие как полевые цветы глаза потемнели. Олег перевел взор на рыцаря:

— Родня?

— Гаральд, — ответил Томас значительно.

— А, просто знакомец...

— Гаральд, — повторил Томас, повысив голос. Он смотрел с некоторым раздражением. — Великий воин! Неужто в Роси о нем не слыхали?

— Не слышали.

— Пречистая Дева, как же вы живете на белом свете?

— Перебиваемся, — лицемерно вздохнул Олег. — Он тоже англ?

— Чистокровный! Однажды вывел все войско навстречу высадившемуся на побережье вражескому войску. Была величайшая битва, врага разбили наголову, однако в бою погибли сыновья Гаральда, братья и даже престарелый отец, которого Гаральд очень любил. Он один остался даже без единой царапины, хотя сражался впереди своих воинов... Стало ему так горько, когда шел через необозримое поле, заваленное трупами, что сел на пень, застыл в горестном раздумье, затем вовсе превратился в камень!

Они уже удалялись от камня, Олег спросил уважительно:

— Видать, давно битва стряслась?.. Трупы воронье растащило. А чего дрались в дремучем лесу?

— Сражались в поле, — ответил Томас раздраженно. — Лес потом вырос.

Олег окинул взглядом столетние дубы, мимо которых шли могучие разлапистые невинные цветы, и ядовитая трава, от которой гибнет скот, а земля становится бесплодной.

— Я еще понимаю, — сказал он осторожно, — как мог попасть сюда Дикий Охотник. Почему лесной черт говорит на староанглицком диалекте... Но как сюда попал Гаральд?.. Ты уверен, что битва была где-то в старой Англяндии? Или даже в Британии?

Томас косился огненным глазом, как рассерженный конь, ждал подвоха. Олег предположил:

— Впрочем, если было великое переселение племен и народов, что сокрушило старые империи Рима, то могли же сдвинуться и наши боги, демоны, духи, призраки... Со временем меняются даже понятия добра и зла! А наши боги переходят из страны в страну, от народа к народу, меняются сами... Помню, как я был удивлен однажды, встретив нашенскую Жар-птицу в одной стране за тридевять земель, где жил странный народ с темно-коричневой кожей!

Оказывается, именно там их гнезда, их родина, а к нам залетала какая-то дуреха, охочая до дальних перелетов. Так у нас и прижилась: понравилось блистать южными перьями среди северных снегов...

Их разделила огромная валежина, потом прошли по обе стороны могучего дуба. Томас не слышал, что говорил калика, заинтересованно посматривал в его сторону. Тот внезапно заорал, указывая рукой. Томас недоумевающе повернул голову, на миг кровь застыла в жилах: на него мчался, грозно опустив голову, вепрь чудовищной величины!

Он остро сожалел, что с ним нет верного копья, поспешно вскинул руку к рукояти меча. Вепрь летел, как выпущенная из катапульты глыба, маленькие красные глаза горели лютой злобой, блестели страшные клыки размером со слоновьи бивни!

Томас расставил ноги шире, успел выхватить меч. Вепрь обрушился, как падающая скала: Томас ощутил резкую боль, с силой ударился о твердую землю.

В сторонке слышался грозный рев, ругань. Томас успел повернуться на бок, как что-то со страшной силой ударило в спину, он взлетел, ломая ветки, увидел вытаращенные глаза белки с бельчатами, перевернулся и тяжело рухнул обратно на поляну, взвыл от удара.

В двух шагах что-то орал калика. Томас с трудом повернулся, чувствуя себя искалеченным, истекающим кровью, на него навалилась тяжелая туша, плеснуло горячей жидкостью. Туша вздрагивала, дрыгала ногами, доспехи скрипели. Потом туша сдвинулась, голос калики спросил рассерженно:

— Ты хоть жив?

Томас с трудом приподнялся на локте. Кабан лежал в двух шагах в луже крови. Он был почти перерублен пополам, вторая глубокая рана зияла поперек черепа, развалив его.

— Спасибо, сэр калика, — сказал Томас с чувством.

Калика стоял над ним бледный от ярости, в руках трясся окровавленный меч, глаза горели гневом:

— Дурень, чего застыл на дороге? Некуда отпрыгнуть?

Томас сказал с достоинством:

— Сэр калика!.. Кабан бежал прямо на меня! Если отпрыгну, разве это не трусость?

Калика задохнулся от ярости:

— Трусость?.. Ах ты благородный англ!.. Тебе в самом деле очень важно, что о тебе подумает кабан?

Томас помыслил, признался с неохотой:

— Честно говоря, нет. Но традиции рыцарства...

Он поднялся с великим трудом, долго шли молча — калика сердился. Томас старался не хромать, терпел боль от ушибов и ссадин. Кабанья туша осталась позади, нужды в мясе кабана пока не было. Калика хмурился чаще, хватался за лук. Так они шли почти полдня, калика постепенно смягчился, начал коротко отвечать Томасу. Тот чувствовал себя виноватым, заговаривал первым. Калика начал рассказывать о Темном Лесе, но вдруг умолк на полуслове. Томас видел, как кровь отлила от лица калики. Он напряженно вслушивался, даже приостановился на миг, затем побледнел еще больше, крикнул хрипло: