Неспящие - Барбара Морриган

лошадка с торчащими рёбрами, которую втюхали дураку за непомерно высокую цену и отправили менять мир. Да и Виатор Рэсис скорее навсегда бросит пьянствовать и ударится в служение Звёзднорождённым, чем кого-то полюбит. Наверняка Соль являлась лишь очередной галочкой в его списке. Рыжие были, блондинки тоже, брюнеток – целая толпа, и это если не считать студенческий женский хор. Будет ещё и плоскозадая дурнушка, любящая умные книжки и замахнувшаяся на саму Сиятельную.

– Если ты ищешь какой-то выгоды, то советую сразу проваливать, – буркнула Соль, пытаясь дотянуться ногой до стремени. Разболтавшееся кожаное седло ничуть не уступало по потрёпанности Золотцу. Теперь, когда неспящая немного пришла в себя и осознала реальность происходящего, ей нужно было расставить все точки.

– Выгоды? – не понял Тори, привязывая одеяла под седельные сумки. – Я похож на торгаша? Я заплатил десять золотых за эту чучундру.

С этими словами он украдкой потрепал Золотце по загривку, словно боясь, что обидел её неосторожным словом, и надеясь загладить вину.

– Я не о деньгах. – Стремя никак не поддавалось, и Соль в тысячный раз прокляла свой маленький рост и короткие ноги. – Я правда не могу представить, зачем ты за мной таскаешься, эйра Тори.

Её голос подрагивал, но Соль и не пыталась этого скрыть. Ломать комедию она не слишком-то хотела – дрожь можно списать на утренний холод, ворвавшийся в Аструм вместе с Месяцем Туманов, на неудачные попытки оседлать лошадь – да хоть на что. Пускай сам додумывает.

– И я не знаю, какая тебе от этого вообще может быть польза, – продолжила она. – Я ненавижу, когда мне врут и когда мной пользуются. Может, тебе надо что-то от принца или ты на что-то надеешься со мной, так вот…

– Спокойно, неспящая, – перебил её Тори, лёгким движением подсадив в седло. – Ты слишком много думаешь. Я здесь просто для того, чтобы ты не убилась в дороге. Вот и всё.

– Да будет тебе известно, что я с этим прекрасно справлюсь и без тебя…

– Но со мной ведь веселее, правда?

Он посмотрел на неё с такой возмутительно простодушной улыбкой, что Соль захотелось врезать ему сапогом по зубам. Слишком глуп, чтобы плести интриги у неё за спиной. Слишком наивен, чтобы не выболтать всё, что у него на душе. Неужели он и правда хочет помочь?

– Знаешь, мой отец, да будет его душе неспокойно в Долине Тени, старый козёл… Так вот, он как-то сказал: «Однажды всё это останется позади… Так что постарайся прожить жизнь, которую запомнишь». Вообще, он эту фразу использовал, чтобы склонить меня к университету и работе в каком-то унылом болоте типа палаты счетоводов. У него там был приятель… Но я это запомнил. И с тех пор стараюсь себя всегда спрашивать: «А почему бы и нет?»

– Почему бы и нет? – не сдержала смешка Соль.

– Ну да. Все эти вояки, политики, учёные, перекладыватели бумажек… Они всегда себя спрашивают: «Какая мне с этого польза?», «Сколько денег это принесёт?», «Сделает ли это меня хорошим человеком?». Вот не насрать ли? На эти вопросы можно выдумать тысячи ответов, а потом поверить в них. Но вот для «Почему бы и нет?» никогда не находится достаточно веской причины отказаться. Это почти как «И чё?». Не такое, конечно, мощное средство, но всё же…

– Ты залезать будешь? – Соль смерила его строгим взглядом, крепче сжав в руках поводья. – Или мы весь день будем слушать твои разглагольствования?

– Это многовековая мудрость Виатора Рэсиса, дорогуша. Она на вес золота, – возразил Тори, неуклюже взбираясь на лошадь. Он дважды чуть не завалился на спину, а когда всё же устроился, Золотце прогнулась и крякнула, явно не ожидавшая такого удара от жестокой судьбы.

– Тебе девятнадцать лет, – закатила глаза Соль.

– Мои предки были смышлёными людьми. А я впитал в себя все их гениальные умозаключения. Венец варенья.

– Может, творения?

– Может, – прошептал Тори, загадочно устремив взгляд в небеса. – Всё может быть…

Глава 41

Блики на воде

Первые дни пути всегда либо самые простые, либо самые трудные. Зависит от настроя и крепости икроножных мышц трактующего. Казалось бы, второй вариант должен был утратить актуальность с обретением лошади, но, увы, всё только начиналось. Даже несмотря на то, что тщедушную Соль, едва достававшую Тори до ключиц, время от времени норовило сдуть ветром, два всадника для Золотца были сущим кошмаром. Рост Тори обычно играл ему на руку: бесконечные пироги и пиво, без которых он не смыслил жизни, в большинстве своём уходили на поддержание жизни в этом нескладном ясене в человеческом обличье, оседая на его фигуре лишь изящным и поистине мужественным пузиком и мощными руками. Даже если бы Тори неожиданно подался в атлеты и сбросил все лишние килограммы, это всё равно не слишком облегчило бы Золотцу жизнь. Да и самому Виатору явно пришлось бы несладко: у него только-только перестало темнеть в глазах каждый раз, когда он поднимался с кровати, как это бывало в подростковые годы. Выход оставался только один: с утра Золотцу ещё удавалось с божьей помощью протащить обоих всадников на себе пару миль, но потом Тори приходилось спешиваться и быстро переставлять ноги, пока Соль пыталась добиться от клячи чего-то хоть немного напоминающего рысцу. О галопе речи не шло: через полминуты несчастная Золотце начинала хрипеть так, будто вот-вот отдаст концы. Похороны лошади отняли бы как минимум полдня: лопаты под рукой не было, а рыть яму подручными средствами – врагу не пожелаешь. Но и бросить это убогое, но всё же добродушное создание кормить опарышей посреди дороги было бы совершенно бесчеловечно. Приходилось подстраиваться и время от времени молиться Хрону, чтобы тот вдохнул жизнь в Золотце и дал ей сил продержаться ещё хотя бы пару недель. Если получится добраться до города, то, возможно, удастся обменять её хотя бы на пару краюх застарелого хлеба… Или, по мнению Тори, выгодно продать за двадцать золотых «какому-нибудь простофиле». Вероятно, он слабо представлял себе иерархию простофилей и своё в ней место. Но Журавлиный Брат, заботливо наблюдающий за ним с небес, определённо оценил бы такой подход. Больше всего на свете Этерн любил блестящие монетки и бессмертный оптимизм.

Соль, в отличие от Тори, оказалась неплохой наездницей. В сгоревшей деревне у неспящих была лошадка по имени Ория. Ей дали имя из-за медно-рыжей шёрстки, схожей по цвету с маленькой монеткой. Соль никогда не случалось опробовать её в деле, но в свободное время отец Ната иногда давал ей уроки верховой езды. Было в этом какое-то