История куртизанок - Элизабет Эбботт

В 1946 г. в очерке, опубликованном в «Партизанском обозрении», Ханна сурово осудила Хайдеггера за то, что он вступил в национал-социалистскую партию, и за то, что он уволил своего учителя и друга Гуссерля из университета. (На самом деле Гуссерля уволили до того, как Хайдеггер стал ректором.) Потом, в 1949 г., во время поездки в Германию она навестила Карла и Гертруду Ясперс, которые пережили нацистский режим в Гейдельберге. Их объединяла сила чувств, которые они испытывали к Хайдеггеру – Ясперса как коллеги-философа, Ханны как его бывшей студентки и любовницы. Несмотря на ее критический очерк, несмотря на невыразимый ужас, вызванный известиями о шоа́, несмотря на все, что она знала о Хайдеггере и в чем она его подозревала, Ханна так никогда и не смогла полностью освободиться от завораживающего очарования своего бывшего любовника.

В феврале 1950 г., преодолев терзавшую ее неуверенность в себе, сомнения и нерешительность, Ханна решила встретиться с Хайдеггером. Она приехала во Фрайбург 7 февраля и сразу же послала записку бывшему любовнику, предлагая навестить ее в гостинице. Он без предупреждения приехал к ней в тот же вечер в половине седьмого и вновь ее покорил. «Когда администратор назвал твое имя, – позже призналась она ему, – мне показалось, что вдруг остановилось время». Как ни странно, сказала ему Ханна, она с ним не связывалась только потому, что ей не позволяла это сделать гордость и «явная, очевидная, дурацкая глупость», а не что-то другое. Иными словами, это не было вызвано его нацистским прошлым.

Но Хайдеггер был нацистом, и, занимая влиятельную и престижную должность ректора крупного университета, он подрывал, а иногда и разрушал карьеры евреев и противников нацизма, к которым относились некоторые искренне набожные католики. Он и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь жене Ясперса, еврейке, когда в условиях нацистского режима ей грозила смертельная опасность. В тех редких случаях, когда Хайдеггер пытался вмешиваться, чтобы помочь подвергавшимся преследованиям евреям, он делал это скорее из личных дружеских побуждений, чем из стремления выступить против власти нацистов. В первые годы существования Третьего рейха Хайдеггер прочел и прекрасно понял содержание «Майн Кампф», в частности злобную антисемитскую направленность этой книги. Как и Гитлер, Хайдеггер верил в существование международного еврейского заговора. Еще в 1929 г. он написал официальное письмо, где предупреждал: «Мы стоим перед выбором: либо в нашей германской духовной жизни возобладают подлинно глубинные силы и национальные учителя, либо с ней будет окончательной покончено, и – как в широком, так и в узком смысле – верх возьмет растущее еврейское влияние»43.

Как же развивался роман этого немецкого нациста и еврейки, которой пришлось спешно покинуть Германию, чтобы избежать уничтожения? В отличие от евреек, которых взявшие власть в Германии нацисты отправляли в концлагеря, где насиловали лишенных свободы женщин, молоденькая студентка Ханна попала в плен выдающегося интеллекта Хайдеггера, который использовал его и свое положение профессора для того, чтобы совратить ее и привязать к себе. Тогда она особенно не интересовалась тем, что позже рассматривала как «политику», и потому не могла поверить, что незаурядный философ является нацистом. Умнейший человек, Хайдеггер, чтобы не насторожить Ханну, не вступал в дискуссии, в ходе которых могли выявиться его национализм и высокая оценка жутких идей и целей Гитлера. Учитывая эти обстоятельства, трудно говорить о том, что Ханна Арендт сознательно была близка с врагом.

Но после войны симпатии Хайдеггера к нацизму стали общеизвестны, он опозорил себя как в профессиональном, так и в личном плане, потерял должность преподавателя, книги его были запрещены, а пенсия уменьшена. Основанием для таких сравнительно мягких наказаний стали неопровержимые доказательства, и Хайдеггер должен был отчитываться перед Проверочной комиссией Фрайбургского университета. На процессе денацификации ему требовались безукоризненные отзывы. Кто мог предоставить о нем лучшие отзывы, чем еврейка Ханна Арендт, его бывшая любовница, ставшая известным ученым, и его бывший коллега Карл Ясперс, состоявший в браке с еврейкой?

Воздействие незаурядного интеллекта Хайдеггера было настолько сильным, что эти два выдающихся человека пошли у него на поводу – Ясперс в меньшей степени, чем Ханна, но оба они поддержали беспардонную версию Хайдеггера о том, что его преследовали нацисты. Они решились на это, хоть оба знали, по словам Ханны, что Хайдеггер «откровенно лжет при каждой удобной возможности» и что он не столько слабохарактерная личность, сколько личность, у которой характер вообще отсутствует. Благодаря их вмешательству в марте 1949 г. Хайдеггер был осужден как попутчик, к которому не были применены меры наказания44.

Позже, когда Ясперс сомневался и мучился, Ханна тянула время и – вопреки всяким доводам рассудка – делала вид, что верит всем уловкам Хайдеггера. Она даже пыталась уговорить других поверить ему. Ясперс, однако, не мог забыть бездушного безразличия Хайдеггера к страданиям Гертруды и многие другие проявления его бессердечия. «Он был единственным из моих друзей… кто меня предал», – писал Ясперс45. Он так и не примирился с Хайдеггером до самой своей смерти, несмотря на то что все это время Ханна пыталась совершить невозможное – помирить двух мужчин, восхваляя одного и защищая другого. Однажды, когда Ясперс попросил ее прекратить дружеские отношения с Хайдеггером, она категорически отказалась.

Отчасти это было связано с тем, что Хайдеггер восстановил отношения с Ханной, хотя физической близости между ними уже не было. Кроме того, к тому времени он уже рассказал Эльфриде о своем романе, оставшемся в далеком прошлом – по версии Ханны, та «сама каким-то образом вытянула из него эту историю»46, – и убедил свою супругу, как она ни противилась, принять его бывшую любовницу у них дома. Позже Ханна описала их с Эльфридой непростую встречу. «Женщина ревнива почти до умопомешательства, – писала она. – После всех лет, на протяжении которых она тешила себя надеждой на то, что он просто забудет меня, ее ненависть лишь усилилась». Эльфрида была ограниченной антисемиткой, «исходящей остервенелой ненавистью»47. На самом деле, настоящим нацистом была скорее Эльфрида, чем Мартин. «Увы, она просто невероятно тупа», – говорила Ханна друзьям48. Последней каплей, переполнившей чашу, стало то, что Эльфрида не распечатывала кипы бумаг, на которых Хайдеггер записывал свои великие мысли. Ханна сказала, что она бы делала это обязательно.