Стая (СИ) - Оксана Сергеева

— Ушла что ли? — спросил вслух, не веря, что Юля уйдет на такой ноте. И был прав. Юлька снова протиснулась в кабинет и задержалась у двери, прислонившись к ней спиной.

— Что — сердце по швам и вены натянуты?

— Я тебе сейчас устрою сердце по швам, — сдерживая негодование, процедил Денис.

Девушка помедлила, раздумывая, запереться ли на замок. А сделав это, сцепила руки за спиной и пошла к Денису. Отступать она точно не собиралась, хотя войти снова как ни в чем не бывало — равносильно, что собственное самолюбие через мясорубку пропустить. Ну что ж, если так надо — пропустит. И пережует его, потому что быть бестолковой девкой, как назвала ее мама, не собиралась. А уж лишний раз собственноручно толкать Шаурина в объятия той шлюшки, с позором ретировавшись, не хотелось и того больше. Хотя надо признать, с трудом Юля смогла взять себя в руки. Пришлось прям зубы сцепить.

Осторожно она пошла, мягко переступая, словно по минному полю шагала, а не по ковровой дорожке. Хотя, идти к Шаурину навстречу, после того как довела его почти до белого каления, равно как самовольно наступить на противопехотную мину — разорвет на мелкие кусочки.

Юлька замерла перед Денисом буквально в шаге, стараясь сохранять на лице спокойствие и сосредоточенность. Он стоял, засунув руки в карманы брюк. Грудь его неровно вздымалась под голубой рубашкой.

— Все. Я уже успокоилась. Не надо ругаться. Я теперь добрая и нежная киса.

— Да? А меня теперь кто успокаивать будет?

— Хороший вопрос, — произнесла она, растягивая гласные. — Твои варианты?

— Не надо будить во мне то, с чем ты потом не сможешь справиться. Собираешься трахать мне мозг, пока я не буду делать то же самое с тобой?

— Зачем же так грубо? Ты будешь любить меня страстно и преданно. Хотя и на этом спасибо, я думала ты меня выматеришь сейчас.

— Ну, я пока еще в состоянии связно выражаться. Попрощалась? Теперь иди отсюда, — кивком указал на дверь.

— Не-а, — покачала головой.

— Проваливай.

— Ни за что.

Они так и стояли — очень близко, почти нос к носу. Не притрагиваясь друг к другу, но изнывая от желания сделать это. Об этом говорили их глаза и едва уловимые нотки, появившиеся в голосе.

Юля побаивалась касаться Дениса. Сейчас он, как оголенный нерв, долбанет так, что закачаешься. Можно и себя потерять. И пусть стоял он не шевелясь, не двигаясь, но то, что все его существо бушевало, она нутром чувствовала. Не знала, что там у него с венами, но у самой они точно натянулись. И адреналин начал зашкаливать.

— Твои ноги будут здесь, — похлопал себя по плечу, — только в одном случае — во время секса. Все остальное — заедай конфетами.

Ну да, если Шаурин позволит кому-то сесть себе на шею, это будет не Шаурин. В такие моменты Юля понимала, сколько ценных советов дала ей мама на самом деле. Теперь бы вычленить их из сплетения слов.

— Дай представлю. Это удобно? Тебе так больше нравится?

Денис сделал глубокий вдох. Юля отступила на шаг и присела на край стола.

— Знаешь, ты наверное прав, говоря, что нам нужно подождать. За это время мы лучше узнаем друг друга. Я уже не буду стесняться и волноваться, бояться…

— Ты меня провоцируешь сейчас?

— Нет, — конечно отрицала она, но глаза говорили о другом. — Я вообще не знаю, как это делается. Но, может быть, я когда-нибудь научусь.

— Да у тебя по этой части просто талант, — уперся ладонями в стол, чуть касаясь большими пальцами ее обнаженных бедер.

На улице стояла жара. На Юльке были голубые джинсовые шорты и белая майка. Наверное, и не догадывалась она, что ее сегодняшнее одеяние — провокация чистой воды. Тут даже слов не требовалось. Ни жестов, ни намеков. Лучше бы она вообще просто рот закрыла и молчала, потому что его разбуженный внутренний зверь очень просил выхода.

— Тебе лучше знать. — Слабо скользнув руками по его плечам, легко обняла. — Я буду скучать по тебе. Дико. А ты? — прижалась щекой к щеке. Чувствовала, что он еще злится и бурлит изнутри. Это прожигало ее, заставляло заливаться пунцовым румянцем.

— Я уже в шоке.

— Глотнешь лимонаду, — тихо отозвалась, меж тем, крепко прижавшись к нему всем телом, чуть сдвинувшись к краю стола. Оказывается легко говорить об этом вот так — старательно иронизируя, и при этом, ища утешения в его руках.

Он укусил ее. В плечо. У основания шеи, в трапециевидную мышцу. Да так, что Юля застонала от боли.

— Ты что делаешь?.. Больно же!.. У меня будет синяк.

— Закусываю, — в тон ответил Денис. — Взываешь к моей совести?

— А она у тебя есть? Была бы, наверное, я не знала бы того, что знаю сейчас.

— Наверное.

Вот. Почувствовала, что внутри он справился с собой, несмотря на то, что его тело все еще сохраняло напряжение. Переломился. Укротил себя. Его дыхание изменилось. Тон голоса тоже, слегка. Руки коснулись плеч слабо, но чувственно.

Юля, морщась, потерла ноющее от боли место и посмотрела в его бездонные серые глаза.

Глаза без дна. Сколько всего в них скрывалось, потому и без дна… Или бездна? Бездна удовольствия, любви и… боли.

— Маньяк. — Наверняка то, что она намеревалась сказать дальше, мама бы не одобрила. Точно не одобрила, но Юля проживала свою жизнь, терпела свои мучения и страхи, и сама выделяла для себя ориентиры. — Я потерплю ее, — как-то слишком жарко сказала она, — а ты потерпишь мои выходки. И тогда у нас будет все по-честному.

Его молчание, верно, следовало расценить как согласие. Хотя его согласия Юля не ждала. Скорее, поставила в известность.

— Что прям на все три месяца? — Небрежно убрал ее волосы от лица, зачесав их пальцами к макушке.

Хорошо помнила, что между ними случилось в прошлый раз, когда они ему мешали.

— Убрать?.. — спросила она и после его кивка, собрала хвост на затылке. — На два — точно.

— Тогда давай прощаться.

Не представлял как вынесет эти два-три месяца без нее. Не видеть, но знать, что она где-то рядом, не сравнить с осознанием и пониманием того, что его девочка на расстоянии нескольких тысяч километров. Юля и так последние дни, мягко сказать, обделяла его вниманием. Тут еще это расставание на целое лето. В голове не укладывалось. Да и не уложится, пока снова ее не увидит.

Соскучился по ней сильно. Невыносимо. Потому с животным желанием прижал ее к себе, приникая к мягким податливым губам. По коже ее соскучился, по теплу, по горячему дыханию, по доверчивому телу и откровенным поцелуям. Юлька быстро училась, на лету схватывала его ощущения, чувствовала реакции, знала, что нравится. Целовала так, что не только сердце, все тело по швам трещало.