И придет новый день - Ула Сенкович

— Помоги, у меня мало сил. Я должен выйти наружу. Хочу видеть солнце.

Пришлось подчиниться и тащить его на себе к двери. Не знаю, сколько он весит, но вы наверное замечали, что человек, когда расслаблен, значительно тяжелее, чем в собранном состоянии. Мне удалось все-таки дотянуть его кое-как до выхода из пещеры. Хондар сполз по каменной стене на землю и замер, закрыв глаза. Я рухнула рядом. Нужно было вчера поесть хотя бы. Чувство голода атрофировалось, осталась только изнуряющая слабость. И хотелось пить. Я даже застонала от жалости к самой себе. Прохладная ладонь легла на мой лоб:

— Не дергайся. Ты вызвала меня из-за завесы, я могу тебе теперь помочь. Закрой глаза.

Действительно, полегчало.

— Как ты это делаешь?

— Это может любой.

— Прямо-таки…

— Ты тоже отдавала мне свои силы, пока я был мертв. Теперь я достаточно окреп, чтобы пить из источника сам.

— Куда делись твои раны? Ни один человек не может так быстро исцелиться.

— Я не человек. Ты забыла?

И правда, забыла. От орков у Хондара были только желтые глаза. Больше никаких внешних отличий от человека. Приятные черты лица, нос с горбинкой, так в этом нет ничего необычного, может быть слишком густые и длинные волосы. Уши тоже, как у людей. Остаются только никому не видные генетические изменения. Да еще способность восстанавливаться, как у ящерицы, потерявшей хвост.

— Принеси воды.

— Ты не мог бы повежливее разговаривать?

— Женщина, принеси воды.

— Хорошо, но это последний раз. Или ты будешь вежлив, или обслуживай себя сам.

Закрытые глаза были мне ответом. Нужно поставить его на место, пока не поздно. Мне предстояло еще убедить Хондара вернуть меня в Натолию. Даже не могу представить, как это сделать.

Принесла не только воду, но и вчерашний обед. Сухая лепешка была безвкусна и мало питательна. Но ничего другого все равно нет.

— Расчеши меня.

"Я что, действительно, похожа на ангела?"

Встретив мой возмущенный взгляд, Хондар поморщился и повторил требование. Похоже, он не умеет говорить в другом тоне. Как в старые добрые времена мы уставились друг на друга, словно два зверя перед поединком, чтобы выяснить, кто сильнейший. Отведешь взгляд — проиграл. Меня повело в сторону. Не знаю, как это получилось, но Хондар подчинял меня. Не сломил, но я потеряла былую уверенность. Довольно улыбнулся:

— Ты не можешь мне перечить. Ты вернула меня из-за завесы и теперь связана со мной. Это как голос крови. Я всегда буду знать, где ты. Расчеши меня, — и нехотя добавил. — Я вызвал моих воинов. Они скоро придут. Не хочу выглядеть больным.

Против разумных объяснений я ничего не имею. Думаю, любой человек даст себя уговорить, если правильно объяснить, что нужно делать. А выполнять приказы и подчиняться грубой силе — увольте. Когда из-за скалы показалась внушительная группа вооруженных до зубов орков, я как раз закончила заплетать последнюю косичку и воткнула ее в замысловатую прическу моего пациента. Хондар терпеливо сносил мои комментарии и раздирание запутавшихся прядей и даже пояснил, что делать с его волосами, чтобы придать ему пристойный вид. Я развлекалась, как в детстве. Когда еще тебе достанется живая кукла для экспериментов?

Прибывшие склонились перед Хондаром. Всего семь орков. Среди них один выделялся поклажей. Вместо многочисленного оружия — мешки разных размеров, перекинутые через плечо. Наверное лекарь, не иначе. Хондар ответил на приветствие и небрежным кивком разрешил всем сесть. На меня бросали искоса взгляды, но никто не решался спросить, что я тут делаю. Тронула рукой свои волосы и вспомнила, что я не только сутки не умывалась, но еще и не имела времени причесаться сама, пока приводила этого красавца в порядок. Если добавить в спутанным волосам и грязной физиономии перепачканное в желтые пятна давно уже не белое платье, то я, наверное, выглядела как классическая ведьма из сказок братьев Гримм. Орки быстро переговаривались между собой. Я понимала только часть сказанного. В основном выясняли, что случилось, где остальные и что делать дальше. Хондар изложил свою версию истории, упомянул про оракула и сбывшееся предсказание, распрямил плечи и смотрел на своих подчиненных с видом торжества и самодовольства. На меня наконец-то посмотрели в упор.

"Представляю, что они думают, глядя на такое чучело!"

И точно, орки переглядывались с плохо маскируемым сомнением. Каюсь, не могла удержаться, уставилась самому наглому в лицо и зашипела, как разъяренная кошка. Потом на своем родном языке рассказала ошарашенному нелюдю, до чего это неприлично так непочтительно на меня смотреть. Неважно, что они не понимают. Больше будут бояться. Хондар поймал меня за юбку и заставил плюхнуться на землю с ним рядом.

— У этой женщины теперь мое сердце. Я сам его ей отдал. То, что осталось от удара мечом. У меня сердца больше нет. Так всем и скажите. Если с ней что-нибудь случиться, пусть не ждут пощады. Потому что во мне больше нет жалости или сомнения. У меня нет сердца, которое могло бы дрогнуть и отступить. — Хондар говорил тихим ледяным голосом, звенящая тишина только усиливала эффект от его слов. — Я был в мире мертвых и вернулся. Смерть не отпускает того, кто видел ее лицо. И теперь я не боюсь умереть.

Обвел притихших воинов холодным взглядом, потом не очень вежливо толкнул меня в их сторон:

— Если эта женщина умрет, с ней умрет моя жалость. Я стану тогда Одмором — смертью для всех.

Орки оцепенев на меня смотрели. Даже я поверила, что Хондар говорит серьезно.

"До чего может быть убедительным, если не со мной разговаривает! Да я готова им очароваться, честное слово! Какая девушка устоит против такой демонстрации силы?"

Результатом откровения начальника стала дружная клятва защищать мою жизнь до последнего вздоха. Если так дальше пойдет, может мне у них и понравится. Правда, уже через минуту мое мнение резко изменилось. Приказав подчиненным пальцем меня не трогать, Хондар, по-видимому, забыл включить в этот список себя. Или ему понравилось, что я его на себе таскала, или просто хотел всем показать, кто тут главный. Но стоило мне встать на ноги, как недавний смертельно раненный потребовал, чтобы я тащила его обратно в пещеру. Естественно, без малейшего намека на просьбу.

"Ща. Пусть научится сначала бегать, умник."

Уже входя в прохладу пещеры, оглянулась и сказала озадаченным оркам:

— Что смотрите? Несите его внутрь. Од-уруг ждет исполнения приказа.

Но этот тип достаточно оклемался, чтобы пройти в пещеру самостоятельно. Только требовалось помочь встать. Все-таки я не благодарная. Он столько приятных слов в мой адрес наговорил, а я его перед товарищами позорю. Поэтому, желая исправить положение, уселась за его спиной с самым смиренным видом, который только могла изобразить. Мне не терпелось знать, что будет предпринято дальше.