Столкновение миров - Стивен Кинг

— Я буду говорить с тобой о чем угодно, Риччи-малыш. И, конечно, я буду говорить о возвращении.

Ричард утвердительно кивнул.

— Ради всего святого, где ты был?

Его глаза за толстыми линзами очков сгорали от любопытства. Вдруг он удивленно мигнул.

— И каким образом ты сможешь оправдать то, как ты и твоя мать обращаетесь с моим отцом? Дерьмо, Джек. Я на самом деле считаю, что тебе следует вернуться обратно в Нью-Хэмпшир.

— Я вернусь, — ответил Джек. — Обещаю. Но вначале мне нужно достать одну вещь. Можно мне где-нибудь сесть? Я смертельно устал.

Ричард кивнул на кровать, затем механическим движением шлепнул рукой о спинку парты, которая была ближе к Джеку.

В коридоре хлопнули двери. Громко разговаривая и шаркая ногами, мимо дверей Ричарда прошла толпа.

— Ты читал что-либо о Солнечном Гарднере? — спросил Джек. — Я там был. Двое из моих друзей умерли в Солнечном Доме, и знай еще вот что, этим вторым был оборотень.

Лицо Ричарда напряглось.

— Ну, это просто удивительное совпадение, потому что…

— Я правда был в Солнечном Доме, Ричард.

— Ну да, понимаю, — сказал Ричард. — Отлично. Я вернусь с едой где-то через полчаса. Затем мне нужно будет рассказать тебе, кто живет в соседней комнате. Но это все ерунда с острова Сибрук, не правда ли? Скажи мне лучше правду.

— Да, думаю, что так. — Джек сделал так, что пальто Майлса П. Кигера соскользнуло с его плеч, и откинулся на спинку стула.

— Я вернусь, — сказал Ричард. По пути к двери он неуверенно помахал рукой Джеку.

Джек сбросил башмаки и закрыл глаза.

Разговор, на который Ричард сослался, как на «Сибрук-Айлендскую ерунду», и который Джек помнил так же хорошо, как и его друг, произошел в завершающую неделю их последнего приезда на курорт под тем же самым названием.

Почти каждый год при жизни Фила Сойера обе семьи отдыхали вместе. В то лето после его смерти Морган Слоут и Лили Сойер попытались сохранить эту традицию и заказали на четверых места в обширном старом отеле на острове Сибрук, штат Каролина, который стал местом их самых счастливых летних отпусков. Но эксперимент не удался.

Мальчики привыкли общаться друг с другом, они привыкли так же к местам, подобным Сибрук Айленду. Ведь все детство напролет Ричард Слоут и Джек Сойер резвились в курортных отелях и на обширных, обожженных солнцем пляжах. Но теперь климат таинственным образом изменился. Какая-то неожиданная серьезность и неловкость вошла в их жизни.

Смерть Фила Сойера изменила сам оттенок будущего. В то последнее лето на Сибруке Джек впервые ощутил, что он может не захотеть сидеть на стуле за столом своего отца. Он, возможно, захочет нечто большего от своей жизни. Чего большего? Он знал, как немногое другое знал наверняка, что это властное и «нечто большее» было связно с его дневными Видениями. Когда-то он впервые увидел это в себе и также осознал другое, а именно то, что его друг Ричард не только не способен ощутить самого качества «нечто большего», но в действительности, он вполне отчетливо желал обратного ему. Ричард хотел меньшего. Он хотел только того, что заслуживало его уважения.

Джек и Ричард слонялись, предоставленные самим себе в тот присущий всем курортам промежуток между обедом и коктейлем, когда само время, казалось, замедляет свой бег. Они ушли совсем недалеко и взобрались на поросший соснами холм, расположенный на тыльной стороне гостиницы. Внизу искрилась вода в огромном прямоугольном бассейне гостиницы, в котором плавно и умело плавала Лили Кавано Сойер, измеряя его длину вновь и вновь. За одним из столиков, поставленных у бассейна, сидел отец Ричарда в оттопыривающемся пушистом купальном халате и шлепанцах на босых ногах, успевая одновременно уплетать сэндвич с ветчиной, набирать номер и разговаривать по телефону, который он держал в другой руке.

— Неужели это то, чего ты хочешь? — спросил он Ричарда, который аккуратно сидел рядом с его распростертыми телесами и держал книгу «Жизнь Томаса Эдисона».

— Чего я хочу? Ты имеешь в виду от жизни, когда я вырасту и стану взрослым?

Казалось, этот вопрос привел Ричарда в небольшое замешательство.

— Это, конечно, здорово, но я не знаю, хочу я этого или нет.

— Ты знаешь, чего ты хочешь, Ричард? Ты всегда говорил, что хочешь стать химиком-исследователем, — сказал Джек. — Почему ты так говоришь? Что это значит?

— Это значит, что я хочу быть химиком-исследователем, — улыбнулся Ричард.

— Ты ведь знаешь, что я имею в виду, не так ли? Какой смысл быть химиком-исследователем? Ты думаешь это интересно? Ты думаешь, что сможешь лечить рак и спасти миллионы людских жизней?

Ричард смотрел на него широко открытыми, полными изумления, слегка увеличенными очками, которые он стал носить четыре месяца тому назад, глазами.

— Я не думаю, что когда-нибудь смогу вылечить рак, нет. Но даже не в этом смысл. Смысл в том, чтобы разобраться, по какой схеме работают вещи. Смысл в том, что вещи фактически на самом деле работают по определенной схеме, как бы это не выглядело, и эту схему можно выяснить.

— Схема.

— Да, но почему ты улыбаешься?

Джек усмехнулся.

— Ты, наверное, подумаешь, что я сошел с ума. Я хотел бы найти то, что придает всему этому, всем этим богатым ребятам, скачущим за мячами в гольф и орущим в трубки, что придает всему этому больной вид.

— Это не просто вид, это уже болезнь, — произнес Ричард без всякого оттенка иронии в голосе.

— Ты никогда не думал, что в жизни есть нечто большее, чем схема? — Он посмотрел на невинное скептическое лицо Ричарда. — А ты не хотел бы немного волшебства, Ричард?

— Ты знаешь, иногда я думаю, что ты хочешь хаоса, — сказал Ричард, немного покраснев. — По-моему, ты смеешься надо мной. Если ты хочешь волшебства, то полностью разрушаешь все, во что я верю. Фактически, разрушаешь реальность.

— А может быть, реальность не одна.

— В «Алисе в стране чудес», наверняка, — Ричард стал терять самообладание.

Он стал поспешно удаляться между сосен, и Джек только тогда понял, что этот разговор, на который подтолкнули его размышления над дневными Видениями, что этот разговор привел друга в бешенство. За считанные секунды более длинные ноги Джека догнали Ричарда.

— Я не смеялся над тобой, — сказал он. — Просто мне было немного интересно, почему ты всегда говоришь, что хочешь стать химиком-исследователем.

Ричард вдруг резко остановился и рассудительно посмотрел на Джека.

— Прекрати сводить меня с ума подобной ерундой, — сказал Ричард. — Это всего лишь Субрук-Айлендская болтовня. И так тяжело быть одним из шести или семи здравомыслящих людей в Америке, а если еще и мой лучший друг срывается со всех катушек…