Маркус Вольф - Леонид Млечин

Генерал Кесслер спросил Хонеккера, можно ли пригласить Вольфа на чтение «Тройки»? Тот не возражал:

— Он написал хорошую книгу.

Генеральный секретарь ЦК даже высказался за ее переиздание, но выяснилось, что его желания недостаточно: нет валюты на покупку бумаги. Вольф написал письмо Хонеккеру, попросил снять запрет на интервью с ним в прессе ГДР и разрешить давать интервью западным журналистам.

Восьмого июля Вольфу позвонил Эрих Мильке. По-дружески поделился секретной информацией: Хонеккер из-за почечной колики вынужден был срочно уехать из Бухареста, где шло заседание Политического консультативного комитета стран Варшавского договора. Сказал, что уходит в отпуск. Посоветовал:

— Поезжай и ты на каникулы и не делай никаких глупостей! Желаю тебе хорошего отдыха. После отпуска поговорим обо всём.

Двенадцатого июля Вольфу позвонили из советского посольства, порадовали. Секретарь ЦК КПСС по международным делам Валентин Михайлович Фалин распорядился принять его в Москве как гостя ЦК и поселить в партийной гостинице «Октябрьская» на улице Димитрова (ныне «Президент-отель»).

Семнадцатого июля Вольф прилетел в Москву. Поговорить с ним пришли его бывшие партнеры из внешней разведки. Они задавали вопросы, которых Вольф не ожидал: они считали, что уже реализуется западногерманская концепция объединения. Фалина интересовало, как в ГДР отнесутся к выводу советских войск. Всё это поразило Вольфа.

Когда он вернулся в Берлин, ему позвонил Эгон Кренц. Тон беседы был самым сердечным:

— Мой дорогой Миша…

В отсутствие Хонеккера Кренц исполнял обязанности генсека. Сказал, что у него много дел, но хотел бы вместе пообедать. 3 августа они беседовали два с половиной часа. Вольф говорил, что следует сделать, чтобы изменить ситуацию в стране. Эгон Кренц внимательно его слушал. Дал понять, что думает так же, но если он с этим выступит, ему конец.

КАК РУХНУЛА СТЕНА

Маркус Вольф откровенно беседовал с Эгоном Кренцем, потому что лучше многих высших чиновников сознавал, что происходит в стране. А летом 1989 года граждане ГДР искали любые возможности перебраться в ФРГ, конституция которой автоматически предоставляла им гражданство. Внезапно дорога открылась — через Венгрию. Она еще оставалась социалистической, и восточные немцы могли туда поехать. Но в Будапеште к власти пришли новые люди. Они желали полностью переменить политику страны. И прежде всего снести железный занавес, отделявший страну от внешнего мира.

Власти Венгрии приступили к демонтажу заграждений на границе с Австрией. 27 августа 1989 года министры иностранных дел Австрии и Венгрии Алоиз Мокк и Дьюла Хорн совершили символический акт — перерезали колючую проволоку на границе между двумя странами. 10 сентября границу открыли полностью. Ночью несколько сотен человек просто ушли в Австрию. Венгерские пограничники им не мешали. За три дня 15 тысяч восточных немцев пересекли границу!

Официальная печать ГДР цитировала высокомерное высказывание Эриха Хонеккера:

— Социализм на его родной земле не остановят ни олухи, ни ослы.

Но встревоженный Эгон Кренц поделился с советским послом Кочемасовым:

— У нас серьезные события. Угроза дестабилизации. Обстановка ухудшается с каждым днем.

Восточные немцы устремились не только в Будапешт, а и в Варшаву и Прагу, надеясь через эти страны добраться до Федеративной Республики. В Прагу приезжали на машинах целыми семьями и шли в посольство ФРГ. По всей Праге стояли брошенные «трабанты» и «вартбурги». В сентябре на территории западногерманского посольства скопилось почти пять тысяч восточных немцев. Возникла чрезвычайная ситуация. Территория посольства не позволяла устроить сколько-нибудь приличный лагерь для беженцев. В парке разбили палатки и установили переносные туалеты.

Двадцать седьмого сентября на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, куда съезжаются главы дипломатических ведомств всех стран, министр иностранных дел ФРГ Ханс Дитрих Геншер обратился к восточногерманскому коллеге Оскару Фишеру:

— Дайте им разрешение уехать.

Оскар Фишер обещал передать его информацию в Восточный Берлин. Геншер объяснил, что ждать невозможно: скопившиеся в посольствах ФРГ люди, в первую очередь дети, находятся в ужасающих условиях. Но министр Фишер не был фигурой первого ряда в восточногерманской иерархии, всё, что он мог, — доложить в политбюро.

Тогда Геншер обратился к советскому министру иностранных дел Эдуарду Амвросиевичу Шеварднадзе. Это подействовало. 30 сентября постоянный представитель ГДР в ФРГ Хорст Нойбауэр сказал Геншеру и министру внутренних дел ФРГ Рудольфу Зайтерсу, что дано разрешение вывозить людей на поездах через территорию ГДР. Это была последняя попытка Восточного Берлина сохранить лицо — сделать вид, будто они уезжают с санкции правительства ГДР. Договорились, что каждый поезд будут сопровождать два представителя ФРГ.

Вечером 1 октября министр Геншер обратился к беженцам, скопившимся в здании посольства ФРГ в Праге:

— Дорогие соотечественники! Мы прибыли к вам, чтобы сообщить, что сегодня вы сможете уехать в Федеративную Республику!

Первый поезд ушел через два часа, шесть тысяч беженцев через Дрезден проследовали в ФРГ. На территории ГДР поезда забрасывали цветами. В Дрездене на глазах стянутых к вокзалу сотрудников окружного управления Министерства госбезопасности толпы людей пытались прорваться к поезду, чтобы сесть в него. Стало ясно, что режим разваливается… Через полтора месяца, 9 ноября 1989 года, Берлинская стена рухнет. Без колючей проволоки ГДР существовать не могла.

События развивались быстро и драматично. 1 сентября западногерманская газета «Бильд» написала, что существуют семь кандидатов на пост генерального секретаря ЦК СЕПГ вместо Эриха Хонеккера. Среди них газета назвала имя Маркуса Вольфа. Особенно внимательно эту статью читали в Восточном Берлине.

Пятого сентября преемник Вольфа в разведке предостерег его от публичных выступлений:

— Пожалуйста, не совершай харакири.

«Страна, населенная хорошими, неравнодушными людьми, без руля и ветрил устремляется к фатальной катастрофе, — записал свои впечатления от происходящего Маркус Вольф. — Катастрофа видна невооруженным глазом, мы чуть ли не беспомощно взираем на нее».

Четвертого сентября, в понедельник, в Лейпциге после проповеди в лютеранской церкви Святого Николая больше тысячи человек вышли на улицу. Они устроили демонстрацию — невиданное в ГДР дело. Они требовали гражданских свобод и открытия границ. На плакатах было написано: «Мы — народ!», «За свободную страну, в которой живут свободные люди!» Больше сотни демонстрантов арестовали. Но людей это не напугало. 11 сентября сформировалась первая со времен создания ГДР оппозиционная группа «Новый форум». Оппозиция объединялась вокруг церквей.