Алые нити прошлого - Елена Голуб

— Что…что со мной…где я? — тихо пробормотала постепенно приходившая в себя Гро, когда девушки пронесли её в центр каменного зала и положили рядом с пустой стеной.

Помещение, скрывавшееся за каменной резной дверью, было подлинным склепом. То, что находилось на поверхности кладбища, являлось лишь красивой картинкой для отвода глаз. Истинный «Последний приют» семейства Кроу находился на уровне двухсот метров под землёй и представлял собой, возможно, одно из самых глубоких захоронений, когда-либо существовавших на Земле. Облицованная истёршимся от времени белым мрамором комната была полна статуй — таких же таинственных женщин в плащах с капюшонами, выстроившихся полукругом вокруг основного постамента — огромного каменного саркофага, на крышке которого была вырезана статуя прекрасной женщины в длинном свободном платье. По обеим сторонам от её тела лежали тяжёлые мраморные косы, заплетённые венцами вокруг её жёлтых висков. Казалось, это была могила сказочной принцессы Рапунцель, чьё хрупкое тело Злой Рок предпочёл погрести на столь оскорбительной для всего мира глубине, дабы ничей недобрый взгляд не мог опорочить её сияющую своей неземной прелестью память. Син посчитала — вокруг могилы стояло ровно сорок статуй, и все были молчаливы и величественны — хотя размерами не отличались от обычных человеческих фигур. Все стройные и высокие — они словно бы охраняли этот загадочный склеп.

— Ну, вот мы и пришли, — неуверенно произнесла Син. — Думаю, на этом всё — в смысле, больше головоломок не будет. Я надеюсь. — тихо добавила она.

— Потрясающее место, — задрав голову вверх, чтобы получше рассмотреть статуи, сказала Минни. — Удивительно, что вся эта роскошь может каким-то образом относиться к нам, верно? — задала она вопрос скорее самой себе, нежели сестре.

По непонятным причинам, в склепе было светло как днём, хотя никаких видимых источников света в виде свечей или электирического освещения поблизости не наблюдалось. Однако в помещении царил приятный тёплый свет, который словно бы излучали сами его стены.

Гро понемногу приходила в себя, но так до конца и не могла понять, где же они находятся. Она словно бы пережила тяжёлый шок, и теперь столкнулась с последовавшей вслед за ним остаточной амнезией. Когда сёстры всё же привели её в чувства и объяснили, каким образом они сюда попали, Грослин лишь разочарованно развела руками:

— Но я совершенно ничего не помню! С того самого момента, как мы вошли в этот странный коридор за зеркалом…Говорите, я была словно «одержима» чем-то? Ох-хо-хо, как же мне всё это не нравится, — жалобным голосом протянула она. — Обещаю, если мы выберемся отсюда, да ещё и с деньгами — я больше никогда не буду никого осуждать или обвинять в деструктивном поведении! — шутливо пообещала Гро и торжественно приложила к груди правую руку так, будто приносила «присягу». Девушка слабо улыбнулась сёстрам. Минни также улыбнулась в ответ:

— Ничего, я тоже поклялась себе, что брошу курить — сразу же, как мы окажемся в безопасности и подальше от всего этого! — Девушка сидела рядом со старшей сестрой и заботливо держала ту за руку, пока Грослин пыталась подняться на ноги.

Син молчала. Она знала, какое обещание исполнит сразу же, как только часть камней окажется у неё в руках — но озвучивать это сейчас в присутствии сестёр у неё желания не было. Брюнетка встала в ногах каменной статуи и покашляла, чтобы привлечь внимание девушек.

— Дамы, позвольте, — тоном священника на свадьбе произнесла она, когда сестры взглянули на неё. — Если бы у меня сейчас было шампанское, то я бы хотела произнести следующий тост: за то, чтобы внутри этого гроба было как можно больше консерв, и как можно меньше рыбы! — Синайя подмигнула девушкам. — Давайте сдвинем крышку, всё-таки, мы столько пережили, прежде чем сюда добраться — что нам ещё терять, особенно теперь?

Грослин и Минни молча посмотрели на Син. Гро первая подошла к сестре и положила той руку на плечо:

— Ты уверена, что действительно хочешь открыть его? — спросила она таким голосом, словно Син предстояла какая-то особенно опасная операция на сердце. — Не будешь жалеть, если там ничего не окажется?

Минни подошла и встала рядом. В её глазах светился восхищённый трепет перед саркофагом:

— Ему, должно быть, не меньше четырёх веков! — на выдохе произнесла девушка. — Даже как-то стыдно вот так взять — и вскрыть его. Мы же тревожим чью-то упокоенную душу, может, всё же не стоит? Я лично боюсь. Честно. — Призналась Минни, и боязливо погладила грязными пальцами складку каменного платья прекрасной девы.

— Минерва, Грослин — я тоже боюсь, я ведь не каменная. — Ответила с грустью в голосе Син. — Но для меня это — единственный шанс хоть как-то «переписать» собственную историю и изгаженные мной истории ваших жизней. Так что…, - она чуть помолчала, прежде чем закончить фразу. — Отступать некуда…

Все втроём, сёстры Кроу спинами облокотились на тяжеленную крышку мраморного саркофага. Им понадобилось с десяток попыток и один перерыв, прежде чем крышка сдвинулась с места и они уже легче смогли отодвинуть её ровно наполовину, чтобы позже с таким же титаническим трудом — но водрузить её обратно на место. Как только крышка сдвинулась, в нос девушкам ударил нестерпимый запах тления и пыли, а чуть позже представилось и вовсе уж печальное зрелище: в гробу было сразу несколько «постояльцев». Рядом с древними костями кого-то, кто был облачён в дорогие шелковые одежды пурпурного цвета, и носил в тёмных густых волосах драгоценную тиару с золотистыми алмазами, лежали останки гораздо более свежие — принадлежавшие дальней родственнице девушек по линии отца — тётушке Маргарет. Той самой, что была троюродной сестрой Балтимора Кроу.

Скелет женщины в строгом костюме-двойке из некогда бледно-розовой ткани содрогался в беззвучном крике. Челюсти были широко раскрыты, а кости рук прижаты к груди так, словно бедняжку похоронили заживо в этом богом забытом месте. В пустых глазницах, слава богу, не было никакой живности, но самым страшным было даже не это. В животе тёти Маргарет зияла огромная дыра, сразу было видно, что лезвие, которым её саму вспороли как какую-нибудь тихоокеанскую селёдку, было широким и длинным. Об этом говорил длинный разрез на дорогой ткани жакета, и…торчавшая рукоятка огромного разделочного ножа, который Балтимор, похоже, не планировал забирать с собой, уходя из этого места. По бокам от тела были аккуратно разложены тридцать семь небольших консервных баночек с изображённой на этикетке рыбой — тунцом, как гласила надпись под картинкой. Между телом Маргарет и древней женщины в тиаре лежал миниатюрный консервный ножик времён Второй Мировой.