Тайна святых - Петр Иванов

Да, в Русской земле при полной разобщенности интересов и целей у княжеств и городов (все было особенное у Новгорода, у Киева, у Чернигова, у Суздаля), различии и в привычках и в древних обычаях, разности этнографических вкусов (поляне, древляне, северяне, черемисы и пр.) только одно было общее — свет Христов (“Свет Христов просвещает всех”). И вот русский народ “доселе любит и чтит древний Киев, как не чтил ни Владимира на Клязьме, ни Москвы, ни Петербурга”, ибо в сердце его никогда не угасает воспоминание о том времени, когда русский народ единил только Христос.

В киевское время было духовное состояние, которое ставит Церковь Христову на ту высоту, которая названа в Евангелии так: “и зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, да светит всем в доме”. Светильники, зажженные в Русской церкви Господом Иисусом Христом, сияющие Духом Святым, тогда светили всему народу, ибо святые не были подавлены силой иной — государственной или церковно-иерархической.

Никакая власть не стояла высоко. Мы видели, как простой игумен монастыря св. Феодосий почитался не только как праведник-молитвенник, но как друг и высший советник князей и высший судья над градскими судьями. Тогда никто из князей не дерзал оставить втуне печалование священнослужителей.

В Русской земле чтилась не иерархия, а святость. “Видит Бог, — говорил святой Симон, епископ Суздальский, — я епископ великих областей, всю свою славу и власть счел бы за ничто, если бы мне хворостиной торчать за воротами или сором валяться в Печерском монастыре”.

Время Св. Сергия Радонежского

Мы говорили об общине совершенной церкви в Киевской Руси XI–XII веков.

Через триста лет Господь снова являет Свою силу и славу в Русской церкви, но уже в некотором ином общении святых. Подобно св. Антонию и св. Феодосию среди печерской братии, здесь среди многих славных Христовых свидетелей великим Божиим сиянием поставлен св. Сергий из Радонежа.

Так же как и в Древней Руси, и теперь князья и митрополиты стараются ставить монастыри по городам, но святые, будто гонимые, уходят оттуда в далекие, пустынные места. Члены церкви совершенной не в состоянии собраться в одну святую общину, подобно печерскому времени, когда Господь собрал (по выражению летописца св. Нестора) Своих святых в центр Киев, ибо теперь дух времени не таков, и они расходятся в разные стороны (пребывают в рассеянии). Им как бы вложено в сердце призвавшим их на служение Господом тяготение к одиночеству, уход в бeзлюдиe. Об этом говорят все жития святых того времени.

И вот про первого же св. Сергия так говорится в житии: он и не думал строить обитель, не желал собирать около себя братию, у него было одно заветное желание — укрыться навсегда от мира в глубине непроходимой чащи лесной, чтобы мир никогда не нашел его и совсем забыл отшельника. И св. Сергий долго блуждал по лесу и, наконец, останавливается на одном месте, удаленном не только от жилищ, но и от всяких дорог человеческих. Здесь он строит себе келью и рядом небольшую церковку, правда, не один, а с родным братом Стефаном, но последний вскоре уходит, ему не по душе такая великая отъединенность от людей. Стефан возвращается в городской монастырь. Св. Сергий надолго остается один в почти непроходимой чаще леса.

Если проследим. жития святых того времени, найдем, что все сказанное о св. Сергии повторяется и в прочих житиях.

Стефан Махрицкий, пришедший из киевского Печерского монастыря, поставил себе келью на берегу реки Махрицы, приблизительно в 35 верстах от Сергиевской кельи своими руками: рубил лес и обрабатывал землю, чтобы иметь пропитание от своих собственных трудов. Желая сохранить безмолвие, он сначала не хотел принимать приходивших к нему.

Другой, переселившийся из Киева св. Дионисий, выкопал себе пещеру на берегу Волги близ Нижнего Новгорода и тоже долгое время жил один.

В далеком краю, в дубравах вологодских, появился св. Сильвестр. Он остановился в глухом лесу, водрузил крест, поставил келью. Долго окрестные жители не знали о пребывании отшельника в лесу; но один из них, сбившись с дороги, увидел пустынника, одетого в рубище, который изумлен был появлением человека и рассказал путнику, что он давно уже живет здесь, питается травами и кореньями и не желает, чтобы знали о нем люди.

Св. Павел Обнорский некоторое время жил около кельи св. Сергия, потом удалился в глубь леса и прожил там пятнадцать лет. и опять ушел; на некоторое время приютился в обители св. Кирилла Белозерского, но и оттуда ушел. в далеком комельском лесу нашел дупло старой липы и три года пробыл в этом жилище. Но, как говорится в житии, по внушению Божию оставляет дупло своей липы и приходит на реку Нурму, впадающую в реку Обнору, здесь построил хижину почти такую же тесную, как и оставленное им дупло. Когда однажды другой святой постриженник Афонский, Сергей Нуромский, задумал посетить Павла, он, придя, увидел чудесную картину: Павел стоял в лесу, стая птиц вилась вокруг него, мелкие пташки сидели на голове и на плечах старца, и он кормил их из рук. Тут же стоял медведь, ожидая себе пищи от пустынника; лисицы, зайцы и другие звери бегали вокруг, не враждуя между собою и не боясь медведя.

Не пустые это слова, когда житие говорит, что по внушению Божию святой меняет свое местожительство, уходит искать новое. Никто не знает, что происходит в душе свидетеля верного и как передать это, чтобы поверили, что было внушение Божие. Но вот в целом ряде житий мы встречаем образные подтверждения Божиих указаний. Так Кирилл Белозерский, когда еще жил в московском Симоновом монастыре, однажды ночью, читая акафист Божией Матери, услышал от иконы голос: “Иди на Белое озеро — там тебе место”. И перед духовным взором его возник чудесный ландшафт, озаренный светом. Когда спустя некоторое время он отправился на Белое озеро, то вскоре нашел место, указанное в видении.

Так Авраамий Чухломский, удалившись в страну Галическую, был остановлен перед горой, на вершине которой сиял образ Пресвятой Богородицы, и здесь построил он храм Успения Богородицы.

Во многих местах, где должен был поселиться тот или иной Божий человек, окрестные жители задолго слышали звон колоколов, или чудесное пение, или видели дивный свет.

* * *

Что означало это удаление в пустыню святых, их желание отъединенности не только от города, но и вообще от людей? Ведь не напрасно глава церкви Христос посылает Своих священников по чину Мелхиседека для духовной помощи людям.

Чтобы всесторонне осветить этот вопрос, нам необходимо раскрыть нравственное состояние общества того времени.

В предшествие сонма святых, о которых идет теперь речь, были посланы Богом два свидетеля верных не в пустыню, как эти, а в самый центр тогдашней Руси. Их приход был великой

милостью Божией, продолжающимся особым попечением Божиим о русском народе. Мы видели это особое попечение еще в Киевской Руси, когда в стольном городе явилось Господне чудо — церковь совершенная, быть может, прообраз Нового Иерусалима*. Теперь в Москве начинало слагаться единство русского государства. И вот для духовной помощи устроителям этого единства является св. митрополит Петр**, а через некоторое время св. митрополит Алексей***. Как же отвечала Москва на эту святую заботу о ней? Праведен ли стал ее путь?

* Возможность такого прообраза в поместной церкви указана в “Откровении св. Иоанна” в послании церкви Филадельфийской: “напишу на нем имя града Бога Моего Нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего и имя Мое новое” (Откр.3, 18).

** Митрополит с 1308; в Москве 1325; умер 1326.

*** Митрополит Алексей родился 1300, митр. 1352; умер 1378.

Не тотчас выяснилось истинное отношение правителей Москвы к Божиим посланникам. Вначале можно было думать, что устанавливается великое согласие между ними. В Москву, говорит Житие, привлекла св. Петра любовь к князю Иоанну Даниловичу, известному миролюбием, набожностью и необычайной щедростью к бедным. Вспомним, что эти качества являлись основными у Владимира Мономаха, лучшего образа князей русских (Иван Калита ум. 1340 г.).

Послушание святым оказывали и сыновья Калиты — Симеон (1340-52), который был так же миролюбив, как и отец, и в духовном завещании написал: лихих людей не слушайте, слушайтесь во всем отца нашего Алексия; и царствовавший после Симеона Иоанн II (ум. 1359 г.), за мягкосердечие прозванный кротким.

Таким образом, все, казалось бы, хорошо. Однако в житии св. Сергия Радонежского, начавшего новую эру святых, о временах княжения Иоанна Калиты читаем следующее: родители

св. Сергия переселились из Ростова в Радонеж, в край, мало заселенный, спасаясь от притеснений московского воеводы, который поборами довел многих ростовцев до крайней нищеты и жестокость которого простиралась до того, что он повесил вниз головой ростовского градоначальника, престарелого Аверкия и в таком виде оставил его на поругание. Нельзя не обратить внимание, что именование св. Сергия Радонежским напоминает о месте, куда родители его спаслись от московского насилия.